Скоро год, как Владимир Путин фактически встал во главе страны. Как заметил по этому поводу журнал Деловые люди, 31 декабря 1999 года оказалось “самой фантастической загогулиной” Бориса Николаевича Ельцина.
“Контраст в стиле и содержании нового и предшествующего президентства был столь разителен, – пишет еженедельник Век, – что неизбежно возникал вопрос: куда и зачем гонка?”
И сегодня, год спустя, по мнению прессы, не исчезает впечатление сохраняющегося накала предвыборной борьбы. Как отмечает еженедельник Московские новости: “Политические технологии работают в режиме нон-стоп”. Одна из последних президентских PR-компаний – история с госсимволикой – правда, по мнению Московских новостей, результат ее удачным назвать никак нельзя.
Предпочтение, оказанное президентом, гимну Александрова, пишет еженедельник, было воспринято и прессой, и всей политтусовкой как просчет: “Эта музыка историей пока не стала: она для всех еще остается политикой”. С точки зрения Московских новостей, сделав свой выбор, Путин примкнул вовсе не к “большинству”, как было заявлено, а, напротив, к меньшинству, “затеявшему плохо просчитанную интригу”. (К тому же нет сомнений, что народ скоро забудет сделанный ему властью подарок в виде александровского гимна, в то время как интеллигенция “оскорбление запомнит надолго или навсегда”.
Как считает еженедельник, “приличные люди” вообще начинают уставать от путинской “чрезмерно эффективной политики” – например, от “техничных решений вопросов, предполагающих наличие если не совести, то этики и такта”. И с госсимволикой, и с выносом тела Ленина из Мавзолея Путину лучше бы обождать – в крайнем случае “умно и проникновенно” объяснив народу, что торопиться не следует.
Победы иногда бывают разрушительны, подводят итог Московские новости, напомнив в заключение слова Фазиля Искандера: “В слове “победа” мне слышится воинствующий ропот дураков”.
Конечно, для левых возвращение александровского гимна – нечаянная радость, пишет парижская Русская мысль. Однако коммунисты далеко не в восторге от цены, которую предстоит за это заплатить, поддерживая политику Путина.
Правые все еще обсуждают возможность ликвидации некрополя на Красной площади в качестве компенсации за свою уступчивость. Однако последние гонения на “Медиа-МОСТ”, несомненно, заставят их задуматься о цене президентских обещаний.
“Излюбленный стиль Путина – объявить войну и… дать отбой, делая вид, что Кремль и не собирался наступать”, – делится газета своими наблюдениями, напоминая, что именно так было и с делом Андрея Бабицкого, и с выдвижением Валентины Матвиенко и Сергея Степашина в губернаторы Санкт-Петербурга, и с арестом Гусинского в Москве. И сейчас президент “наступает по всем фронтам, давая разнообразным политическим силам сигнал, что он “свой” и одовременно выстраивая искусственные преграды к серьезному сближению”.
“В любом случае, – пишет Русская мысль, – власть придумала новую интригу: то ли восстановление гимна – искренний жест Путина, наконец обнажившего свои политические пристрастия, то ли это новая игра, призванная оставить левых (а в идеале – всех) с носом”.
Еженедельник Иностранец напоминает, что выражение “компенсация” впервые употребил Анатолий Чубайс, заявив, что советский гимн может быть “компенсирован” выносом тела Ленина из Мавзолея. Позже появились сведения о том, что правым было обещано принятие Госдумой Земельного кодекса, который разрешил бы наконец проблему свободной продажи земли. Затем заговорили о недовольстве, которое вызывает у кремлевской администрации позиция левых фракций в Думе и о возможности изъятия ряда думских комитетов из-под контроля коммунистов. Однако, как сообщает Иностранец, левые в Думе не слишком беспокоятся: им было передано через лидера АПР Николая Харитонова, который в последнее время приобретает в Кремле все большее влияние, что президент – отнюдь не сторонник “коммерческого оборота сельхозугодий”.
Что же касается перераспределения думских комитетов – как говорят, маловероятно, чтобы левые были подвергнуты в этом смысле тотальной экспроприации. К тому же утверждают, что перераспределение может произойти скорее в пользу фракции ОВР, которой в последнее время удалось наладить отношения с Кремлем.
(Как сообщает газета Сегодня, Юрий Лужков на пленуме Центрального совета возглавляемого им движения фактически подвел черту под оппозиционным статусом “Отечества”, назвав его новым центром “притяжения для региональных элит и трансформации их потенциала в конструктивный диалог с Кремлем”. Более того, Лужков заявил, что у “Отечества” есть “готовая команда управленцев”, которая “может пригодиться президенту в определенных условиях”.
Правда, газета считает, что в Кремле пока не слишком нуждаются в политических услугах партии Лужкова – разве что в качестве дисциплинирующего средства для ставшего неэффективным “Единства”: “Чтобы его лидеры знали, что у Кремля всегда есть в запасе резервная политическая сила. И, быть может, не одна”).
Да и с какой стати, спрашивает Иностранец, правые вообще рассчитывают на какую бы то ни было компенсацию? “Что, в обществе наблюдается всплеск симпатий к либеральным идеям, а СПС и “Яблоко” стремительно набирают вес?”. Вопросы чисто риторические.
Нет надежды и на то, что Путин после выбора столь одиозной госсимволики пожелает исправить о себе мнение Запада: “Общий вектор российской внешней политики становится все более антизападным, и особого желания как-то компенсировать этот поворот не наблюдается”, о чем свидетельствует и дело Поупа, и планы по продаже оружия Ирану. Иностранец предполагает, что “компенсационные намерения Кремля” – не более, чем направленная утечка информации: “Просто нужно, чтобы либеральные “юноши” продолжали питать надежды и не путались под ногами”.
Президент спустя год после фактического прихода в Кремль собственноручно разрушает поддержку, которую оказывало ему все это время большинство его избирателей, пишет Дмитрий Шушарин в газете Время MN. Шушарин считает, что характерные для времен начала перестройки противоречия “между прагматическими евро-атлантическими ценностями и патриотическими чувствами” явно сглаживаются: “Складывается нормальный мещанский патриотизм, которому враждебна романтика имперского нищенства, символизируемого сталинским гимном. В обществе преодолевается раскол, который вообще-то никогда не был фатальным”. Выбор же президентом музыки Александрова создает, как считает обозреватель Времени MN, новый повод для конфронтации.
Дмитрий Шушарин допускает, что за путинским выбором вполне может стоять “неосознаваемое самой властью желание сменить социальную опору, загнать в оппозицию ту часть “путинского большинства”, с которым надо сотрудничать, вести диалог”. Дело в том, что управлять этой частью общества можно лишь на договорной основе, в то время как власти значительно проще иметь дело с “теми, кто предпочитает не управление, а манипулирование”.
К тому же нельзя не заметить, пишет автор, что страсти вокруг гимна не оставили места для обсуждения более насущных проблем – скажем, проблемы Чечни, военной реформы, реформы управления (“пока наместник препирается с губернатором, с приморским кризисом разбирается МЧС”) и т.д. Зато в стране появился “новый внутренний враг”, “новая оппозиция” президенту – чего власть имела уже довольно давно. Теперь же все как у всех, как в нормальных демократических странах.
“Самая большая ложь – называть Россию демократическим государством”, – заявила недавно Елена Боннэр на церемонии вручения ей премии имени Ханны Арендт “За политическое мышление”.
По мнению вдовы академика Сахарова, Россия потеряла свою едва народившуюся демократию в двух чеченских войнах. Российское общество – “это подростковое общество со всеми его особенностями – с лидером и подражанием ему, агрессивностью и обидчивостью, лживостью и доверчивостью”.
С точки зрения Елены Боннэр, нынешняя федеральная реформа ведет к установлению неограниченной власти президента и фактически превращает “многонациональную Россию из государства федеративного в государство жестко централизованное, унифицированное”. Картину военизации власти дополняют многочисленные назначения на “высокие государственные должности” людей из ФСБ и из армии. Происходит все это при остающемся неизменно высоким рейтинге президента.
По этому поводу Елена Георгиевна вспомнила одно из высказываний Андрея Сахарова: “Лозунг “Народ и партия едины”, украшающий каждый пятый дом, – не вполне пустые слова”.
(Как заметили анонимные “шутники из спецслужб”, чьи слова приводит еженедельник Аргументы и факты, “интеллигенция опять уходит на кухни. А мы будем их там слушать”.
Впрочем, обида интеллигенции на путинские музыкальные пристрастия, как заверяет АиФ, не слишком волнует Кремль: как предполагается, следствием возвращения гимна Александрова, должен стать рост рейтинга президента на 10-15 процентов.)
В современной России не существует никаких правовых норм, никакого контроля за работой спецслужб – “даже в том виде, в котором он существовал при советской системе”, – пишет Борис Кагарлицкий в Новой газете. С его точки зрения, в результате десяти лет демократических реформ ситуация в органах госбезопасности оказалась, в сущности, “хуже, чем во времена Брежнева”.
В результате массового исхода профессионалов из “органов” (с одной стороны – престиж службы упал, соответственно, уменьшились и материальные выгоды, с другой – на бывших чекистов в капиталистической России, как выяснилось, огромный спрос) и последующей замены их на новичков-неумех профессиональный уровень сотрудников резко снизился. Но, что еще важнее, практически исчезли даже те этические стандарты и та юридическая культура, “которыми все же обладали чекисты позднесоветского времени”. В результате, как считает Новая газета, “психологический тип сотрудника органов приблизился не к “западному профессиональному стандарту”, а скорее к образцу сотрудника НКВД 30-х годов”.
К тому же органы оказались вновь востребованы как инструмент политической борьбы – но только теперь не в борьбе власти против диссидентов, а во внутренних разборках правящих кругов. Понятно, пишет Кагарлицкий, что “та группа, что контролирует органы, имеет важнейшее преимущество во фракционной борьбе”. Нельзя лишь забывать, что методы, опробованные во внутриолигархических конфликтах, в разборках с неугодными журналистами, вполне могут быть использованы и в репрессиях против рядовых граждан. Правильнее сказать, уточняет Борис Кагарлицкий, уже используются, только известно об этом гораздо меньше, чем о гонениях на олигархов или прессу: “Ибо олигархи публично жалуются друг на друга и на органы, а рядовой гражданин твердо знает, что жаловаться некуда и некому. А потому молчит”.
С одной стороны, не претендуя на власть, граждане гарантируют собственную безопасность. С другой – пока народ безмолвствует, его можно игнорировать. “Только откуда у нас столь твердая уверенность, что подобная “демократия” лучше брежневского “тоталитаризма”? – спрашивает Борис Кагарлицкий.
Между тем, если говорить о “походе чекистов во власть” (тема, которая в последние месяцы не покидает страниц российской прессы), любопытным может показаться и “взгляд изнутри проблемы”, представленный в интервью главного консультанта СВР генерал-лейтенанта Вадима Кирпиченко еженедельнику Век.
При ответе на вопрос о причинах появления в госструктурах множества людей из разведки Кирпиченко с гордостью ссылается на академика Сахарова, сказавшего однажды, что в России осталось одно не коррумпированное учреждение – КГБ.
Кроме того, по мнению Кирпиченко, президент в своем пристрастии к людям из спецслужб исходит прежде всего из представления об их высоких профессиональных возможностях. Разведчик, в представлении Кирпиченко – человек, умеющий принимать верные решения в силу того, что, в отличие от многих других, способен объективно оценить ситуацию: “Посол заинтересован, чтобы в страну, где он представляет Россию, шли кредиты, чтобы в Кремле приняли такого-то человека. Главный военный советник говорит: надо вооружить армию этой страны, добавить наших советников, и тогда мы будем лучше влиять. Торгпред кричит, мол, давай лес, муку, нефть: больше дадим – оживится торговля. То есть эти люди изначально ангажированы”. В то время как чекист, с точки зрения автора, независим от ситуации, и потому его информация объективна: “Добыча информации, приобретение источников избавляют разведчика от того, чтобы, как говорят французы, скакать на химерах. Увлечение идеями, сенсациями, фантазиями нам непозволительно”. Не говоря уж о том, что разведчиков вряд ли удастся вовлечь в сомнительные сделки: “У них природа другая”. Короче говоря, Кирпиченко уверен, что “журналистский вой о наступлении чекистов необоснован. Что, завлабы и преподаватели марксизма лучше?” Против самого последнего аргумента возразить, по-видимому, довольно сложно.
Между тем, участвуя в дискуссии о новой российской госсимволике, журнал Итоги напоминает о том, что с самого начала любимой идеей новой власти было наведение порядка, укрепление исполнительной вертикали, установление диктатуры закона. Все эти действия были направлены на создание “условий для благополучной жизни людей и процветания нашей Родины”, как выразился однажды президент.
Однако в конечном итоге меры эти, по мнению Итогов, превратились в самоцель. С введением новой госсимволики начался, как выражается глава Фонда эффективной политики Глеб Павловский, “отсчет нового времени”. Усилия президентского окружения, внушавшего новому президенту мысль о его исключительной роли в российской истории, не пропали даром: “Путин поверил и теперь, отринув недавнее прошлое, стремится стать наследником могучих империй – Российской и Советской, всей отечественной истории”. Из этого периода выпадают только последние 10 лет – когда власть, с точки зрения нынешнего президента, была не авторитетна: слишком слаба, связана излишними обязательствами – перед парламентом, регионами, общественными, политическими и финансовыми группами”.
Надо сказать, что соответствие этих планов главным проблемам сегодняшней России вызывает сомнения у многих. Общая газета публикует письмо одного из своих читателей, который считает, что “жесткая властная вертикаль не адекватна задаче реального повышения качества жизни населения”. Это доказано, пишет автор, десятилетиями жизни при советской власти: “Были при большевиках и есть многочисленные попытки заштопать массовые прорехи массовыми репрессиями и депортациями, тотальным огосударствлением и разгосударствлением имущества, коллективизацией, бесчисленными программами подъемов всего и вся…” Немаловажно, что все это с энтузиазмом принималось и поддерживалось большинством населения. “Об этом стоит помнить, чтобы понимать происходящее и хоть чуть-чуть предвидеть будущее”, – подчеркивает автор. По его мнению, ни в коем случае нельзя исключить возможности возвращения к “изначальной российской идее Советской власти”, правда, “без разноцветных большевиков и диктатуры пролетариата”.
Вообще нельзя не заметить, что невероятная насыщенность российской истории последних десятилетий яркими персонажами и кризисными ситуациями привела к тому, что большая часть попыток анализа новых явлений, как правило, сводится к подбору исторических аналогий из недавнего прошлого – примерно так, как это делала по необходимости героиня романов Агаты Кристи, знаменитая мисс Марпл.
Примеры, что называется, лежат на поверхности. Недавно Независимая газета, сообщая о победе Джорджа Буша-младшего на президентских выборах в США, заявила, что “Буш и его команда – это тот же Путин, только американский”, сопроводив это наблюдение горестным замечанием: “Солнце российского либерализма закатилось”. (Известны обвинения в адрес российских либералов-западников в том, что их “кормят” – в идейном, а то и в материальном плане – “американские империалисты”. НГ уточняет, что “кормильцами” – прежде всего, идейными – были именно либералы, т.е. сторонники Альберта Гора).
Газета Россiя, напротив, считает, что ностальгия по “старым добрым клинтоновским временам” неуместна. “Если разобраться, то дружеские отношения между Россией и США при прежнем президенте дальше демонстративных “братаний” Бориса и Билла перед телекамерами не продвинулись”. Поэтому, как считает газета, не исключено, что с приходом Буша к власти “мы теряем немного, а кое в чем даже приобретаем”: есть надежда, что работа новой администрации будет более прямолинейна, и это “во многом упростит работу и нашего внешнеполитического ведомства”.
Главный вывод, который делает из затянувшейся истории с американскими выборами газета Новые известия, довольно прост: теперь Америка многим странам (“и уж России в первую очередь”) будет “не указ”. Американская “самая демократическая избирательная система” на этот раз дала, по мнению газеты, сбой. Как считают Новые известия, “признавать при абсолютной ничьей по голосам кого-то в этой драке победителем – это потенциально как минимум половину страны настраивать в духе “нас кинули, и мы этого так не оставим”. Можно предположить, что новый американский президент при самых “сильных” своих заявлениях на самом деле будет “очень даже слабым”.
Газета Ведомости также считает, что “вряд ли следующие четыре года в Белом доме будут счастливыми для техасца”. Для многих американцев, особенно для сторонников Гора, Буш – “карикатурный персонаж”. Он “развлекает либеральных интеллектуалов примерно так же, как это делал Ельцин в последние годы своего правления”, пишут Ведомости, путая “террористов с терьерами”, а IRS (американскую налоговую службу) с IRA (ирландской республиканской армией). Таким образом, подводит итог газета, американским президентом стал “политик ельцинского типа, для одних обладающий несомненной харизмой, для других способный служить лишь посмешищем – и в любом случае неспособный вникать в детали”.
В любом случае, кем бы ни был Буш – американским Путиным или американским Ельциным, ясно одно: как выразился Московский комсомолец, “в Америке вновь в моде стиль кантри”.
Не то в России, где во властных кругах вошел в моду “новый имперский стиль”. Нынешние устремления власти вызывают неоднозначную реакцию у представителей бизнеса и либеральной интеллигенции. Газета Труд приводит ряд высказываний участников конференции по итогам десятилетия реформ, организованной фондом “Либеральная миссия” (руководитель – Евгений Ясин).
Глава общественной организации “Круглый стол бизнеса России” Петр Мостовой не сомневается, что для либералов наступают плохие времена: “Мы не просто должны допускать возможность ухудшения ситуации в стране, а уже сегодня начинать реально готовиться к этому”.
Такого же мнения придерживается известный публицист Евгения Альбац: “Бизнесу, соединившемуся с бюрократией и получающему особые льготы, не нужно продолжение либеральных реформ. Сначала Россия может превратиться в авторитарное бюрократическое государство (первая фаза), а затем – в тоталитарное”.
Вице-президент компании “Тройка-Диалог” Олег Вьюгин, напротив, считает, что с новой путинской номенклатурой легче сработаться : она “предприимчивее, умнее, энергичнее” прежней. Вьюгин убежден, что самое главное – правильно расставить приоритеты: олигархи ельцинского времени “просто-напросто зарвались, решили, что деньги стоят впереди власти”. В России же традиционно действует совсем иной принцип: “власть – это деньги”, то есть власть всегда в более сильной позиции. “И кто из крупных бизнесменов согласился с этим, тот сейчас в полном порядке”.
Хуже приходится тем, кто позволяет себе быть с властью непочтительным. Запутанная история с иском налоговой инспекции о признании неплатежеспособными и ликвидации ряда компаний холдинга “Медиа-МОСТ”, несмотря на подробные разъяснения налоговиков, что их претензии продиктованы “здравым смыслом, а не политическим заказом”, укрепила прессу в уверенности, что дело обстоит как раз наоборот.
Мало кто сомневается в том, что цель у власти одна: “НТВ, но без Гусинского. Ну, может быть, еще без Киселева. Или с Киселевым, но без “Итогов” в их нынешнем виде” (формулировка журнала Коммерсант-власть). Простая высылка Гусинского из страны, как выяснилось, проблемы не решает: медиа-магнат успешно руководил НТВ и из-за границы. Теперь, после его ареста в Испании, после иска налоговой полиции к холдингу, совершенно очевидно, что имеет место показательная экзекуция непокорного олигарха. Новая стратегия управления страной подразумевает не только выстроенную жесткую вертикаль власти, но и наличие послушных СМИ.
Как заметил недавно журнал Деловые люди, за год путинского президентства внешне мало что изменилось: в администрации нового президента почти та же самая команда, что и при Ельцине. Стабильность в правительстве фантастическая: “при Ельцине не было ни одного года с такой низкой текучестью кадров”. Басаев с Хаттабом, несмотря на все грозные заявления в их адрес, по-прежнему на свободе. “Ничего необратимого – хорошего или плохого – не сделал Путин ни в одной сфере общественной жизни”, – пишет журнал. Тем не менее страна стала другой: любая акция власти повергает народ (в широком смысле) “в кроличье оцепенение”.
И дело, с точки зрения Деловых людей, даже не в том, что, собственно, делает Путин – а в том, как ведет себя общество, начисто лишившееся способности к “осмысленному общественному сопротивлению” – пусть не с целью отклонения президентской инициативы, а с целью хотя бы элементарной апробации, “примитивного предварительного ощупывания: что бы это значило, и что для нас из этого получится?”.
Как заметил главный редактор Независимой газеты Виталий Третьяков, один из наиболее активных толкователей политики Путина: “С одной стороны Путин учится быть президентом, то есть человеком, призванным решать все проблемы страны различными методами… С другой стороны мне кажется, что в Путине начинает укрепляться внутренняя вера в собственное высшее предназначение”. Мессианство, присущее нынешнему президенту год назад, при его вступлении на пост, начинает постепенно преобразовываться в твердую уверенность в собственной непогрешимости, констатирует Третьяков. И тут же иллюстрирует свои выводы весьма выразительной зарисовкой с натуры: выступая на недавнем праздновании юбилея Майи Плисецкой, президент ни разу не употребил местоимения “я” – только “мы”: “мы счастливы”, “мы гордимся”. “У меня было полное ощущение, – замечает Виталий Третьяков, – что он не имел в виду всех россиян, а просто говорил о себе во множественном числе”.
Что, если вдуматься, абсолютно гармонирует как с “неоимперским стилем” новой власти, так и с ее представлениями о собственных возможностях и предназначениях.