“У Путина вполне есть шанс стать российским Дэн Сяопином”, – глубокомысленно заявил на днях в интервью Независимой газете Алексей Чадаев, представленный газетой как “молодой протеже Кремля, автор нашумевшего политологического бестселлера “Путин. Его идеология”.
Трудно судить, глаголет ли истина устами г-на Чадаева.
Известно, что Дэн, знаменитый идеолог китайских экономических реформ, сохранивший свое влияние и после ухода со всех своих многочисленных постов, был противником даже самой осторожной политической либерализации.
Стоит также вспомнить, что именно им в конце 80-х было санкционирование жестокое подавление беспорядков на пекинской площади Тяньаньмынь, где погибло более тысячи человек.
Таким образом, вопрос о том, можно ли считать комплиментом сравнение нынешнего российского главы государства с китайским реформатором, утверждавшим к тому же, что “рыночная экономика не синоним капитализма”, остается открытым.
Тем не менее эта параллель возникает не только в рассуждениях юного Алексея Чадаева, ее проводят и персонажи совсем другого поколения и общественного положения. Например, нынешний председатель РСПП Александр Шохин.
Недавно в интервью на сайте Kreml.org г-н Шохин дал весьма любопытный ответ на любимый вопрос всех российских СМИ: “Вовремя ли уйдет Владимир Владимирович? Назначит ли преемника?”
Совершенно очевидно, заметил Александр Шохин, что Путин “на пенсию не собирается” и к написанию мемуаров тяги у него пока нет.
А потому, считает председатель РСПП, прежде, чем отвечать на вопрос – “кто?” (кто будет преемником), следовало бы ответить на вопрос “что?”: “Чем будет заниматься нынешний президент в следующем политическом цикле?”
Для г-на Шохина несомненно одно: политическое влияние Владимир Путин сохранит и после 2008 года. И в этом случае в России и в самом деле может появиться “свой Дэн Сяопин”: “Неформальный лидер, к которому прислушиваются президент, правительство, партии и который, просуществовав в таком качестве четыре года, может в 2012 году вернуться к реальной власти”.
Но сегодня первоочередная задача Кремля, по мнению Александра Шохина, состоит в том, чтобы “запустить легитимный механизм победы своего кандидата на следующих выборах”. Причем, как подчеркивает глава РСПП, взаимопонимание между нынешним президентом и его преемником должно быть полным.
Возможно ли при этом внесение в Конституцию каких-либо поправок (“например, что президентская власть станет более номинальной, а премьерская – более реальной”) г-н Шохин сказать не берется. Ему кажется, что Владимир Путин “не настроен на изменение Конституции”.
В самом деле, в этом нет острой необходимости: “И без того у него есть возможность, будучи фактическим руководителем “партии власти”, стать ее номинальным лидером”. Это позволит нынешнему президенту после выборов 2008 года “возглавить фракцию, а затем и правительство, которое станет формироваться парламентским большинством с добровольного согласия вновь избранного президента-преемника”.
Этот преемник, способный стать не вызывающим опасений местоблюстителем на четыре года – от выборов до выборов – давно известен: это давний знакомый Владимира Путина по работе в правительстве Санкт-Петербурга, в ныне первый вице-премьер правительства РФ Дмитрий Медведев.
Красочный его портрет дает Дмитрий Быков на страницах еженедельника Собеседник: “Как сообщают хорошо знающие его люди, этот человек отличается феноменальной способностью гасить конфликты. Он ни с кем не ссорится, не настроен на передел собственности, не желает полицейских мер… Любит пожить. Любит, как положено, и спорт – пресловутые горные лыжи, которыми вслед за Владимиром Путиным увлеклись почти все его коллеги, – но не истязает себя мучительными тренировками. Он любит хорошо одеться, не откажется от бокала тонкого вина, не ставит себе сверхчеловеческих задач и вполне убежден (а работа в “Газпроме”, где он возглавлял совет директоров, наверняка его в этом укрепила), что Россия вполне может стать великой без всяких потрясений”.
Такой человек во главе государства многих устроит: пресса уже не раз писала, что в случае сохранения высоких цен на нефть лучшего преемника, чем Медведев, найти трудно.
К тому же, утверждает Быков, пресса вообще на стороне Медведева, а не его конкурента за первый пост в государстве Сергея Иванова, поскольку ею сегодня “рулят “ельцинские” – те, кто вырос в ельцинской администрации или сформировался в эти времена.
Все они настроены против главы Минобороны по той простой причине, что “Иванов в случае своего воцарения миндальничать ни с кем не станет”. Именно с именем Иванова (а также с его однофамильцем Виктором Ивановым и Игорем Сечиным) принято связывать возможность “нового заморозка”.
Правда, последняя кампания против Минобороны в прессе, связанная с дикими случаями дедовщины в армии (за ней, пояснил автор, стоят “строго анонимные инсайдеры, не только политические оппоненты Иванова”) , сильно уменьшила “электоральные возможности” его главы.
Впрочем, рассуждает Дмитрий Быков, выбор Путина может еще не раз измениться: “мелькание на экране в 2006 году – еще отнюдь не гарантия победы в 2008”.
Тем более, что компромиссный и договороспособный Медведев в случае победы на выборах вряд ли сумеет, как выражается Дмитрий Быков, надолго продлить сегодняшнюю “путинскую летаргию” в стране. Между тем “пробуждение может оказаться катастрофическим”, предупреждает автор, поскольку у Медведева “нет тех волевых качеств, которыми наделен нынешний президент”.
В итоге, если “сегодня власть не хочет получить на троне умеренного националиста и консерватора Иванова, при Медведеве она может получить стихийно выросшего лидера, который въедет во власть на волне самого пещерного национализма…”
В общем, ситуация весьма серьезная.
И потому, как подчеркнул в своем интервью Независимой газете Алексей Чадаев, “было бы очень важно, если бы противники Путина получили внятный сигнал, что в случае попытки дестабилизации ситуации или какого-то силового слома у Путина всегда есть возможность не уходить. Он до конца должен оставлять ее за собой”.
На вопрос, есть ли у президента сейчас такая возможность, г-н Чадаев уверенно ответил: “Конечно”. И нет смысла задавать вопрос “Как же тогда быть с Конституцией?”, поскольку “настоящая кризисная ситуация – это когда Конституция уже стоит под вопросом”.
Но и в случае “настоящей кризисной ситуации” возможны разные решения.
На днях, как сообщила пресса, Госдума одобрила в третьем, окончательном чтении закон “О противодействии терроризму”.
Этот закон примечателен с разных точек зрения.
В первом чтении, информирует своих читателей газета Коммерсант, он был принят депутатами еще в декабре 2004 года, после чего пролежал без движения более года.
Однако был извлечен на свет после того, как в середине февраля вышел президентский указ “О мерах по противодействию терроризму”, предполагающий, уточняет Коммерсант, создание единой антитеррористической вертикали власти в виде национального антитеррористического комитета под руководством директора ФСБ. Который получает при этом уникальные полномочия.
В числе прочего, закон, информирует газета, позволяет привлекать для борьбы с терроризмом вооруженные силы, которые могут быть использованы, в частности, “для пресечсения полетов воздушных судов, используемых для совершения террористического акта либо захваченных террористами” – вплоть до полного их уничтожения.
При этом “подразделения и воинские части” будут привлекаться для борьбы с террором по решению руководителя операции (то есть опять-таки главы ФСБ или его местного управления).
Кроме того, директор ФСБ получает право на введение в регионе особого правового режима – “режима контртеррористической операции”, который допускает “определенные ограничения гражданских свобод” для жителей. Например, проверку документов, обыски людей и автомобилей, прослушивание телефонных переговоров и т.д. Граждане даже могут быть подвергнуты “временному отселению”, а их личный транспорт использован для нужд борьбы с терроризмом.
Возможность сбивать самолеты и топить суда, захваченные террористами, о которой говорится в новом законе, газете Новые известия прокомментировал член комитета по безопасности Госдумы Геннадий Гудков. Он авторитетно заверил газету, что имеется в виду ситуация, “когда самолет разворачивается и берет курс на Кремль или на химический завод”. Или “захваченный террористами ракетный катер на быстрой скорости движется к складу боеприпасов”. А если, например, самолет “просто угоняют в Турцию”, сбивать его не будут.
“Уже хорошо”, – комментируют Новые известия, – однако в законе никаких соответствующих оговорок нет”. Говорится лишь о “достоверной информации о возможном использовании воздушного судна для совершения террористического акта” и о “реальной опасности гибели людей либо наступления экологического катастрофы”.
В результате эти достаточно отвлеченные формулировки вызвали одинаковое негодование как думской оппозиции в лице коммунистов, так и российских правозащитников.
Депутат Госдумы от КПРФ Виктор Илюхин заметил, что его беспокоит “слишком вольная трактовка” статье закона о возможности сбивать самолеты. Получается, что можно будет сбить любое воздушное судно, если оно не отвечает на позывные или отказывается произвести посадку в предложенном ему месте.
“Такая формулировка позволяет сбить кого угодно, не зная сути требований”, – заметил Илюхин.
А лидер движения “За права человека” Лев Пономарев выразил Новым известиям опасение, что “этот закон станет страховкой для бюрократов, о безответственности которых мы все хорошо знаем. И они будут сбивать самолеты и топить корабли, когда надо и не надо”.
Еще “Норд-Ост” показал, добавил Пономарев, с каким пренебрежением спецслужбы относятся к спасению жизни заложников. А теперь они получили закон, который позволит им и дальше вести себя подобным образом.
“Честно говоря, формальная необходимость создания очередного спецмонстра неочевидна, хотя терроризм и стал частью нашей жизни, – пишет журнал Новое время. – Однако его масштабы вовсе не столь колоссальны, да и регионально он пока ограничен Северным Кавказом, являясь следствием продолжающейся чеченской войны и кризиса российской государственности в регионе”.
Как считает журнал, в других российских регионах спецслужбы вполне способны справиться с проблемой терроризма в рамках уже имеющихся полномочий: “А если неспособны, то их надо просто разгонять, а не наделять новыми властными полномочиями”.
По мнению Нового времени, “нет в России той волны терроризма, которая оправдывала бы наделение ФСБ сверхвластью!”.
Тем более, что, с точки зрения журнала, путинский метод “кадровых перестановок” совершенно не оправдывает себя в других областях: “Целую когорту генералов ФСБ командировали в качестве замминистров, руководителей департаментов и управлений в Минобороны, МВД, МИД, МЧС и ряд гражданских ведомств”. В результате сегодня “у нас вообще нет госструктур, где не сидели бы “люди в штатском”. Итог, однако, печален – “ни должной координации, ни эффективности” достичь не удалось.
Наиболее яркий пример – президентские полпреды, “аппараты которых – мини-версии ФСБ”. Примерно то же можно сказать и об аппарате действующих глав регионов.
“Что же изменится, – спрашивает Новое время, – с появлением новой конторы, во главе которой стоит директор ведомства, уже доказавшего свою несостоятельность?”
Ответ на эти риторические вопросы, по версии Нового времени, может быть только один: “новая конструкция может оказаться весьма удобна для иного – например, для продолжения тотального наступления на остатки гражданских свобод в стране”.
Как предполагает журнал, это вполне может оказаться “основной целью спецоперации”.
Не исключено также, добавляет Новое время, что создание “спецмонстра” – “еще один ход в попытке решения “Проблемы-2008”.
Все вновь крутится вокруг одного и того же, заключает журнал: “Как сделать так, чтобы Лубянка стала стержнем властной вертикали России”.
В самом деле, развивает тему журнал Профиль, теперь наряду с первым вице-премьером Медведевым, отвечающим, как известно, за социальные нацпроекты, и Сергеем Ивановым, курирующим нацпроекты оборонные, появился генерал армии Николай Патрушев. Ему поручена национальная безопасность, и, получив свой нацпроект, Патрушев имеет весомый шанс “вписать свое имя в избирательные бюллетени 2008 года”.
Вероятно, предполагает Профиль, “президент рассудил, что двух преемников маловато” – чтобы исключить уже начавшиеся склоки: “А так их будет трое”.
Треугольник – вполне устойчивая конструкция, особенно когда выборы еще так нескоро – а до тех пор все, как говорится, в наших руках.
Поневоле вспоминается ответ “протеже Кремля” Алексея Чадаева на бесхитростный вопрос Независимой газеты: “Признайтесь, вы любите Путина?”
“Я отношусь к Путину примерно так же, как массовый читатель относится к героям книг Александра Бушкова “Наш человек в чужом мире”, – ответил начитанный Чадаев. – У него там… советский офицер попадает в сказочную или измененную реальность, где его наделяют титулами, королевскими коронами, он становится там императором солнца, он на троне – и думает: когда же, в конце концов, придет приказ из центра? А приказа из центра все нет… И очень трудно, мучительно приходит понимание, что этот центр, как ни крути, сам ты и есть…”
Зачем же, спрашивается, в таком случае этот трон освобождать? Ведь до возраста Дэн Сяопина еще так далеко…
