Август в России в очередной раз оправдал свою зловещую репутацию.
После одновременной гибели на прошлой неделе двух пассажирских лайнеров, вылетевших из Домодедово, пресса в очередной раз задалась вопросом: почему в последние годы именно в конце лета-начале осени в нашей стране происходят теракты с многочисленными человеческими жертвами?
Независимая газета начала отсчет с сентября 1999 года, когда в результате взрывов жилых домов в Москве погибли 233 человека, а в Волгодонске – 18.
Через год, в августе 2000 года взорвался подземный переход на Пушкинской площади, 13 жертв.
В октябре 2002-го года случился “Норд-Ост”, при освобождении заложников погибло 130 человек.
В августе 2003 терактов было несколько: взрыв госпиталя в Моздоке с помощью грузовика со взрывчаткой (50 погибших), взрыв электрички Кисловодск-Минводы (6 жертв), серия взрывов в Краснодаре на автобусных остановках в результате которых было убито 5 человек, а число покалеченных исчислялось сотнями.
11 сентября 2001 года, как известно, случилась атака самолетов с террористами на Америку.
А теперь в России, как заметила НГ, есть собственное 11 сентября: 89 погибших, следы гексогена на обломках самолетов и две чеченки в списках пассажиров обоих лайнеров – единственные, чьи останки не были востребованы родственниками.
Впрочем, версию террористической атаки власти подтвердили лишь спустя несколько дней и с большой неохотой.
Как заметила газета Время новостей, два теракта накануне президентских выборов в Чечне (причиной которых, не стоит забывать, стала гибель Ахмада Кадырова в результате взрыва 22 июня на стадионе в Грозном) для российских спецслужб означают крупный провал.
“Если два самолета были захвачены террористами и взорваны в воздухе – значит, в России нашлись те, кто попытался осуществить чудовищный ремейк террористической атаки на США 11 сентября 2001 года, а наши спецслужбы не смогли этих “кого-то” найти и обезвредить”, – подчеркивает Время новостей.
Именно поэтому две синхронные авиакатастрофы были поначалу представлены как “невероятное трагическое совпадение” (формулировка издания Газета).
Но даже спустя неделю, после того, как записи найденных на месте катастроф “черных ящиков” были расшифрованы, единой оценки случившегося так и не было выработано.
Как сообщило то же Время новостей, при расследовании причин гибели лайнеров образовалось что-то вроде политического раскола.
В понедельник представители ФСБ на встрече с журналистами наконец подтвердили версию терактов, подчеркнув: “Такие результаты обнародуются только тогда, когда они носят абсолютно достоверный характер. Это юридически значимые документы, под которыми стоит подпись эксперта”.
Совсем иначе оценил полученные данные министр транспорта Игорь Левитин, глава созданной по поручению президента госкомиссии по расследованию ЧП: “Пока ничто не говорит о том, что на борту произошло что-то кроме разрушения самолетов. Тяжело говорить о сроках окончания расследования, но думаем, это еще месяц-полтора до окончательных итогов комиссии”.
Как сообщает Время новостей, и в спецслужбах, и в “авиационных кругах” к загадочному заявлению г-на Левитина отнеслись с пониманием. Один из экспертов газеты объяснил, что руководству госкомиссии крайне невыгодно объявлять теракты официальной версией именно сейчас, когда к расследованию приковано внимание и внутри страны и в особенности за рубежом: “Такое признание будет автоматически означать и признание того, что серьезный промах допустила служба безопасности аэропорта Домодедово. Соответственно, это ударит по репутации аэропорта, который заявляется как самый передовой во всей Восточной Европе, и по управляющей им компании “Ист-Лайн”. А это уже вопрос политический и коммерческий”. Поэтому окончательное признание будет сделано не раньше, чем страсти улягутся.
Впрочем, добавил эксперт, такая политика госкомиссии вряд ли оправданна: “Западные авиакомпании и власти других стран выводы для себя об эффективности тех или иных российских компаний делают, исходя не из докладов госкомиссий, а по собственным наблюдениям и данным”.
Это наблюдение так же справедливо, если говорить о безопасности полетов.
“Российские объяснения на Западе не то чтобы не принимают. Там просто строят свои догадки, не рассчитывая получить от Москвы достаточно полные ответы”, – пишет Независимая газета.
Уже наутро после трагедии один из иностранных собеседников газеты на вопрос, можно ли называть случившееся терактом до окончания официального расследования, ответил контрвопросом: “А что еще может привести к одновременной гибели в разных местах двух авиалайнеров, взлетевших из одного аэропорта?”.
Подобным образом, отмечает НГ, рассуждает вся западная пресса, сразу определившая катастрофы как теракты и связавшая их с выборами в Чечне.
Большинство западных изданий уверенно заявили, что Москва явно придерживает неприятные новости до понедельника, когда выборы в Чечне будут уже позади. Именно так высказались британская “Гардиан” и немецкая “Вельт”.
А газета “Вашингтон пост” заявила, что по решению американских властей отныне все российские самолеты будут летать над территорией США в сопровождении истребителей. В случае появления информации о захвате самолета террористами, он может быть сбит, пояснила газета.
Эту информацию с негодованием опровергло руководство Аэрофлота, заявившее, что не получало никаких предупреждений о специальных мерах безопасности, связанных с полетами российских лайнеров. Заместитель гендиректора “Аэрофлота”, как сообщило Время новостей даже упрекнул американские СМИ в следовании стандартам “холодной войны”. Однако все западные компании, осуществляющие авиарейсы из Москвы, приняли решение о более тщательной проверке пассажиров и их багажа.
“Заграница как бы старается не вникать в подробности того, что делается в России по части усиления безопасности, и пытается защититься самостоятельно”, – отметила Независимая газета.
Надо сказать, что и для российской прессы истинные причины взрывов с самого начала были секретом Полишинеля.
“Очевидно, что в прошлый вторник в России произошло два теракта. Очевидно, что приурочены они были к выборам Алу Алханова президентом Чечни. Очевидно, что российским властям накануне выборов не очень хотелось это признать”, – отметил журнал Власть.
А Юлия Латынина в Еженедельном журнале подчеркнула, что первоначальное заявление властей о том, что “рассматриваются все версии” – не что иное, как “плевок в лицо погибшим людям”. А также “плевок в лицо летчикам, которые в последние секунды жизни даже в страшном сне не могли предположить, что это их будут косвенно обвинять в преступной халатности”.
Просто Кремлю требуется доказать, что в Чечне идет “мирный процесс”, замечает автор: “А при мирном процессе терактов не происходит”.
Латынина сочла возможным провести параллель с известными событиями времен начала Великой Отечественной войны, когда Сталин, отдав приказ “перейти в наступление” на несколько дней замолк, уединившись на даче. “Кремлевский горец” не мог поверить, что “созданная им картина мира, в которой Гитлер не нападет никогда, рухнула”. Сталин оказался “не в состоянии быстро примириться с реальностью”.
Президент Путин, утверждает автор, “точно так же не смог быстро отреагировать на случившееся. И вся информационная вертикаль застыла в столбняке: что говорить?”
Впрочем, как утверждает Семен Новопрудский во Времени новостей, население практически привыкло к ощущению, что власть нередко недоговаривает или просто говорит неправду: “Практически синхронная гибель двух пассажирских самолетов, совершавших регулярные рейсы из одного аэропорта, пугает нас, вызывает боль и скорбь, но не удивляет. Вот что страшно”.
Фактически российское государство, пишет Новопрудский, не выполняет свою главную задачу: “Сегодня, несмотря на рост расходов на органы безопасности, на появление новых спецслужб, на жесткие заявления силовиков, мы не чувствуем себя в безопасности. Как не чувствуем и того, что именно делает власть, чтобы защитить каждого из нас”.
Это наблюдение подтверждают и результаты социологических исследований.
Юрий Левада, директор известного аналитического центра, подтвердил в еженедельнике Московские новости: “Все опросы последних лет показывают, что предчувствие беды стало “нормальным, обыденным состоянием нашего общества. Люди фатально настроены “на плохое”: если вчера рвануло там и там, то почему завтра не рванет еще где-нибудь?”
Специалисты “Левада-центра” незадолго до взрывов самолетов проводили опрос о возможности терактов: “Большинство ответили утвердительно, связав это с выборами в Чечне”.
Между тем, как считает Юрий Левада, на поведении людей случившееся вряд ли серьезно отразится: “За последние годы люди столько насмотрелись, что устали бояться… Сразу после каждого теракта планка тревоги поднимается. Пик прошел – она оседает”. Можно сказать, тревожное состояние из острой стадии переходит в хроническую: “Ну, убивают, ну, стреляют, но еще не в меня. Живем дальше – вот такое мироощущение”.
Тем не менее счет к власти, по мнению Юрия Левады, постепенно растет: “Когда спрашиваем прямо: “Несут ли спецслужбы ответственность за то, что происходит?” – отвечают: да, несут”. До сих пор самым чудовищным просчетом в работе спецслужб оставался теракт на Дубровке, “хотя власть до сих пор об этом молчит. Но люди сохраняют свое мнение”.
Что же касается президента – его, по словам Левады, “прямо не упрекают, но отношение к нему становится прохладнее”.
Газета Русский курьер обращает внимание своих читателей на то, что авиакатастрофы роковым образом в очередной раз совпали с учениями по противодействию терроризму. Их в конце августа проводило во Владивостоке МЧС.
РК напомнил, что в начале августа, во время нападения боевиков на Назрань в Приморье также проводились контртеррористические учения, в которых был задействован спецназ.
“Никто не может так спланировать, чтобы дважды подряд учения спецназа или МЧС в Приморье проводились именно в те дни, когда на другом конце страны совершалось то, ради чего эти учения задумывались, – пишет Русский курьер. – Либо противник учитывает наши планы, либо тот, кто планирует операции – предатель”. Тем более, что о планах властей известно заранее, “а о терактах – только тогда, когда они уже случились”.
Мало того, что спецслужбы слепы, подчеркивает газета, “но они и бессильны там, где требуется политическое решение: за что взрывают наши дома и самолеты? Сколько мы еще будем терпеть кавказскую бойню?”
Тем более, что вся эта война, по мысли автора статьи Андрея Калачинского, фактически сводится “к драке за право воровать местную нефть. Наши компании будут ее качать, обдирая Чечню и утаивая доход от России, или сами чеченцы будут у себя красть? – вот суть войны, если освободить ее от пропагандистской шелухи”.
С точки зрения автора, сегодня “выбор у нашего президента небольшой. Или терпеть обстрелы из гранатометов праздничных демонстраций в Грозном и Махачкале”, ожидая новых терактов в российских городах. Или, воспользовавшись опытом сталинских времен, “выселить всех чеченцев в Саудовскую Аравию или иную страну, которая согласится их принять. Или заселить их земли другим воинственным, но лояльным народом, например, курдами”. Есть и еще вариант: “вернуть Чечню под присмотр старшего и более сильного брата – Ингушетии или Дагестана”.
Если, конечно, те дадут согласие. И к тому же сумеют справиться с собственными проблемами – они на Северном Кавказе сегодня везде почти одинаковы.
Когда в начале 90-х Борис Ельцин “благословил развал страны”, высказав свой знаменитый постулат: “Берите столько суверенитета, сколько сможете унести”, подчеркивает РК, он на самом деле высказал “очень простую идею: хватайте все – и разбегайтесь, ибо заботиться о вас, поощрять и наказывать некому”.
Сегодня российская власть пытается вернуть “разбежавшееся стадо”, но в случае с Чечней ее усилия остаются безрезультатными.
“Не втянись Кремль в регулярную войну в Чечне, мы, скорее всего, могли бы иметь там некое подобие нью-йоркского Гарлема в региональных размерах”, – делает неожиданное предположение журнал Новое время.
В самом деле, рассуждает журнал, “типичные гарлемские обыватели, прямо скажем, неважно вписаны в общую социальную картину североамериканской федерации и даже с регулярностью нарушают ее законы. Но за это власти никогда не обстреливали Гарлем ракетами и не устраивали там тотальных зачисток, а наоборот, стараются наказывать лишь конкретных преступников, да и то, когда поймают с поличным за пределами “нехорошего места”. Аборигены же из оных пределов, в общем-то, и не очень рвутся утечь, равно как к ним “чужие” не ходят без нужды”. Таким образом, некий “конституционный порядок” в Гарлеме, безусловно, существует, и большинство граждан “предпочитает его поддерживать по добровольному выбору”.
Россия же на сегодняшний день получила на Северном Кавказе, по определению Нового времени, “то ли Восточный Тимор, то ли Южный Минданао”, и вынуждена действовать по образцу неблагополучных стран “третьего мира”, где правительствам приходиться “без конца мериться силами с сепаратистами, наркогерильей и прочими напастями”.
Напасти подобного рода совершенно очевидно мешают российской политической элите в полной мере воспользоваться преимуществами с таким трудом достигнутой стабильности, утверждает известный политолог Ольга Крыштановская в Независимой газете.
Российский политический класс, воспринимавший весь период 90-х годов как стремительное приближение к катастрофе, сегодня, утверждает Крыштановская, “испытывает очевидную эйфорию: Россия спасена! Революция остановлена!”
Добиться этого удалось, по мнению автора, с помощью ряда экстраординарных мер.
В частности, количество так называемых “силовиков” во властных структурах, по некоторым данным, на сегодня достигает 77%. Впрочем, оговаривается Крыштановская, эта цифра имеет характер предположения (официально, как правило, приводятся другие данные – примерно порядка 25%, что, впрочем, тоже немало).
Впечатляющая же цифра 77% получается, если учесть сотрудников различных “аффилированных” с КГБ структур – в советские времена это были в основном организации, связанные с международной деятельностью: зарубежные корпункты, дипломатические службы и т.д. Кроме того, напоминает автор, существовали еще так называемые “уполномоченные” – сотрудники первых отделов, не состоящие в штате спецслужб, но поддерживавшие с ними постоянный служебный контакт.
В целом сегодня, как в советские времена, самым ходовым “кадровым товаром” вновь оказались “аппаратчики, муравьи большого муравейника, люди с коллективистским мышлением”. Именно на них опирается власть.
Вопреки общей уверенности, что сегодня в стране все зависит от одного человека – президента, Крыштановская утверждает, что Владимир Путин создал в высшей степени устойчивую конструкцию власти, включающую в себя “этажи его поддержки, уходящие далеко вниз”. По мнению автора, “это уже близко к тому, что было в СССР, когда партия имела развервленную систему низовых организаций плюс комсомол, вертикально интегрированная экономика, единая партийно-хозяйственная номенклатура”.
Власть последовательно формировала в последние годы модель управления, которая казалась ей оптимальной. Население же, утверждает Крыштановская, восприняло ее с одобрением, “поскольку иерархия является символом порядка”.
В итоге власти стало намного удобнее управлять страной. Стало ли лучше стране – вопрос совсем другого порядка.
Как констатировала та же Ольга Крыштановская еще в одном своем интервью, сегодня общество вновь расколото: “Политический класс занят собой, дележом портфелей, ресурсов, привилегий, а народ – опять по другую сторону”.
Забор между элитой и народом, по мнению автора, становится все выше: “Общество же занято выживанием (кто победнее) или потреблением (кто побогаче)”.
Можно сказать, в стране существует своего рода консенсус: “Власть и общество не мешают друг другу. Каждый живет своей жизнью: одни спиваются, другие “шоппингуют”, третьи – делят власть и деньги”.
Что же касается силовиков (такого термина, объединяющего людей в погонах, нет ни в одной стране мира, замечает Крыштановская: “На Западе стали писать без перевода, просто латиницей – “siloviki”), их мотивы не отличаются от мотивов любого человека, который стремится к власти. “Среди силовиков, возможно, есть идеалисты, которые хотят блага для страны. Но больше тех, которые хотят что-то для себя лично”.
Можно сказать, что нынешнее слияние силовиков с госбюрократией произошло ко взаимному удовлетворению: “Их позвали – они пришли”. Бюрократия “хотела видеть силовика во главе государства – и увидела”.
И, скорее всего, такая ситуация сохранится надолго. В последнем рейтинге влияния российских политиков нынешний министр обороны Сергей Иванов впервые занял третье место – непосредственно после президента и премьера, сообщает Независимая газета. “Учитывая, что Иванов считается одним из претендентов в преемники путина и что выбор этого преемника уже не за горами, – подчеркивает НГ, – резкое усиление аппаратного веса главы военного ведомства – весьма серьезная заявка перед решающими сражениями”.
Таким образом, похоже, что пресловутые “siloviki”, скорее всего, могут рассчитывать в ближайшем будущем на новые победы.
Впрочем, как подчеркивает Ольга Крыштановская, силовые структуры необходимы любому государству, даже самому демократическому. “Они – опора любого режима”. Проблема заключается в другом.
“Если силовики занимаются вопросами безопасности – это нормально, это их профессия, прямая обязанность, и ничего в этом страшного нет. А вот если силовики руководят экономикой, искусством, культурой, средствами массовой информации, даже выборами – вот это опасно”.
И если бы к власти в стране пришел “нормальный” президент, он должен был бы прежде всего изгнать силовиков из “непрофильных” сфер. Из экономики, в частности, из области торговли оружием, а также “из всех этих монополий – РАО ЕЭС, РЖД, РКС, предприятий связи и телекоммуникаций”.
Не говоря уж о том, подчеркивает автор, что для общества было бы значительно лучше, если бы систему ГАС “Выборы” контролировали компьютерщики, а не силовики.
“А сильные, мощные, но подконтрольные обществу силовые структуры, занятые выполнением своих прямых обязанностей, должны быть непременно”.
Может, тогда самолеты, театральные залы, жилые дома и автобусные остановки перестали бы взрываться, а август в России перестали бы называть “черным месяцем”?