Украинские события почти заставили российские СМИ забыть о том, что 11 декабря 1994 года первый президент РФ Борис Ельцин подписал знаменитый указ “О мерах по обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской республики”. Началась чеченская война, которую Павел Грачев обещал закончить в течение двух часов силами одного подразделения ВДВ.
Сегодня, спустя десять лет, этой войне не видно конца.
Более того – как пишет газета Новые известия – страна ясно поняла: у кавказской войны нет границ. После терактов в Буденновске, Кизляре, Первомайском, взрывов домов в Москве и Волгодонске, станций метро “Автозаводская” и “Рижская”, “Норд-Оста” и Беслана исчезло ощущение, что воюют где-то далеко, фронт придвинулся вплотную.
Тем не менее, никто не взялся опровергнуть утверждение Рамазана Абдулатипова, члена Совета Федерации, одного из непосредственных участников событий 1991 года, заявившего Новым известиям, что за эти годы ни российская власть, ни общество “не извлекли ни одного урока из всей этой трагедии”.
Как пишет Еженедельный журнал, Чечня с легкостью “превращает в явь самые страшные пропагандистские сказки”.
В самом деле, в результате первой войны, которую называли “разоружением бандформирований”, республика и впрямь стала “бандитским анклавом, прибежищем экстремистов и похитителей людей”.
Вторая война, объявленная “контртеррористической операцией”, превратила Чечню в постоянный источник террористической угрозы.
“Война бумерангом возвращается из Чечни в Россию, – подчеркивает ЕЖ. – Это и новая генерация политиков-генералов – посмотрите на галерею президентских полпредов. Это и сотни тысяч служивых людей, получивших опыт безнаказанного насилия над себе подобными, – ведь через чеченские командировки проходит едва ли не весь личный состав российских силовых структур”.
Наконец, с точки зрения журнала, это “сам стиль работы органов власти, когда вместо заинтересованного внимания и попытки понять, а уже потом действовать, мы видим одно и то же: нерассуждающую и не знающую сомнений довлеющую силу”.
Между тем, Новые известия публикуют для общего ознакомления цифры – данные потерь в Чечне по разным источникам.
Согласно официальной статистике, потери личного состава за 1994-96 гг. составили 4103 военнослужащих, раненых было 19794 человека, 1906 человек пропали без вести.
Александр Лебедь, занимавший в 1996 году пост секретаря Совбеза, называл другие цифры: 100 тысяч погибших в первой чеченской кампании, из которых 80 тысяч были мирными жителями.
Есть еще данные Аслана Масхадова, на тот момент президента Ичкерии: 120 тысяч погибших мирных граждан и 2870 боевиков.
Не меньше разночтений относительно погибших во второй чеченской войне. Директор ФСБ Николай Патрушев утверждал, что с 1 октября 1999 года до конца 2002 года погибли 4705 военнослужащих. За это время ранены, по данным Минобороны, были 15549 человек. В 2003 году, как считает министр обороны Сергей Иванов, в Чечне погиб 291 военнослужащий, а за 10 месяцев 2004 года – 148 военных.
В то же время Таус Джабраилов, председатель Госсовета Чечни в ноябре нынешнего года заявил журналистам, что общее количество жертв конфликта в Чеченской республике превысило 200 тысяч человек.
А вот данные Еженедельного журнала: “Первая чеченская война унесла до 50 тысяч жизней мирных жителей и до 6 тысяч жизней российских солдат, милиционеров и иных “силовиков”. Во второй войне погибло от 15 до 25 тысяч гражданских”.
Так же невозможно ответить на вопрос, во что обошлась эта война в смысле денег: только на финансирование восстановления Чечни с 2000 года было истрачено, сообщают Новые известия, более 62 млрд рублей ($2,2 млрд).
Из них более 5 млрд рублей, как утверждает Счетная палата, израсходованы “с грубейшими нарушениями законодательства”, то есть попросту разворованы. О таких пустяках, как приписки в ходе строительных работ на 69 млн рублей, говорить не приходится.
При этом, уточняет газета, расходы на проведение боевых действий не учитываются.
“9 декабря главнокомандующий внутренними войсками МВД РФ Николай Рогожкин заявил, что в 2004 году на территории Чечни его подчиненные предотвратили 780 терактов, – сообщает журнал Коммерсант-Власть. – Между тем двумя месяцами ранее, 5 октября, директор ФСБ Николай Патрушев заявил, что спецслужбам в 2004 году удалось предотвратить в целом по России 500 терактов. Получается, что если служащие внутренних войск предотвращают в Чечне в среднем по 2,3 теракта в день, то сотрудники спецслужб в целом по стране – 1,8 теракта”.
Разница, в общем-то, не так уж велика.
Илья Мильштейн в журнале Новое время утверждает, что сегодня уже нет смысла говорить про “исторический опыт, который ничему не учит”. А так же про “партизанскую войну, которую можно назвать как угодно, хоть международным терроризмом, вот только выиграть ее нельзя”.
Все это обсуждалось многократно, и потому сегодня, с точки зрения автора, есть лишь одна актуальная тема – о поражении Москвы: “То есть о ситуации, в которую Россия вползла и будет пребывать еще долго. По самым скромным подсчетам – десятилетия”.
С другой стороны, нельзя не признать естественным желание получить ответ на вопрос: если Россия терпит поражение, кому она проиграла?
Из чеченских сепаратистов считать себя победителем может разве что Басаев, которого все никак не удается поймать. Газета Известия посвятила этой теме целую серию публикаций. Исследованы маршруты Басаева, пролегающие по всей Чечне, его “группы поддержки”, состоящие из родственников и друзей детства, источники его финансирования и даже его идеология, которой России категорически нечего противопоставить.
Как заметили Известия, “наши духовные позиции в Чечне настолько слабы, что по сравнению с ними одиозный ваххабизм выглядит справедливой и социально ориентированной идеологией”.
В то же время, другие чеченские лидеры, включая Масхадова, на победителей похожи мало, пишет Илья Мильштейн.
Если же говорить о чеченском народе в целом, “подобного кошмара он не переживал за все века своей многострадальной истории, даже во времена сталинской депортации”, – отмечает обозреватель Нового времени. Даже при Сталине, отмечает Илья Мильштейн, чеченцев “не уничтожали много лет подряд без разбору – при помощи фронтовой авиации, танковых расстрелов, тотальных похищений с пытками и казнями”.
Однако и российское общество победителем считать себя никак не может. Причем вспомнить стоит не только погибших и искалеченных солдат в Чечне и мирных жителей, пострадавших от терактов (а также и тех, кому еще предстоит пострадать).
Безрадостна, с точки зрения автора, судьба страны в целом, сама историческая перспектива России – как следствие чеченской войны: “Хроника последних пяти лет – это перечень бесконечных поражений российского общества в столкновениях с террористами и Кремлем”. Схема политического развития в последние годы, уточняет автор, упростилась до последнего предела: “Следствием террористической войны является уменьшение гражданских прав при одновременном укреплении пресловутой вертикали”.
Начать, по мнению Ильи Мильштейна, следует с того, что если бы не чеченская война, “человек по имени Путин” мог бы и не стать президентом России: “У протеже непопулярного Ельцина была мало шансов”.
Однако Басаев “зачем-то ринулся в Дагестан”, потом взорвались дома в Москве и Буйнакске, и Путин принял у Ельцина полномочия. А затем, после знаменитой фразы о необходимости “мочить террористов в сортире”, обрел неслыханную популярность, которая сохраняется и по сей день.
И все, что власть делает в стране, оправдывается военной необходимостью, о чем недвусмысленно заявил в своей статье в Комсомольской правде замглавы президентской администрации Владислав Сурков.
“Террористы убили детей – значит, пора отменять губернаторские выборы, – иронизирует Илья Мильштейн. – Связь вроде неочевидная, но прямая, в рамках все той же вертикальной, как падающий топор, схемы. Война – террор – холодные пальцы на горле”. Не исключено, продолжает он, что после очередного теракта восстановят памятник Дзержинскому на Лубянке, а в 2008 году – также после теракта – всем станет ясно, что президентские выборы не нужны.
Но можно ли утверждать, что в этой войне выиграла власть – большой вопрос.
“Есть такое понятие в новейшей внутрироссийской политике: управляемая горячая точка, – пишет Новое время. – Это место, которое раскаляется и взрывается строго по расписанию, к ближайшей предвыборной кампании, например. Или, напротив, гаснет в соответствии с политическим распорядком”.
Если не организовать взрыв, то предугадать момент и несколько его скорректировать не представляет труда, считает журнал, особенно “если котел бурлит у всех на глазах, как Дагестан накануне вспышки ваххабизма”.
Беда в том, что подобные горячие точки теряют свою управляемость и начинают жить по собственным законам. Причина проста: “помимо людей информированных, составляющих меньшинство, в войне участвуют тысячи простаков, воюющих, убивающих и умирающих всерьез, даже не успев прочитать сценарий”.
В подобных горячих точках, как многократно отмечалось, вырастают “целые поколения, не подозревающие о том, что всего лишь вовлечены в игру”, и не умеющие ничего, кроме как воевать.
Метастазы конфликта начинают прорастать по всей стране, пишет Новое время, “власть, сбиваясь с ног, безошибочно берет чеченский след, но уже поздно и невозможно предотвратить новые взрывы”.
На этом этапе горячая точка утрачивает свою управляемость, и начальству, чтобы не упустить окончательно инициативу, приходится использовать “уже не локальный, а бесконечный террор – впрочем, для прежних целей. Для удержания власти и укрепления вертикали”.
“Управляемых войн не бывает”, – отмечает и Еженедельный журнал. Однако загнать джинна войны обратно в бутылку невозможно.
По мнению журнала, чеченская война как инструмент решения разного рода проблем перестала быть необходимой власти уже с лета 2000 года: “Не нужны Кремлю все эти кризисы с заложниками, фугасы на коммуникациях и шахидки на столичных улицах”.
Правда, к этим “издержкам” в Кремле приспособились и пытаются, насколько это возможно, использовать любую кризисную ситуацию: “Норд-Ост”? Получите новый виток закручивания гаек на ТВ. Беслан? Пора назначать губернаторов из Москвы”.
Тем не менее, подчеркивает журнал, очевидно, что “для Кремля чеченская война выработала свой внутриполитический ресурс полностью. И даже в качестве ширмы для разного рода инициатив по укреплению разного рода вертикалей она не нужна. Власть укрепилась настолько, что уже и без повода обойдется, если что еще укрепить надумает”.
Скорее всего – надумает. Напрасно Новое время рассуждает о том, что в нынешней ситуации только уход действующего президента, “если бы он сопровождался абсолютным неприятием его политики и массовыми протестами населения” мог бы стать сигналом к прекращению боевых действий: “В этом случае даже самые отмороженные боевики в Чечне, если им вовремя сообщить об этом, могли бы призадуматься: с какой Россией они воюют”.
Несмотря на все текущие неприятности для власти (последней и самой крупной стал конфуз с украинскими выборами) “лично господин президент остается почти неуязвим для критики”.
И значит, делает вывод Илья Мильштейн, “мы обречены жить с этим президентом, пока он сам не решит, что с него хватит”.
Но и после этого возможны варианты – недаром наблюдатели рассуждают о том, что на Украине отрабатывается вариант политической реформы – превращение президентской республики в парламентскую – который в 2007 году, скорее всего, начнет реализовываться в России.
Правда, как считают многие, развязка многодневной украинской драмы пока неочевидна. В случае победы оранжевых, заявила в интервью Новой газете руководитель Центра изучения элиты Института социологии РАН Ольга Крыштановская, падение рейтинга Владимира Путина неизбежно, равно как и активизация оппозиции.
“Революции заразны, – заметила Крыштановская. – “Оранжевое настроение придаст энтузиазма нашим дремлющим демократам”.
Победа же Виктора Ющенко, в которой мало кто сомневается и в Киеве, и в Москве, безусловно, станет для Кремля “гигантским проигрышем”.
Дело не только в охотно предсказываемой многими гибели мифа о тефлоновом рейтинге российского президента. Конфуз власти, как считает Ольга Крыштановская, неизбежно приведет к росту недовольства населения политикой государства в целом, к разочарованию в его силе, в его лидерах – к тому, что автор называет “геополитическим провалом страны”.
Для такой развязки, как уже не раз отмечала российская пресса, пресловутый “кремлевские политтехнологи” сделали все возможное.
Как и в Чечне, Россия демонстрирует по отношению к Украине крайне негибкое поведение, непримиримость к любым незапланированным исходам и просто неуважение к мнению украинских граждан. “Такое поведение называется фундаментализмом, – отмечает Ольга Крыштановская. – Понятно, что ради достижения своих целей мы можем пойти на многое. Да только вариантов осталось мало”.
Между тем, как сообщает Независимая газета, недавнее заявление Юлии Тимошенко о готовности лидеров украинской революции передать России “оранжевое настроение”, оказалось не пустым звуком.
В СМИ уже появилась информация о появлении в России филиалов украинской организации “Пора”: российские последователи украинских радикалов закрепили за собой брэнды “Красная Пора”, “Русская Пора” и “Оранжевая Москва”. Московские либералы не отрицают, что начали консультации с лидерами украинской революции, а молодежь из “Яблока” и СПС принимала участие в акциях на майдане Незалежности.
При этом Независимая газета не преминула напомнить, что сами активисты украинской “Поры” перенимали революционный опыт у аналогичной сербской организации “Отпор” и грузинской “Кмара” (“Хватит!”).
“Украинская революция очень напоминает грузинскую, а та, в свою очередь,– югославскую, – пишет еженедельник Власть. – Похоже, постсоциалистический мир снова вступил в эпоху бархатных революций. На просторах СНГ ближайшие президентские выборы должны пройти в Молдавии, Киргизии и Казахстане”.
По мнению журнала, за киевской “Революцией каштанов” последуют “Революция лозы” (Молдавия), “Революция маков” (Киргизия) и “Революция тюльпанов” (Казахстан).
“Россию обложили со всех сторон, – мрачно констатирует Завтра, газета леворадикальной оппозиции. – “Дуга нестабильности” приблизилась вплотную”: в Средней Азии – войска НАТО и “шаткие местные режимы”, в странах Балтии – тоже войска НАТО. Что же касается Кавказа, там за последний год образовался “новый виток напряжения”, в результате которого вот-вот начнется война “всех против всех, и в первую очередь – против Москвы”.
Украинские выборы, по мнению газеты, – “это завершающий аккорд геополитической атаки на Кремль”. Технологии, опробованные в Сербии, Грузии и на Украине, признаны, как выражается Завтра, “закулисой”, наиболее эффективными.
“Конечно, – рассуждает газета, – при помощи толпы и давления из-за границы нельзя захватить власть в стране, где есть крепкая власть, как в Белоруссии. Но Россия – это другое дело”. Она, как считает леворадикальная газета, сегодня как никогда производит впечатление “колосса на глиняных ногах”: “чуть толкни – и он развалится”. Поскольку “противоречий в РФ на порядок больше, чем в Украине, конфликтных узлов, социальных, национально-региональных, конфессиональных и экономических, хватило бы на десять Украин”.
Внутренние предпосылки грядущей катастрофы левым абсолютно ясны. Это, прежде всего – усиление социальной напряженности (следствие монетизации льгот, реформы ЖКХ и роста цен). “Прибавьте к этому будущее замерзание городов этой зимой и всеобщую ненависть народа к чиновникам всех уровней, – пишет газета. – Это готовые толпы демонстрантов, которые будут орать на площадях хоть за черта, лишь бы развалить ненавистную демократию”. Прямо как на Украине.
Вторая весомая предпосылка – Кавказ: “Промосковские режимы на Северном Кавказе едва держатся… Лето показало, что чеченские боевики легко способны захватить и Грозный, и Назрань, потому что в Ингушетии и Чечне они пользуются безоговорочной поддержкой местного населения”.
По мнению газеты, тысячи жителей северокавказского региона дополнительно могут взяться за оружие, “если зашатается Кремль и будет надежда на победу”.
Более того, “начало конца” по сценарию леворадикальной оппозиции будет ознаменовано взрывом всего Кавказа – “от Черного моря до каспийского”. В этом случае, пишет Завтра, армия окажется в тяжелейшем положении, и вынуждена будет “драпать до Ростова и Краснодара, бросая по пути танки, вертолеты и окруженных товарищей”. Об авторитете власти и “тефлоновых рейтингах” придется забыть.
В случае конфликта не останутся в стороне и региональные элиты, давно уже лишенные “ельцинской вольницы”, а с нового года – и возможности контролировать губернаторов. К весне они должны в полной мере осознать свое поражение в борьбе с центральной властью и полное бессилие.
Во всяком случае, пророчествует Завтра, в случае массовых беспорядков в крупных городах и в первую очередь – в Москве, “в защиту Путина на площадь не выйдет никто, кроме тех, кого на автобусе привезут дежурные профсоюзы”.
Напротив, в этом случае (при поддержке Запада) на улицах вероятно появление толп людей с требованием “отставки Путина, доведшего страну до полного разгрома, позора и нищеты”. Возможно даже, как считает газета, блокирование Кремля и правительственных зданий.
“Тут мы увидим все то, что только что творилось в Киеве”, – обещает Завтра.
События на Украине стали темой практически каждого выступления на трибуне Гражданского конгресса, который состоялся в Москве в минувшее воскресенье, пишет газета Коммерсант.
Как оказалось, украинский опыт трактуется представителями разных ветвей оппозиции (в Гражданском конгрессе приняли участие представители “Яблока”, “Комитета-2008”, партии “Наш выбор” Ирины Хакамады и даже КПРФ) весьма различно. “Видно только было, что всем завидно”, – уточнил корреспондент Коммерсанта Валерий Панюшкин.
Известный политолог Георгий Сатаров заявил на конгрессе, что в Москве можно было бы устроить массовые уличные демонстрации, как в Киеве, но это не имеет смысла, поскольку “на майдане Незалежности одна часть элиты использует народ, чтобы отобрать власть у другой части элиты”.
Зампред партии “Яблоко” Сергей Митрохин с Сатаровым не согласился: “Эта власть не будет с нами считаться, пока мы не научимся выводить на улицы большие массы людей”.
Далее дискуссия и развивалась в этом поле, обозначенном господами Сатаровым и Митрохиным, пишет Коммерсант: “надо ли пригрозить власти возможными уличными акциями и убедить ее разговаривать с возможными уличными активистами или надо сначала устроить уличные акции, а власть уж сама пойдет на переговоры?”.
Понятно, что сама тема диспута явно свидетельствует об отсутствии революционного энтузиазма – во всяком случае, у лидеров оппозиции.
Правда, высказывались опасения, что власть все же заподозрит их в избытке пассионарности.
Как заявил на конгрессе Сергей Адамович Ковалев, “никакая “оранжевая революция” в России невозможна, но иррациональный страх “оранжевой революции” может возобладать у власти над рассудком и привести к репрессиям”.
Поэтому надлежит заняться формированием гражданского общества: “Это долгая и безнадежная работа, к которой привыкли правозащитные организации”. Сторонником эволюции, а не революции оказалась и лидер “Нашего выбора” Ирина Хакамада, предложившая, превратив разговаривать с властью, попытаться объяснить народу, как его обманывают. После этой “долгой и безнадежной работы”, заручившись поддержкой прозревшего народа, можно будет возобновить диалог с властью, но уже совсем с других позиций.
Свой вариант “долгой и безнадежной работы” предложил лидер “Яблока” Григорий Явлинский, причем цель ее, как показала практика, фактически недостижима – объединение оппозиции.
Одним словом, речь о подготовке к революции на Гражданском конгрессе не шла. Правда, депутат Владимир Рыжков обещал, что в ближайшее время будет создан “Комитет действий”, который займется и созданием единой оппозиционной партии, и организаций уличных акций. Однако, как заметил Коммерсант, в программе Гражданского конгресса заседаний “Комитета действий” обозначено не было: “Видимо, этот комитет заседал подпольно”.
События на Украине раскололи российский политический класс, констатирует в издании Газета Андрей Рябов.
Одни утверждают, что “оранжевые события” вскоре перекинутся на Россию, поскольку проблемы, вызвавшие их к жизни, в России существуют не в меньших масштабах, чем на Украине.
Другие, напротив, утверждают, что в России нет почвы для подобных потрясений: “гражданское общество слабо и становиться самостоятельным политически игроком оно не хочет”. Зато “успешных слоев” в России заметно больше, чем на Украине, и чувствуют они себя вполне комфортно”.
Никакой коалиции недовольных, которая включала бы в себя разные слои населения, в ближайшее время создать не удастся. напротив, как считает обозреватель Газеты, скорее всего, властная элита, “чтобы обезопасить страну от всякого рода революционных экспериментов”, продолжит закручивать гайки.
Правда, есть и другой способ избежать возможного роста недовольства – демократизация страны. Однако для этого у российского руководства, по мнению Андрея Рябова, недостает ни политической, ни экономической заинтересованности. В Кремле давно сделали вывод, что достаточно соблюдать видимость демократии – чтобы не раздражать Запад.
Таким образом, делает вывод автор, логично предположить, что события будут развиваться по “некоему срединному варианту – шаг навстречу сторонникам жесткой линии и тут же попытка пойти навстречу либералам, и так до бесконечности”.
Подобные сценарии, дополняет обозреватель Газеты неоднократно использовались в российской истории, “когда осуществление одного типа политики грозило верхам разными негативными последствиями”, но при этом “альтернативный курс они жестко отвергали”.
В общем, новое смутное время, – когда ни верхи, ни низы, ни власть, ни оппозиция, ни Кремль, ни народ еще не определились – судя по всему, закончится в России не скоро (вопреки дарованному свыше празднику 4 ноября). Не то, что в Чечне, где, как известно, каждый знает, против кого он, и каждый хочет стать президентом.
В который раз приходится согласиться с тем, что Россия – явно не Украина. Хорошо бы она не стала Чечней.