Владимир Путин и Борис Березовский – два столпа российской демократии

0:00
0

Единодушно утверждая, что Владимир Путин остался в нашей стране едва ли не единственным ньюсмейкером, российская пресса, по-видимому, не слишком грешит против истины. Можно лишь добавить, что другой традиционной информационной звездой все еще остается Борис Березовский – вынужденный, правда, сиять издалека.

Разнообразные заявления Бориса Абрамовича с берегов туманного Альбиона уже не раз заставляли обозревателей проводить исторические параллели не только с Герценом, боровшимся с российским самодержавием из Лондона, но даже с князем Курбским, обличавшим Ивана Грозного из Литвы (сравнение принадлежит Литературной газете). Кажется, с Курбским и впрямь сходства больше: в отличие от редактора “Колокола”, этот исторический персонаж не ставил себе целью “разбудить народ”. Совсем наоборот, князь Андрей Михайлович, как писали в школьных учебниках советского времени, “отстаивал привилегии крупных феодалов”.

Примерно в этом же духе – отстаивания прав и привилегий современной российской элиты – действует и Березовский, веско заявивший во время телемоста в рамках конференции “Гражданское общество и права человека”, что основные решения в стране принимает отнюдь не народ, а узкий круг посвященных – не более 100 тысяч человек. Причем действий этого “подавляющего меньшинства” (выражение газеты Коммерсант) может быть, по убеждению Березовского, вполне достаточно для того, чтобы нынешний президент Владимир Путин “самостоятельно или под давлением лишился президентской власти”.

С точки зрения основателя Фонда гражданских свобод все политические активные граждане могут быть разделены на четыре категории.

Первая – “лицемеры, которые не имеют никаких политических пристрастий, кроме одной – политической близости к власти”. Сюда относятся, как легко догадаться, “Единство” и “Отечество”.

Вторая категория – коммунисты, которые, правда, с точки зрения реальной политики “отстали в развитии”.

Третья – правые, в частности, СПС, а также некая либеральная сила с не сформированной еще идеологией.

И, наконец, главная сила – патриоты, которых предстоит склонить на сторону правых. Однако как это сделать, Березовский пока не придумал.

Тем не менее он по-прежнему твердо уверен в “скорой политической кончине Владимира Путина”. А также в политическом успехе вновь созданной им партии “Либеральная Россия” на будущим выборах в Госдуму: “Не просто преодоление пятипроцентного барьера – только победа!”

Впрочем, уверенность БАБа разделяют далеко не все. Газета Известия приводит, в частности, мнение Алексея Захарова, ответственного секретаря Всероссийского демократического совещания, по мнению которого негативный имидж Березовского сводит шансы финансируемой им партии к нулю: “Его идея создания либеральной партии в России заведомо обречена на провал… Единственный реальный шанс для него – вступать в коалицию и отказаться от роли первой скрипки”. Надо сказать, представить себе Бориса Абрамовича, скромно довольствующегося ролью рядового партстроителя довольно сложно.

Независимая газета приводит слова Березовского об “отсутствии серьезной интеллектуальной силы” в окружении президента, где делается “акцент на военное превосходство при интеллектуальной слабости”. Некоторые надежды Березовский возлагает ныне лишь на региональные элиты, способные стать “в некоторой степени оппозицией”.

Другие же “потенциальные оппозиционеры”, к которым БАБ обратился недавно с открытым призывом заявить о своей принадлежности “к большой семье великого реформатора России Бориса Николаевича Ельцина” – Касьянов, Чубайс и Волошин – пока хранят глубокое молчание.

Как пишет в еженедельнике Собеседник Дмитрий Быков, “нетрудно представить себе восторг адресатов, получивших такое письмо – да еще и не в приватном порядке, а через газету”. Ведь и Касьянов, и Чубайс, и Волошин не раз публично открещивались от своей принадлежности к “семье” – более того, они отказывались признать сам факт существования “семьи”. Как заметил Быков, примерно такие чувства мог бы испытать Штирлиц в случае публикации в ведущей нацистской газете “Фелькишер беобахтер” открытого письма от Юстаса: “Максимыч, хватит пресмыкаться перед усатым диктатором, он ведет Германию к гибели. Выходи из НСДАП и создавай оппозиционную партию, денег я дам”.

Впрочем, не менее бессмысленно, по мнению Дмитрия Быкова, пытаться выстроить оппозицию с помощью региональных лидеров: “Это довольно послушная публика, которую с поразительной легкостью удается рекрутировать в любую партию власти, но поднять их на борьбу с режимом не смогла бы и самая боевая труба”.

Вообще, как считает Быков, конструирование оппозиции президенту сегодня вряд ли будет успешным – и вовсе не потому, что Путин “задавил своих оппонентов”. Напротив, его следовало бы даже поблагодарить “за то, что он даже сдерживает некоторые силы, стремящиеся еще крепче поцеловать его ниже поясницы”.

Один из примеров – финал недавней истории с заявлением Сергея Миронова об необходимости удлинения сроков президентского правления.

Даже Независимая газета согласилась с тем, что “новый спикер верхней палаты парламента, кажется, действительно озвучивал идею, с которой не был предварительно ознакомлен сам Путин”. Впрочем, как язвительно заметила НГ, все вышло как нельзя лучше: Миронов продемонстрировал себя в качестве хоть и неопытного, но инициативного политика, а президент получил возможность в очередной раз подтвердить свою приверженность демократическим принципам. “Замечательный государственный пиар”.

В прессе даже промелькнуло предположение, что заявление Миронова – не что иное, как придуманная кремлевскими политтехнологами двухходовка: вначале неуместное заявление Миронова, затем – решительное опровержение его Путиным. В результате президентский рейтинг еще вырос и достиг едва ли не 80-ти процентов.

Зато проявленная спикером инициатива оказалась замечательным индикатором для прояснения истинного отношения российских политиков к Конституции РФ. Так например, Геннадий Селезнев фактически поддержал Сергея Миронова, подтвердив, что Конституция давно нуждается в поправках, и сто эту тему он лично уже обсуждал с президентом.

Геннадий Зюганов сообщил, что коммунисты уже подготовили восемь поправок к Основному закону.

Лидер группы “Федерация” в СФ Валерий Горегляд высказался за увеличение сроков президентства до семи лет. А президент Татарстана Минтимер Шаймиев заметил более осторожно, что четырехлетний президентский срок -“это все-таки маловато”.

Впрочем, как заявил сам президент, “вопрос о поправках, ведущих к принципиально новой Конституции, на повестке дня не стоит, как не может стоять вопрос о демонтаже ее базовых ценностей и отказе от демократических завоеваний”. Так что “конституционная революция”, по выражению Независимой газеты, пока откладывается.

Российская газета привела по этому поводу слова вице-спикера Госдумы Владимира Лукина: “Я думаю, что если нынешний президент войдет в историю как первый глава нашего государства, который не создал свою собственную Конституцию, он будет исторической фигурой, которая надолго врежется в память нашего народа”.

А газета Время MN привела другое высказывание Владимира Лукина о том, что в России “много холуев, для которых “его превосходительство важнее, чем Отечество”. Это они старались заслужить расположение президента, увеличив ему срок. Своим ответом Путин дистанцировал себя от этой “непристойной дворовой свары”, где драка, по выражению обозревателя Времени MN Дмитрия Шушарина, идет уже не за “барское благоволение”, не за доступ к государеву уху или глазу, а за “горшок щей”, за собственные шкурные интересы. Причем в драке этой призывают поучаствовать общество, до проблем которого, похоже, никому в верхних эшелонах власти нет дела.

“Утомили они своими информационно-дворовыми войнами, – пишет Шушарин. – Все это имело бы смысл, если бы противоборствующие стороны хотя бы попытались объяснить программные, концептуальные различия меж собой”. Или хотя бы имитировали желание объясниться с обществом. Однако наверху, по-видимому, считают, что в этом нет необходимости. И потому, по наблюдению Дмитрия Шушарина, “потребители печатной продукции” начинают задумываться, зачем надо проводить гражданские форумы и русские соборы, зачем обсуждать реформы и биться над “проклятым русским вопросом” – об отсутствии у общества и нации интегрирующих ценностей.

Газета Версты приводит данные ВЦИОМ, который по примеру службы Харриса, ежегодно измеряющей “индекс отчуждения” для населения США, провел подобное исследование в России.

Оказалось, что 86 процентов россиян согласны с утверждением: “Людей, которые стоят у власти в стране, в целом не заботит, что случится с вами”. Среди американцев такой точки зрения придерживаются 58%. В то же время 74% участников опроса в России убеждены: “Никто, кроме вас самих, серьезно не считается с тем, что вы думаете” (в США с этим согласны 64% опрошенных). При этом 92% наших соотечественников не сомневается в том, что те, кто находится у кормила власти, скорее всего, “пытаются воспользоваться своим положением и получить какие-то преимущества” (в США – 64%). В целом же, как показало исследование, “индекс отчуждения” в России достиг критического значения.

Еженедельник Век публикует исследование политического психолога, председателя совета учредителей Центра политического консультирования “Никколо М” Екатерины Егоровой, которая попыталась оценить, как нынешние российские партии работают с населением, как они разрабатывают и продвигают свой политический “брэнд” (торговую марку).

Картина получилась впечатляющая: выяснилось, что российских политиков их так называемая “социальная роль” нимало не интересует.

Понятно, пишет Век, зачем политикам нужны избиратели. Но кем они хотят быть в глазах электората – “моральными лидерами, народными мстителями, компетентными советчиками, непримиримыми реформаторами”?

С точки зрения граждан различия между партиями смазаны, люди воспринимают политиков как “массовку”, причем хорошо оплачиваемую из избирательского кармана и потому внушающую вполне понятную неприязнь.

Вместе с тем высокий рейтинг президента политические психологи объясняют именно тем, что Путин свою “социальную роль” верно выбрал с самого начала. Имидж лидера, знающего простые рецепты спасения граждан от главных бед – от нищеты, от разгула терроризма, от унижений на международной арене – сделал его победу на выборах безусловной.

Что же касается партий, для них эта работа еще впереди: им “волей-неволей придется выживания ради “пойти в народ” и наконец поинтересоваться, кто из политиков и зачем ему требуется. Изучить не рейтинги, а запросы. Посадить во главе местных организаций умных лидеров, умеющих сплотить вокруг себя тесные ряды сторонников. Сделать себя узнаваемыми, вызвать к себе доверие конкретными акциями”.

Тогда и Госдума приобретет достойный вид и сумеет реально представить интересы избирателей. Да и президенту в конечном итоге необходим “не ручной, а мыслящий парламент, серьезный оппонент, который вовремя сумеет заметить ошибки в “генеральной линии” и предложит альтернативные пути”.

Пока же, как заметил уже упоминавшийся Дмитрий Быков, “общество привычно принимает форму сапога, и с этим ничего не поделаешь”.

Впрочем, по мнению Быкова, в любом случае поддерживать главного путинского оппонента Бориса Березовского в борьбе за демократические ценности – например, за свободу слова – “едва ли пристойно для человека, заботящегося о репутации”.

Вообще, по мнению Быкова, нынешняя российская коллизия “один в один напоминает борьбу Сталина с Троцким”. Конечно, как считает автор, Троцкий и Березовский – люди более яркие и талантливые, чем Сталин и Путин. И потому интерес, который они вызывают, вполне объясним. “Не надо только делать вид, что эта симпатия имеет какое-нибудь отношение к демократии. Троцкий был в этом смысле честнее Березовского и даже в изгнании демократом себя не считал”.

Кроме того, как считает автор, особой разницы между империей космополитической или державной, троцкистской или сталинской, нет: “В обоих инакомыслие не приветствуется”.

Как заметил Владимир Войнович в Известиях, с одной стороны, отказ президента от продления срока “можно считать похвальным”. С другой – эта ситуация убедительно продемонстрировала, что “наша демократия висит на ниточке доброй воли одного человека, который пока способен не поддаваться соблазну”.

А это весьма опасно и для страны, и для ее главы, которому так безбожно льстят. “Льстецы, – пишет Войнович, – стремятся его растлить, укрепить в мнении собственной непогрешимости и в правильности решений, часто губительных для страны и народа”. По мнению известного писателя, в российских условиях подхалимаж – “это преступление, достойное отдельной статьи Уголовного кодекса”. Оно должно быть уголовное наказуемо как взятка должностному лицу при исполнении им служебных обязанностей, а попытку изменения Конституции в угоду кому бы то ни было следует приравнять к попытке государственного переворота. “Вот так, господа подхалимы”, – с наивной свирепостью заключает Владимир Войнович.

О том, какие последствия могло бы иметь для страны гипотетическое согласие Владимира Путина с заманчивым предложением его земляка-спикера, размышляет в журнале Итоги политолог Леонид Радзиховский.

По его мнению, максимальную поддержку получила бы новая верноподданическая инициатива в регионах. Губернаторы получили бы прекрасную возможность позаботиться о себе: “Мол, если президенту можно увеличить срок, если мы ему в этом помогли, то и нам можно то же самое – на своем, на губернском уровне”.

В результате в России могло бы появиться 88 (не считая Чечни) феодальных вотчин, правители которых, не задумываясь, “с наслаждением переломят о колено любую вертикаль власти”. Что могут значить для такого, фактически пожизненного правителя решения какого-нибудь министра, о котором завтра, может быть, никто и не вспомнит?

Не исключено, что это стало одной из причин, заставивших президента еще раз подчеркнуть незыблемость существующих конституционных норм.

Между тем, когда речь заходит о региональных баронах, пресса демонстрирует убежденность, что “смена караула” на местах неизбежна, потому что ее необходимость напрямую связана с установлением нового властного стиля постъельцинской эпохи.

Еженедельник Век предсказывает, что в связи со сдачей позиций общефедеральными законодательными структурами максимальную влиятельность попытаются обрести местные парламенты. Места в них в ближайшее время займут жесткие политики, пользующиеся у себя дома достаточным авторитетом. Мода на “болтунов” прошла.

Отныне доступ к законодательной власти губернаторские “наместники”, которые сумеют без явных демаршей проводить собственную линию – далеко не всегда совпадающую с линией Центра. Как заметил Век, “умение “прорываться, не нарываясь”, окажется особенно востребованным”.

Газета Время новостей отмечает со ссылкой на руководителя ФЭП Глеба Павловского, что нынешние выборы глав регионов совпадают с новым переделом собственности. А новым собственникам, естественно, нужны свои представители в органах власти. И потому “смена глав субъектов федерации, избранных в эпоху региональной вольницы, на практичных и лояльных Москве” можно считать закономерным явлением.

Как подчеркивает газета, следует привыкать к тому, что власть будет как правило оказываться в руках людей, владеющих собственностью – “или хотя бы умеющих эффективно ею управлять”.

В качестве примера Время новостей приводит итоги выборов в Республике Коми, где неожиданно для всех, включая Кремль, бессменного главу республики Юрия Спиридонова победил на выборах председатель Госсовета Владимир Торлопов, поддержанный “олигархами от металлургии, имеющими виды на акции угольных компаний Коми”. В республике не без оснований предполагают, что именно эти “металлургические олигархи” и будут теперь править в республике. И в этом случае о безотказной работе “вертикали власти”, скорее всего, опять-таки придется забыть.

Обозреватель журнала Эксперт Александр Привалов считает, что многие проблемы российской политической жизни связаны с укоренившейся в российском обществе путаницей в понятиях. Договориться о терминах – именно с этого следовало бы начать наведение порядка.

В самом деле, если вспомнить, как предлагает Александр Привалов, кого, собственно, в российской традиции называли губернаторами, многое проясняется. Потому что, в отличие от Запада, где губернатор – демократически избранный глава экономически самодостаточного административного образования, российский губернатор был чиновником, причем чиновником министерства внутренних дел, и назначался из Центра.

Что-то в этом роде было бы и сегодня, как считает автор, вполне оправдано – и по причине отсутствия в большинстве российских регионов настоящей политической жизни, и потому, что большая часть российских субъектов федерации до сих пор попросту “не способна сама прокормиться”.

Все же нынешние электоральные хлопоты – пустое дело: “предоставление такого мощного признака политического суверенитета как всенародные выборы главы” административному образованию, не обладающему даже минимумом суверенитета экономического, – “грубая логическая ошибка, которая не могла не привести к самым грустным последствиям”.

Что же касается опасений за судьбу демократии, они, по мнению Александра Привалова, не обоснованы: “У федеральной власти, безусловно, достаточно грехов, но все-таки она на порядок цивилизованнее региональных отцов народа”.

Правда, сегодняшние главы регионов ведут себя значительно спокойнее и почтительнее по отношению к Центру, чем во времена Ельцина. Тем не менее надежды на то, что с течением времени ситуация радикально улучшится, мало. Число экономически депрессивных субъектов федерации вряд ли сократится, следовательно, соблазн объяснить электорату все беды “происками Москвы” в ближайшее время сохранится.

“Несуразная политизированность управления такими образованиями станет, таким образом, просто опасной”, – предупреждает Александр Привалов.

А потому можно предположить, что ставка Бориса Березовского на региональную элиту как на опору оппозиции, возможно, не столь уж беспочвенна.

Тем более, что власть, стремясь доказать, что она не менее либеральна, чем критикующий ее олигарх-невозвращенец (так назвал Березовского журнал Новое время) вряд ли прислушается к чьим-либо советам по части “закручивания гаек”. Вообще сегодняшняя ситуация, когда большинство влиятельных политиков, как у власти, так и вне ее, заявляет о своей приверженности демократическим ценностям, позволяет, по наблюдению автора Нового времени Андрея Колесникова, найти моральное оправдание всему: и оппозиционности, и лояльности.

Колесников, с одной стороны, считает Березовского в некотором смысле “уходящей натурой”: БАБ, “будучи олигархом, то есть как бы экономическим магнатом, на самом деле магнат политический”. Его экономическое могущество “абсолютно виртуально: откуда деньги берутся, во-первых, абсолютно не понятно, во-вторых, это не имеет значения”. Во всяком случае, отнюдь не ЛогоВАЗ с Объединенным банком составляют основу экономической мощи БАБа. И каркас, и фундамент экономической империи Березовского построены из политического материала: “Его основной бизнес – политика, партстроительство, налаживание, сохранение и продажа связей, политические массмедиа”.

Теоретически по мере того, как рациональная экономическая политика начинает приносить свои плоды, как российский бизнес становится цивилизованным, такая политическая экономия должна исчезать. Однако в России надеяться на скорые и радикальные экономические перемены не стоит. Тем более, что, как пишет Колесников, равноудаление олигархов своей цели не достигло: “вместо одних появились другие, а некоторые и вовсе сохранили и даже укрепили свои позиции”.

Конечно, подчеркивает автор, даже с помощью собственной медиаимперии страну, где популярность президента превышает 70 процентов, не переделать. “Можно влиять на события, играть на нервах власти, разоблачать”. Но вернуться в Россию “на белом коне”, как надеется Березовский, ему вряд ли удастся. “По крайней мере до 2008 года”, – вскользь замечает Колесников.

Между тем, по данным опросов ВЦИОМ (их приводит все то же Новое время), российские граждане, они же электорат, второй реальной политической силой после президента считают как раз олигархов.

“Просто среди них есть официально получившие отставку – в том смысле, что возвращение на доисторическую родину для них небезопасно”. А есть и другие, присягнувшие власти на верность и даже вошедшие в разнообразные олигархические профсоюзы типа РСПП. Однако и те, и другие остаются реальными и влиятельными игроками на российской политической сцене. А следовательно, несмотря ни на какие перемены, российская демократия продолжает сохранять свою ярко выраженную специфику.

Подпишись на новости этой тематики!

Подписка на выпуск позволит непрерывно быть в курсе публикаций СМИ по интересующим вас вопросам. Это дает полный контроль над ситуацией. Будь на шаг впереди конкурентов.

ПОДЕЛИТЬСЯ

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ