На Восточном экономическом форуме были заключены сделки на триллионы рублей, но каждая ли копейка пойдет в дело? Почему Путин устроил чиновникам разнос за формальное отношение к развитию Дальнего Востока? Что ответить тем, кто считает, что в регион вкладывают неоправданно много и не вовремя? Какая связь между дальневосточным гектаром и перспективой выдачи гражданам земли за считанные минуты в онлайн-режиме? Поговорим об этом с полпредом президента, вице-премьером Юрием Трутневым.
– Юрий Петрович, во Владивостока не экономическом форуме были подписаны контракты более чем на 2 триллиона рублей. По опыту предыдущему, на ваш взгляд, какой будет КПД, то есть каждая копейка или каждый центр будет освоен или все-таки есть какие-то нюансы?
Юрий ТРУТНЕВ, заместитель председателя правительства Российской Федерации, полпред президента на Дальнем Востоке: Ну, нет, каждый, конечно, не получается, это было б уж совсем хорошо, но, если вы назвали это КПД, то КПД предыдущих форумов 85 процентов. Мы контролируем, у нас 85 процентов соглашений доходит до их реализации.
– Во Владивостоке президент Путин – некоторые трактуют это так – устроил разнос чиновникам, которые не выполняют какие-то вещи, связанные с программой развития Дальнего Востока, мол, они чересчур формально, прохладно к этому относятся. Это действительно так? Получается, пока Сам не скажет, чиновник не зашевелится?
Юрий ТРУТНЕВ: В каких-то случаях да, а этот случай потому что то, обсуждалось на Госсовете, касалось распределения средств в ведомственных программах. Как составляются ведомственные программы? Там есть такие формулы выравнивания, я показывал Владимиру Владимировичу, когда такая математическая формула примерно для ученика 9-го класса, и в соответствии с этой формулой получается результат – сколько каждому субъекту надо средств дать, чтобы всем было примерно одинаково. Но у нас задача какая – чтобы примерно всем одинаково или у нас задача, чтобы страну развивать? Это первое. Второе: приоритеты, которые устанавливает избранный всем народом президент Российской Федерации, они как должны учитываться этими формулами? И ответы на эти вопросы и обсуждались на Госсовете. Очень простая история: мы же не требуем сейчас на всем Дальнем Востоке построить такую же плотность железных дорог, автомобильных, линии электропередач, как в европейской части. Были такие программы, я их тоже знаю, там всегда измерялись тоже триллионами бюджетных вложений и именно поэтому были абсолютно нереализуемы. Мы о другом говорим – мы говорим о том, что где мы уже нашли инвестора, где уже люди хотят построить новые предприятия, вот туда давайте дорогу построим, давайте туда построим линию электропередач, потому что там будут созданы новые производственные мощности, люди получат работу, бюджет получит налоги и эти деньги вернутся. Поэтому мы, когда рассчитываем эти все вложения, во-первых, рассчитываем мультипликатор, у нас средний мультипликатор ниже 10 не опускается. Что этот значит? Это значит, что мы на 1 бюджетный рубль привлекаем не менее 10 рублей частных инвестиций.
– Это известная цифра.
Юрий ТРУТНЕВ: Потому что если только за бюджетный счет, да ничего не получится, никаких денег не хватит.
– А что принципиально меняется и изменилось уже в последние дни с точки зрения поддержки Дальнего Востока государством?
Юрий ТРУТНЕВ: Мы считаем, что первый этап развития Дальнего Востока состоялся. Это значит, что мы научились привлекать инвестиции на Дальний Восток, научились привлекать инвестиции на землю русскую. А следующая проблема, с которой мы столкнулись… Да, еще вернусь к предыдущему: научились – это не значит, что все хорошо, это значит, что этот процесс надо продолжить, совершенствовать, но что это уже получается. А следующая проблема связана с тем, что хорошо, пришли инвестиции, построили предприятие, все сделали вовремя, помогли, все отлично. Следующий вопрос – работать кто будет?
– Принципиальный вопрос.
Юрий ТРУТНЕВ: Абсолютно. Для мелких проектов это не так страшно, там люди перераспределились – если ты платишь больше, возникает конкуренция на рынке труда, что тоже хорошо, потому что люди начинают лучше жить, большую зарплату получать. А если предприятие большое, да еще в чистом поле, как у нас сейчас на Дальнем Востоке нередко случается, тогда так не решается. То есть тогда нужно какой-то город новый строить, как, например, Свободный почти новый город, как мы хотим перестроить Комсомольск-на-Амуре. Но даже, если мы построим новый населенный пункт, это еще не значит, что туда немедленно приедут люди.
– Да, это принципиальные вопросы, которые их интересуют, – зарплата, условия работы.
Юрий ТРУТНЕВ: Совершенно точно – нужно хорошую зарплату, но еще нужно, чтоб это был хороший город, чтоб там были не просто больницы, а хорошие больницы, не просто школы, а замечательные школы, с бассейнами, и так далее.
– И как это решать?
Юрий ТРУТНЕВ: А вот как для этого и президиум собирался. То есть мы сказали о том, что, решая первую задачу, мы ставим перед собой следующую – задачу комплексного развития территорий, прежде всего в местах реализации новых инвестиционных проектов. Для этого нужен определенный объем финансирования, мы его посчитали, доложили Владимиру Владимировичу. Он согласился дать поручение правительству Российской Федерации определить источники финансирования, теперь это на его контроле. Я думаю, что мы эту задачу тоже решим.
– Задача на долгое время.
Юрий ТРУТНЕВ: Да, ее не решить за год, за два, за три, но мы ведь и по инвестициям тоже начали не так давно, три года назад. Мы же не можем сейчас сказать, что мы подписали, да, 2-3 триллиона это не маленькая сумма, 55 миллиардов долларов, но это и такая сумма, чтобы мы сказали: всё, Дальний Восток осчастливили и всё стало хорошо. Нет, конечно, но мы понимаем, как идти дальше, мы тенденцию построили – она прописана в этих 19-ти законах. Сейчас закончились переговоры с вице-премьером Китайской Народной Республики, господином Вань Яном – мы уже не разговариваем с ним, идти или не идти в Россию, мы с ним обсуждаем совершенно конкретные проекты, причем уже не частные, маленькие – вот один конкретный завод, а мы обсуждаем транспортные коридоры новые, мы обсуждаем строительство целлюлозно-бумажных комбинатов. По комплексному развитию, может быть, даже и больше чуть-чуть времени потребуется для того, чтобы убедиться в том, что тенденции состоялись, что механизм налажен, работает, а дальше его уже только поддерживать, он уже сам будет двигаться. Но я думаю, что в течение максимум 5 лет мы уложимся, мы стараемся быстро двигаться. Я, честно говоря, уверен в том, что за период, который я вам сейчас назвал, можно по истечению его сказать, что мы еще и создавать условия хорошие для жизни людей на Дальнем Востоке научились. Это тоже не будет значить, что все города Дальнего Востока сразу станут замечательными, красивыми, чистыми, благоустроенными, – это значит, что этот процесс пойдет планомерно и постоянно с превышением, что он будет интенсивным достаточно.
– Мы обречены на определенные сравнения с нашими соседями, с Китаем, с точки зрения темпов развития. По вашим оценкам, мы все еще догоняем?
Юрий ТРУТНЕВ: По темпам экономического роста на Дальнем Востоке они более чем в два раза превышают среднероссийские.
– 86 процентов, по-моему, да?
Юрий ТРУТНЕВ: Это да, индекс прироста инвестиций у нас 17 процентов, темпы роста строительства 19. Это неплохие показатели, не знаю, скажу честно, давно не смотрел показатели по Китаю, приближаемся мы к ним или нет. Я говорю, меня сейчас больше волнует тренд. Мы понимаем, что этот процесс идет, что он движется, и мы уже тогда точно знаем, что мы все равно победим. А сравнивать сейчас темпы экономического роста немножко некорректно, потому что у нас в заделе, в стадии реализации 837 проектов на территории Дальнего Востока, а сдаем мы в этом году 86.
– Десятую часть, получается.
Юрий ТРУТНЕВ: Десятую часть, но это тоже за три года неплохо построить завод. Но проблема в том, что эти 837 минус 86 они отдачу еще давать не будут, они в стройке, они дадут индекс прироста строительства, они дадут рабочие места при строительстве, но валовый продукт они не вытащат вверх, поэтому будет некоторая сдвижка. И я думаю, что такой более мощный прирост темпов роста экономики мы получим через 2-3 года, через 2-3 года будет сказываться значительно более существенно.
– Что касается притока рабочих кадров – ситуация меняется каким-то образом к лучшему? Потому что говорить о том, что здесь станет жить лучше, веселее, это одно, другой дело, конечно, иметь уже какой-то конкретный результат по людям.
Юрий ТРУТНЕВ: Уменьшился отток – мы об этом говорили много раз, но говорить о том, что сейчас на Дальний Восток уже хлынули волны желающих здесь жить, это не так, эта задача пока не решена. В то же самое время, почему я считаю, что мы ее решим, потому что мы ее будем решать не одни, потому что мы ее будем решать вместе с инвесторами. Но как бы там ни было, но компании, которые сейчас реализуют огромные проекты, например, в проекте “Газпрома” будет работать около 3 тысяч человек, а вместе с “СИБУРом”, насколько я помню, 4,5 тысячи, но они ведь тоже будут думать, чтобы корпуса не стояли пустыми, они тоже будут думать о том, что надо создать условия, чтобы люди туда приехали. Конечно, мы им будем помогать, и мы уже договорились, что будет принят целый комплексный план развития, он будет профинансирован, контролировать его будут, Но мы вместе с инвесторами справимся, и не факт, что справились бы одни, вместе справимся.
– Что касается дальневосточного гектара, уже появились данные о том, что, благодаря этой программе, могут появиться новые населенные пункты, но это же, с другой стороны, влечет за собой расходы на инфраструктуру и так далее. Это не станет для местных бюджетов какой-то дополнительной и неподъемной нагрузкой?
Юрий ТРУТНЕВ: Первое. Вы, наверное, знаете, что Владимир Владимирович Путин принял решение, что с 2018 года прирост федеральной части налога на прибыль будет оставаться на территориях, соответственно, у них увеличатся доходы – это первое. Второе – мы же с вами только что говорили о комплексном развитии, то есть я сказал о том, что мы в любом случае будем выделать деньги на строительство новых населенных пунктов, инфраструктуры, поэтому мы здесь регионы одни не оставим. Конечно, если они справятся, мы постараемся федеральные деньги не тратить лишние, но, если будут большие населенные пункты, если нужна будет помощь, конечно, мы будем это делать вместе.
– У дальневосточного гектара, с одной стороны, действительно такая очень хорошая репутация, иногда, правда, случаются спорные моменты – кому-то что-то не дали, кто-то остался в чистом поле, где-то, может быть, чиновники что-то напортачили. Для решения подобного рода ситуаций уже есть, разработаны какие-то механизмы или не считаются принципиальным подобного рода решения?
Юрий ТРУТНЕВ: Нет-нет, конечно, считаются. Мы все свои инструменты стараемся доводить до совершенного состояния, правда, на это требуется время и иногда еще финансовые ресурсы. Обо что спотыкается дальневосточный гектар? Когда вы говорите, где-то не там выделили, невозможно дальневосточный гектар выделить не там, человек сам выбирает – он вырезает на карте. Другая проблема, что есть несовпадение координат, и в этом случае может получиться так, что ты вырезал, а, когда ты нанес на кадастровую карту, на федеральный информационный ресурс, у тебя участок реально сместился.
– То есть нужно ревизию картографическую проводить?
Юрий ТРУТНЕВ: В этом случае… Но мы поправки приняли к закону об одном гектаре – это было очень важно, мы собрали все эти проблемы, о которых вы сейчас сказали, и там сейчас совершенно точно написано, что в этом случае уполномоченный орган обязан, не имеет право, а обязан предложить гражданину переместить границы, отказывать человеку в таком случае уполномоченный орган не имеет права. И еще один случай, еще одна важная вещь по работе с одним гектаром, обо что еще спотыкаемся. Еще спотыкаемся о то, что у нас кадастр очень слабенький, у нас не все права внесены и люди у нас не всегда к этому уж очень сильно ответственно относятся, то есть у нас бывает так, что человек получил земельный участок еще Бог знаем когда, 30 лет назад или еще когда-то.
– При советской власти.
Юрий ТРУТНЕВ: И ничего не зарегистрировал, на кадастровой карте его прав нет.
– Это повсеместная история, она общероссийская.
Юрий ТРУТНЕВ: Да. Дальний Восток уже чуть-чуть отличается: во-первых, мы поставили задачу все эти права достать, субъекты работали, работали муниципалитеты, достаточно большое количество участков поднято на информационную карту. Во-вторых, когда мы все-таки мы об это спотыкаемся, когда получается так, что гражданин вырезал участок, а он попал на права третьих лиц, ровно для этого мы берем месяц, чтобы проверить, то тогда опять та же история – уполномоченный орган не может сказать: ну, а теперь вы не попали. Уполномоченный орган обязан предложить коррекцию границ, то есть он просто предлагает и вместе с тем человеком, который хочет получить один гектар, они перемещают границы и выбирают удобное место. Пока работает так, но я надеюсь, мы все-таки добьем кадастр, на это требуется около 3 миллиардов, деньги эти, я думаю, мы найдем, и, когда мы приведем в порядок и кадастр, и права все, заведем граждан туда, тогда мы, может быть, в светлом завтра, наверное, не возьму сейчас на себя ответственность назвать срок, когда это конкретно состоится, но очень хочется, чтобы у нас человек землю в онлайне получил. Ввод набрал и ему в течение нескольких минут пришел проект договора. Если мы так научимся, ничего подобного в мире нет и это будет круто.
– Юрий Петрович, хочу задать вопрос обывательского толка. У нас была, если помните, такая модная тема в некоторых кругах – хватит кормить Кавказ, да? Потом была история с Олимпиадой – что-то мы там слишком много тратим денег на это. Сейчас такие уже начинаются настроения из серии: не слишком ли много вкладывается денег в развитие Дальнего Востока и, вообще, ко времени ли это?
Юрий ТРУТНЕВ: Никола не бывает ко времени и не ко времени экономический рост. Когда мы говорим о том, что в мире кризис, что упали цены на нефть, что надо искать новые источники развития, так мы их и ищем.
– Ну, и санкции плюс ко всему прочему.
Юрий ТРУТНЕВ: Мы их ищем, мы эти новые условия развития и ищем – это первое. Второе: мне, честно говоря, давно кажется, что бюджетный процесс можно и нужно рассматривать не только с социальной, но и с экономической, инвестиционной точек зрения, потому что есть средства, которые надо отдать, отдать живым людям, отдать на здравоохранение, на образование – это одна часть бюджета. Но вторая-то часть бюджета должна быть связана с развитием, правда? Поэтому давайте там все очень просто сделаем – посмотрим, сколько на каждый бюджетный рубль получается результата, сколько на этот бюджетный рубль приходит частных инвестиций, за какой срок за счет налогов, которые дадут построенные предприятия, эти деньги вернутся обратно в бюджет? Мы по любому из этих показателей готовы соревноваться с любой программой и, более того, я примерно представляю результат – у нас все будет очень неплохо, потому что у нас, я уже сказал, мультипликтор у нас текущий около 10, а, если посмотреть по всему объему соглашений, он 37. Мы еще на него выйдем, но он текущий, даже уже сейчас, с условием наших сданных 85 предприятий, он уже вышел за 10 – это первое. Второе: у нас средний срок возврата бюджетных средств за счет налогов от новых предприятий 5-7 лет – это тоже не так долго, это даже для экономического проекта хорошая окупаемость, а уж для бюджетного тем более. Поэтому мне кажется, что, может быть, когда есть сложности в экономике, надо просто отрейтинговать все программы по экономическому эффекту и сказать: вот на эту даем больше, потому что деньги быстрее возвращаются, она дает больше экономического роста, больше высокооплачиваемых рабочих мест. И тогда все встанет на места, мы к такому состязанию, к такому рейтингу готовы, мы будем в верхней части списка, я говорю совершенно точно. Поэтому то, что мы вкладываем в Дальний Восток, вернется стране сторицей.
– Одна из самых дискутируемых тем в регионе в последнее время – это ситуация с территорией опережающего развития “Горный воздух”, что вот, мол, из-за того, что строительство и так далее, теряем краснокнижные деревья. Здесь есть какая-то грань, которую, может быть, не стоит переходить?
Юрий ТРУТНЕВ: Всегда есть баланс. Мне кажется, что мы далеко зашли за одну из граней баланса, – мы из него вышли, потому что эти рассуждения на тему того, что ай, не дай Бог, погубим природу, построив горнолыжную трассу. Где, извините, природу погубим, на Дальнем Востоке, где один человек на один квадратный километр? Это кто говорит? Это говорят люди, которые, вообще, не знакомы с тем, что такое Дальний Восток или что? Мне эта позиция кажется надуманной и конкурентной. Развитие экономики в России сегодня не всем выгодно. Вы помните, какая борьба шла вокруг строительства объектов для Олимпийских Игр? А я хорошо помню, потому что как раз за экологию Сочи мне просто задание было такое, я должен был работать со всеми природоохранными организациями, мы там находили решения, но мы же их нашли. Мы их нашли и ничего не пострадало, но в России появился горнолыжный курорт мирового уровня. Это в Сочи, а Сочи все-таки позаполненней регион, чем Сахалин. То, что мы, развивая “Горный воздух” на Сахалине, вдруг внезапно погубим природу, да это, вообще, не о чем рассуждать, там говорить совсем не о чем. Там есть эндемики, там нет ни особо охраняемой природной территории, ничего там нет. Там есть эндемики, с которыми надо посмотреть, посчитать, может быть, частью перенести, может быть, посмотреть, сколько их на других частях острова, и закрыть эту тему. Там ничего такого плохого для природы точно не произойдет – это первое. Второе: когда уважаемая международная организация учит нас, как беречь природу, тоже иногда очень интересно, потому что они ее сберегли где-то в Европе, там где заасфальтировано уже практически все. Ну, разные вещи – освоение Дальнего Востока и жизнь в Центральной Европе. Мне кажется, что, еще раз говорю, у нас, слава Богу, пока чистые реки и достаточно нетронутых лесов. У нас другие проблемы – у нас проблемы еще связаны не с тем, что при строительстве горнолыжной трассы, не дай Бог, мы разрушим территорию Сахалина. Помните, как они трубопроводы прокладывали по “Сахалину-1” и “Сахалину-2”, когда мне туда пришлось министром выехать? Они же уродовали всю нашу природу, они же нерестовые реки поперек переходили.
– Вы о наших западных партнеров имеете в виду?
Юрий ТРУТНЕВ: Ну, конечно. И они нас будут учить про экологию? Да ладно. Даже забавно это как-то. Нам сейчас, мне кажется, надо немножко о другом думать в этом балансе. Министерство природных ресурсов и экологии, правительство России приняли абсолютно правильно решение, когда-то я тоже за него боролся, – это решение связано с внедрением стандартов наивысших доступных технологий, вот это важный путь. А с точки зрения всего остального – мы о лесах там говорим, у нас дорог нет в лесах, у нас просто нет лесовозных дорог, поэтому значительная часть лесов Российской Федерации не является возобновляемым ресурсом: они просто растут, потом падают, гниют на земле – вот этим всем надо заниматься, а не про горнолыжную трассу, которая внезапно сломала экологическое равновесие на Сахалине, говорить, ни о чем.
– Юрий Петрович, какое решение за последние несколько дней, на ваш взгляд, по вашему личному мнению, является наиболее принципиальным для развития Дальнего Востока?
Юрий ТРУТНЕВ: Я, может, тогда просто к форуму вернусь. То, что принято уже решение вместе с китайскими коллегами готовить технико-экономическое обоснование по проекту коридоров “Приморье-1”, “Приморье-2”, не просто разговор, а уже пошли, во всяком случае в предпроектную подготовку, это очень здорово. То, что принято решение президентом Российской Федерации поддержать саму по себе идею комплексного развития, дать поручение правительству найти источники финансирования для этого, это определяет развитие региона на многие годы вперед. Каждый инвестиционный контракт, каждое решение, которое подписывалось на форуме, оно имеет свой вес и свое значение, потому что трудно сейчас линейки выстраивать приортитетов, потому что принятое “Газпромом” решение о строительстве газоперерабатывающего завода, я там был – там строительная площадка в горизонт уходит. Мы же все равно работаем для чего – чтобы люди лучше жили в России, правда? И мне часто задают этот вопрос: вы там чего-то докладываете о триллионах, а живем-то мы же так же. И это правда.
– Есть просто у людей ощущение, что где-то становится жить лучше, а вот у них в регионе…
Юрий ТРУТНЕВ: Нет, от этого никуда не убежать, есть всегда инерция процесса. Может быть, в сказках про волшебника Алладина есть возможность сразу взять и одним поворотом выключателя привести все в другое состояние. В жизни так похоже все-таки не получается, поэтому мы создаем предприятия, потом мы создаем инфраструктуру вокруг него, мы создаем условия для жизни людей. Люди приезжают, начинают жить, начинают думать, начинают творить, создаются новые материальные ценности и так развивается любая страна. Мне кажется, что мы на верном пути, мне кажется, что мы победим, а остальное – препятствия какие-то по дороге, они, наверное, будут.
