Вынырнув из длинной череды праздников, пресса и периодика сосредоточенно оглядываются, пытаясь понять: чем на этот раз обернулись для страны очередные проказы матушки-зимы? Оказавшейся, к тому же, самой морозной за последние 20 лет.
Газеты публикуют данные МЧС: в одних изданиях утверждают, что без тепла осталось 28 тысяч человек (Независимая газета), в других число пострадавших возрастает до 288-ми тысяч (Коммерсант). Ясно одно: это данные официальные, и, как водится в России, скорее всего, заниженные. Недаром сообщения о борьбе со стихией напоминают фронтовые сводки.
Центральная публикация первого после рождественских каникул номера Времени новостей озаглавлена “Мороз и армия едины”.
Как сообщает газета, министр обороны Сергей Иванов доложил президенту, что командования Ленинградского и Дальневосточного округов получили приказ “срочно вступить в контакт с руководителями регионов, наиболее сильно пострадавших от зимней стихии”. Военные обещают помощь топливом и участием в ликвидации снежных заносов.
А в Новгородской области, по информации Независимой газеты, больше надеются на МЧС. Когда в районном центре Валдай вышла из строя отопительная система (в новогодние праздники это случается здесь уже во второй раз за последние пять лет), областные власти, обсудив ситуацию на рабочем совещании, сочли возможным отправиться в загородный дом отдыха на празднование дня рождения одного из вице-губернаторов. Бороться с аварией в Валдае остались 300 сотрудников ведомства Сергея Шойгу и врачи, вызванные из Новгорода: в числе замороженных зданий оказалась и районная больница.
В Карелии, сообщает издание Газета, ущерб нанесенный морозами оценивается в 50 миллионов рублей. Деньги из федерального бюджета уже поступили: глава региона Сергей Катанандов обратился за помощью к президенту. Однако есть сомнения в том, что эти деньги спасут замерзшую республику: по оценке того же Сергея Шойгу, ЖКХ региона в полном упадке, а местные власти ведут себя более чем беспечно.
Та же ситуация в Архангельской и Мурманской областях, Коми и Мордовии, и даже в северной столице, где сотрудники Физико-технического института имени А.Ф.Иоффе, как сообщила НГ, несут из дома бытовые калориферы, чтобы хоть как-то согреть уникальную аппаратуру. Здесь штаб по ликвидации последствий катастрофы возглавил нобелевский лауреат академик Жорес Алферов. Занявшись проблемами ЖКХ, академик обнаружил, что отопительная система в его научном центре не менялась уже 30 лет и полностью вышла из строя. А ущерб от прорыва теплотрассы уже превысил полугодовой бюджет института.
Впрочем, как заявил на заседании городской межведомственной комиссии вице-губернатор Санкт Петербурга Алексей Смирнов, перед коммунальными службами задача обеспечить горожанам “комфортные условия проживания” не ставилась: в условиях экстремальных морозов коммунальщикам было приказано “выжить”. С этой задачей, по мнению вице-губернатора, они в целом справились.
Правда, сильно мешали заботам коммунальных служб несознательные жильцы, упорно пытавшиеся сделать условия проживания комфортными и включавшие для этого все наличествующие отопительные приборы. Электроподстанции, естественно, не выдерживали, и без света в Питере оставались целые кварталы.
А глава Карелии Сергей Катанандов, как сообщает журнал Профиль, на суровый вопрос президента, как могла республика, по всем сводкам усиленно готовившаяся к зиме, попасть в столь бедственное положение, честно ответил, что виной всему как раз коммунальщики, которые слишком расслабились, празднуя Новый год.
В итоге, пишет журнал Профиль, в очередной раз родилось ощущение, что в России зима – не просто время года, “а нечто особенное, мистическое” – и для власти, и для народа. И во всяком случае, “имеющее прямое отношение к тайне национального характера”.
В самом деле, размышляет журнал, все странные, невероятные и неожиданные события русской истории, случившиеся зимой, просто невозможно перечислить. Тут и 1812-й год на старой Смоленской дороге, и 1941-й под Москвой, и 1943-й в Сталинграде, и вторжение в Афганистан в декабре 1979-го, и такое же вторжение в Чечню в декабре 1994-го, и многое, многое еще.
С другой стороны, замечает Профиль, народный зимний календарь состоит в России сплошь из праздников: святки, Рождество, гаданья, ряженые, Крещенье – постоянные попытки чем-то занять не заполненное работой время: “А где праздность, там и черт”.
“Возникает сильное подозрение, – пишет в Профиле Александр Агеев, – что зимой в России происходит очень сильный выброс какой-то темной, неконтролируемой психической энергии. И совершенно невозможно предсказать, разрушительной она окажется или созидательной”. Причем очевидно, что для страны – сверху донизу – это явление каждый раз бывает полной неожиданностью.
Политическими же событиями начало января было, к счастью, небогато, и пресса в основном отдавала дань прогнозам и ранее не подведенным итогам.
Обозреватель Новой газеты Борис Кагарлицкий в первой публикации в новом году приходит к печальному выводу, что современная Россия – “страна, уставшая от нерешенных проблем, утомленная собственными неудачами, расслабленная ощущением собственного бессилия”.
С точки зрения Кагарлицкого, популярное нынче сравнение современного режима с брежневским застоем абсолютно неправомерно.
“При Брежневе лозунгом власти была стабильность. И только под самый конец она стала восприниматься как застой”. Разумеется свободолюбивые мечты 60-х годов не оправдались, и именно с этим было связано наступившее общественное разочарование. Однако общество в те времена было устойчивым и организованным: “Для людей, еще помнивших войну и террор отсутствие новостей было хорошей новостью. И страна погружалась в быт, предпочитая маленькие мещанские радости героическим будням, – благо, самопожертвование предыдущих эпох обеспечило прочную основу материального благополучия”.
Что же касается путинского режима, его устойчивость, как считает автор, основана на полном отсутствии в обществе надежд на перемены к лучшему: “Кому-то уже очень хорошо. Остальным уже (…) кое-как приспособилось к нынешней жизни”.
Устав от безуспешных попыток выйти из кризиса, страна в конечном итоге смирилась с ним: “Смирилась с нищетой, неравенством, систематической деградацией образования и здравоохранения, с невозможностью выиграть или закончить войну, с коррупцией и наглостью чиновников”.
Устав от хаоса, общество сделало выбор в пользу порядка, но этот порядок лишь закрепляет проблемы: “В этом его смысл. Власть всей своей репрессивной мощью и всем пропагандистским рейтингом гарантирует: проблемы не будут решаться. Общество не будет больше пытаться выйти из кризиса. Оно будет жить в кризисе и признает его нормальным положением дел”.
В подкрепление этой точки зрения Новая газета приводит данные ВЦИОМ: только один из пяти россиян (20% опрошенных) считает прошедший год плохим. И лишь один из восьми (13%) – хорошим. По оценкам большинства (63%) 2002-й год был средним.
Тем не менее ВЦИОМ признает 2002 год переломным. Самым скверным за последнее время был признан 1998 год: средним его признали 29%, хорошим – только 3%, а для 65% он был плохим. В последующие годы число хороших оценок возрастало, и 2001-й признали средним 67%, хорошим – 18%, плохим – лишь 14%. Теперь, как видим, тенденция вновь стала негативной.
Иная точка зрения на ситуацию у главы Института проблем переходного периода Егора Гайдара, интервью с которым в первом номере нового года опубликовал еженедельник Аргументы и факты.
На вопрос о цене реформ для страны Гайдар ответил так: “Реформы никогда не делаются для удовольствия или по прихоти. Во всем мире их начинают, когда по-старому жить нельзя. При Брежневе цена нефти была вдвое выше, чем сейчас, – и возникла видимость короткого процветания. Потом цены резко упали, и оказалось, что советская экономика без допинга не работает”.
Гайдар уверен, что начиная реформы в 1992 году, его правительство спасало Россию от гражданской войны: “Ведь уже начинались голодные бунты. Но люди как-то об этом забывают и… вспоминают “социалистический рай”.
Что же касается российского “олигархического капитализма” – его становление Гайдар считает “реакцией на рыхлость власти”: “Если государство не способно гарантировать выполнение контрактов, защиту собственности, прекратить воровство, то крупный собственник вынужден строить собственное государство, “внутреннюю империю”, включающие особые, “перекрестные” отношения с властью.
Понятно, что это создает для Кремля большие проблемы: “Создав привилегированные связи с властью, эти империи хотят их сохранить”. Им не нужны реформы: “А нужно, чтобы все осталось, как есть. И лучше – навсегда”.
Западу же, считающему российских олигархов ворами, а созданную ими систему бандитской, Гайдар советует перечитать первый том “Капитала” Маркса: “Главу о первоначальном накоплении. Там описано колоссальное разграбление собственности”.
И даже великий американский бизнесмен Стэнфорд, основавший знаменитый Стэнфордский университет, был, по выражению Гайдара, “откровенным ворюгой и по тому, как зарабатывал и откатывал деньги, мало чем отличался от господина Березовского”.
Причем западным бизнесменам, заметил Гайдар, понадобилось минимум три поколения, чтобы стать благообразными, научиться делиться и основывать университеты. Те же перемены ожидают и российский бизнес: “Наши, думаю, уложатся в десяток лет”.
Так что в наступившем 2003-м году Гайдар не ожидает никаких неожиданностей: “Никто не отменит ни рынка, ни частной собственности, не будет никаких национализаций. Социализма не хотят даже коммунисты. Разве кое-что переделить… в свою пользу”.
Подобным образом оценивает ситуацию и обозреватель Известий Максим Соколов.
Соколов предсказывает, что в предвыборном году тема экономического роста будет в России ультрапопулярной. И на этом фоне “рискует потеряться понимание того, что сетования на недостаточность роста и недостаточно почетное место, занимаемое Россией в мировом хозяйстве, – это сетования не от самой плохой жизни”.
Соколов уточняет, что он далек от оптимистических представлений о том, что прежде “все было хорошо, а ныне стало еще лучше”. Однако нельзя не признать, подчеркивает автор, что сегодня, “в итоге одиннадцати пореформенных лет достигнут тот минимально необходимый уровень общественного устроения, когда уже возможно задуматься о более или менее отдаленных планах и перспективах”. Что само по себе следует квалифицировать как некоторую “роскошь”.
И, чтобы не свалиться с достигнутого, пусть скромного уровня “туда, где эта роскошь опять и надолго станет непозволительной”, следует верно оценить предшествующий период. Стоит вспомнить, пишет Максим Соколов, что в 1991 году у России не было национальной валюты, ни потребительского рынка, ни частного сектора в экономике.
И если признать все это несущественным, если, рассуждая о “катастрофе 90-х”, считать эталоном СССР 80-х, появляется опасность свести все призывы к росту и подъему к созданию очередного государственного плана индустриализации.
“Что было бы для публики неприятным сюрпризом, – отмечает автор. – Очень немного тех, кто открыто декларирует свою готовность ради преодоления тяжкого наследия реформ вернуться к очередям и карточкам”. Так что от проклятий реформам разумнее было бы воздержаться.
С точки зрения реального положения дел 2002-й оказался не так уж плох, пишет журнал Эксперт. ВВП по итогам года вырос на 4%. Цены на нефтяном рынке остаются – во всяком случае, пока – достаточно высоки. И все же участники рынка убеждены в ухудшении ситуации в наступившем году.
Это стало уже дурной традицией: “Так было накануне 2001 года, когда возникло стойкое ощущение, что импульс, данный девальвацией, использован уже полностью. Так было накануне 2002 года, когда цены на нефть на мировом рынке пошли вниз. Ровно то же происходит и в этом году”.
Более того, как утверждает Эксперт, “ожидания достигли абсолютного минимума за последние четыре года”. Предприятия уверены в снижении платежеспособного спроса и, как следствие, не планируют увеличения выпуска. Оба этих показателя находятся на самом низком уровне, начиная с 1999 года.
В чем причина такого пессимизма? По мнению Эксперта, ответ содержится в приведенной выше цифре – 4% годового роста.
Этот уровень экономического развития недостаточен не только для того, чтобы страна стала богаче, но даже и для сохранения того, что есть сегодня. Предприниматели после подведения баланса доходов и расходов с учетом амортизационных отчислений, необходимых для обновления капитала, обнаруживают, что в действительности они оказываются в убытке.
Причину Эксперт видит в отсутствии у сегодняшнего правительства осмысленной промышленной политики: “Только при координации усилий с государством можно превратить занятие бизнесом из игры в рулетку в целенаправленную деятельность”. Правительство должно хотя бы на некоторое время “превратиться в площадку консультаций с бизнесом”. Однако говорить об этом пока не приходится: “Деловой мир хочет. Правительство молчит”.
Впрочем, как сообщила газета Время новостей, глава Минэкономразвития Герман Греф недавно высказал убеждение, что потенциал роста российской экономики составляет 6-10% в год. Однако чтобы выйти на этот уровень, необходимо изменить структуру экономики, снизить ее зависимость от мировых цен на нефть и т.д. Все эти радикальные изменения, по мнению Грефа, можно осуществить не ранее, чем к 2007 году.
Таким образом, наше светлое будущее в виде “экономического взлета” по старой советской традиции вновь оказывается на горизонте.
Между тем, как сообщает газета Ведомости, недавние утверждения того же Германа Грефа (подкрепленные данными Минфина) в том, что бегство капитала из российской экономики, начиная с минувшего года, будет только сокращаться, оказались необоснованными.
По подсчетам Ведомостей, итоговый отток капитала в 2002 году действительно снизился ($12,5 млрд против $14,5 млрд в 2001 году).
Но в конце года он вновь вырос и был даже выше, чем назад (четвертый квартал 2002 года – $5 млрд, четвертый квартал 2001 – $3,5 млрд).
Первый зампред Центробанка Олег Вьюгин пояснил Ведомостям, что российской экономике “просто не надо столько денег, сколько поступает от экспорта в страну”. Внутри эти деньги просто некуда вкладывать.
То есть, как отметил журнал Профиль, нефтедоллары так и не начали превращаться в производственные инвестиции – даже в виде спроса на отечественные товары.
Профиль пишет о “сжатии внутреннего спроса” – и это несмотря на все усилия правительства.
Увеличение пенсий и зарплат, как утверждает журнал, лишь подхлестнуло дешевый импорт. В наступающем году эта тенденция лишь усилится, и сменить эту торговую ориентацию российского потребителя может лишь “аккуратная девальвация рубля”, то есть новое снижение доходов населения.
В то же время Профиль пишет о “неадекватном росте текущего потребления”.
По итогам 2002-го года розничная и оптовая торговля выросла на 12%. В дальнейшем, как ожидается, этот рост продолжится. “Достаточно взглянуть на развитие сетей гипермаркетов, – пишет журнал, – чтобы прийти к выводу: население, особенно средний класс в мегаполисах, лихорадочно потребляет, совсем как в благословенном 1997-м”.
По определению Профиля, это “настоящий пир во время чумы, а точнее – непосредственно перед ее приходом”.
Впрочем, как уже было сказано, большинство наблюдателей не верят в апокалиптические сюжеты, по крайней мере, на 2003-й год.
Реформы, по общему признанию, подморожены (почти так же радикально, как российские города). Правительство объявило свои приоритеты: 2003-й год – выплаты по внешнему долгу, 2004-й – выборы, 2005-й – вновь платежи по долгам. Не более того.
Другое дело, что, как заявил журналу Эксперт глава Фонда эффективной политики Глеб Павловский, “путинская Россия привыкла к стабильности, и теперь почти все в ней хотят большего, чем возможно”.
И это неплохо – во всяком случае, для опытных политтехнологов, таких, как Глеб Олегович: неопределенное томление российского общества – отличный шанс взрастить на этой почве к предстоящим выборам новых невиданных партийных монстров. Для власти или для оппозиции – в зависимости от конъюнктуры.
По данным Павловского, 40% российского населения считает, что в стране нет партии, представляющей его интересы: “Это гигантский неосвоенный политический рынок!”
Ну, типичный застой: что экономике стагнация, то политике (или политикам) – настоящий малинник!
Правда, сколько ни старайся, окончательно отделаться от дурных предчувствий не удается: неужели после этого, нового застоя – опять перестройка?! Да нет, не может быть…
