Одним из событий, вызвавших в последние дни всеобщий интерес, стал новый интернет-проект Strana.ru Глеба Павловского, руководителя Фонда эффективной политики. Как было заявлено, новое интернет-издание должно стать “первым голосом официальной власти в сети”.
Газета Коммерсантъ проинформировала своих читателей, что пока при сайте Strana.ru созданы три редакции: центральная, федеральная и иностранная. В дальнейшем запланировано объединить их в единый холдинг, представляющий интересы власти.
Предполагается, что в издании будут представлены государственные СМИ из 89 регионов России – их основные новости будут поступать на сайт ежеминутно. Если это удастся, заметил Коммерсантъ, то Strana.ru, “скорее всего, станет очень скучным сайтом”.
Ведомости насчитали у Павловского с 1997 года 25 интернет-проектов, однако можно считать, что Strana.ru – его “главный проект за всю карьеру”.
(В связи с появлением этого сайта Павловский обнародовал даже нечто вроде собственной информационной доктрины. По его мнению, зритель, лишенный доступа к объективной информации, “заполняет пустоту подозрениями и мифами, которые ему поставляют…” Поэтому неизбежная информационная революция, утверждает руководитель Фонда эффективной политики, может начаться только из Интернета, где владельцы традиционных СМИ еще не успели установить свой порочный “информационно-политический режим”).
Предполагается, что Strana.ru будет не “учить страну и ее руководство”, как это делают существующие СМИ в интересах их владельцев, а просто сообщать факты.
“Четко сформулировать цель – это уже полдела, – пишут Ведомости. – Осталось еще обнародовать отчет о средствах”. Пока такого отчета нет: сколько ни спрашивали журналисты Павловского, он так и не признался, кто профинансировал столь масштабный проект с журналистским штатом в 60 человек.
Коммерсантъ, правда, утверждает, что деньги получены “не от западных фондов, не в виде грантов или бюджетных денег, а от “Росмедиакома”, который назван официальным учредителем Strana.ru. Однако Ведомости считают, что вопрос с финансированием нового сайта Павловского не вполне ясен: “Поскольку нас уверяют, что деньги Павловский получил не из госбюджета, хотелось бы убедиться, что проект будет свободен от PR-интересов его спонсоров”. (Тем более, что ранее Фонд эффективной политики, как известно, специализировался как раз на “пиаре” – газета напоминает о “подрывных предвыборных сайтах” против Лужкова и Примакова). Проблема Павловского, по мнению Ведомостей, что он “не играет в открытую. И потому не вызывает доверия, а скорее обесценивает верные тезисы насчет “поставщиков мифов”.
Завесу над тайной Павловского мимоходом приоткрывает журнал Новое время в статье, посвященной секретным статьям в проекте бюджета-2001, где речь идет об “информационном противоборстве”.
На эти цели, напоминает Новое время, запланировано истратить более 200 млн рублей. Сумма немаленькая даже в общем шестимиллиардном бюджете государственной поддержки СМИ: “Как-никак на финансирование районных и городских газет по всей стране предназначено на 50 миллионов меньше”.
Несмотря на разъяснения Минпечати, что эти средства предназначены для защиты от информационных диверсий, который проводит, например, служба Мовлади Удугова, гораздо более популярной среди журналистов оказалась версия, согласно которой большая часть этих средств предназначена Глебу Павловскому на развитие действующих под его эгидой в Интернете “СМИ влияния”. В частности, проект Strana.ru, по данным Нового времени, оценивается в 150 млн. рублей.
В другой публикации, полностью посвященной Глебу Павловскому как кремлевскому “серому кардиналу”, Новое время проводит параллель со временами Людовика Тринадцатого. Король Франции “очень считался со своим замом по административной части” кардиналом Ришелье, а тот, в свою очередь, прислушивался к мнению своего духовника отца Жозефа (который, собственно, и был впервые назван “серым кардиналом”). Применительно к России и в переложении на современный служебный язык, поясняет Новое время, должность отца Жозефа должна именоваться “советник руководителя администрации президента”.
Павловский, заняв этот пост, пишет журнал, сменил Бориса Березовского, активно дававшего советы главе президентской администрации на протяжении пяти лет. “Неудивительно, что критическим анализом деятельности друг друга оба занимаются с большим чувством”.
С точки же зрения Нового времени высказывает мнение, Павловский и Березовский в определенном смысле друг друга стоят. Во всяком случае, как считает журнал, глава ФЭПа в ничуть не менее архаичен, чем олигарх (подобный упрек Глеб Олегович как-то бросил в адрес Бориса Абрамовича в одном из своих интервью).
По мнению Нового времени, бывший диссидент, а ныне известный политолог, Павловский – “интеллектуал, чье мышление искалечено брежневским застоем”. Оно пронизано мифами и комплексами эпохи, “когда власть была всесильна и импотентна одновременно, апатия общества казалось вечной, а слова и реальность пребывали в разных и никогда не пересекающихся плоскостях”.
Именно из этого времени берет свое начало вера Павловского во всемогущество начальства, а также в особую силу слов, нашептанных этому начальству советчиком-интеллектуалом. В такой модели мира есть место и для власти, и для умных советников этой власти, для СМИ, манипулирующих электоратом и для самого этого электората. “Нет места здесь только политике – игре общественных сил, действующих без позволения начальства”.
Как считает Новое время, происходящее в России пока действительно укладывается в эту схему. Что, может быть не так плохо, тем более, что советы Павловского в целом направлены на модернизацию государства. Однако, предупреждает журнал, модернизация, проведенная под гипнозом, легко может забыться, стоит обществу проснуться. “И что бывает печальнее, чем вид политконструкторов, растерявшихся при виде событий, которые не они сконструировали?”
Еще более определенно в адрес Павловского высказывается газета Версты. Статья академика Бориса Гершунского называется “Пророк” и представляет собой комментарии к высказываниям руководителя ФЭПа по поводу сложившейся политической ситуации, взаимоотношений олигархов с властью, попыток власти “вырвать жало” у зловредных негосударственных средств массовой информации и т.д.
“Интерпретации” Павловского, предрекающие вхождение России в новую полосу революционных потрясений, считает газета, по сути эти потрясения провоцируют.
Например, известные рассуждения руководителя Фонда эффективной политики о “теневом государстве” или “Государстве -2”, потенциал которого признается более мощным, чем возможности федеральных властей. “Частные охранные армии, штурмовые спецслужбы, губернская и корпоративная цензура, организованные журналистские группировки – организованная , высокотехнологичная политическая среда… В кризисной ситуации Государство-2 имеет хорошие шансы захватить власть в стране”. Если же федеральная власть не сумеет в ближайшие месяцы демонтировать это теневое государство, “в 2001 году Россия может получить другого президента”.
Версты пишут по этому поводу: “Так нагнетается общественный психоз – столь необходимый пролог к пришествию деспотии”. По мнению газеты, в основе всех построений Павловского, лежат “некие субъективные представления автора, явно неадекватные действительности”, которые тем не менее могут спровоцировать многие неприятные и хорошо известные в России явления – такие, как поиск врагов народа, как внешних, так и внутренних – для так называемой консолидации власти и общества”. Начнется традиционная российская забава – “охота на ведьм”, то есть подавление инакомыслия, свободы слова, других прав и свобод человека. “Идеологический вакуум незамедлительно заполнится призывами к порядку любой ценой и непременно державность, державность и еще раз державность…”
Президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов высказывает в еженедельнике Версия мнение, что существуют целых две концепции информационной безопасности. Одна – советского образца, “когда ты ничего не знаешь и чувствуешь себя как в коконе этой информационной безопасности”. Вторая – когда человек информирован и потому обладает свободой принятия решений. Этот вариант предполагает “максимальное сведение информационного потока к четким государственным берегам”. Симонов считает, что как раз такова стратегия нынешних властей: “Путин хочет, чтобы люди успокоились, не знали обо всех безобразиях, которые творятся в стране. Чтобы были хорошие и приятные новости”.
Путиным, пишет Симонов, “движет инстинкт работника секретных служб, которые упаковывали нас всех в кокон незнания: успокойте людей, они будут довольны” – довольны тем, что есть.
Однако при этом, продолжает президент Фонда защиты гласности, возникает вопрос: “Как при этом он хочет осуществлять реформы, который без этой обратной связи никаким образом осуществить нельзя?”
Чтобы оценить взгляд населения на возможность радикальных реформ, еженедельник Век анализирует данные опроса, проведенного Российским независимым институтом социальных и национальных проблем.
Оказывается, 62,6 процента опрошенных позитивно оценивают возможность административного изъятия у “новых русских” “неправедно нажитых ими состояний”. И все же с точки зрения экспертов Века, эти данные вовсе не говорят о том, что общество ждет от власти радикализма. Напротив, по мнению Века, общество в течение последних лет стало постепенно приспосабливаться к новым условиям жизни: “Нет, оно вовсе не считает сложившийся порядок хорошим, но относится к нему как к данности”. Люди научились жить в новых условиях, желают их постепенного улучшения и негативно воспринимают возможность радикальных перемен.
По данным того же опроса, 91 процент его участников против перехода к платной медицине, 84 процента – против полной оплаты населением коммунальных услуг… “Для общества реализация этих мер будет означать еще одну революцию, а революции оно больше не хочет”.
Получается, что население ждет от власти совсем не того, что власть намерена ему дать. В этих условиях не имеют никакого смысла популярные в последнее время разговоры о “социальном контракте” (имеется в виду некий договор, заключаемый властью и обществом “в отношении перспектив дальнейшего развития страны и той политики, которую власть намерена проводить).
Без общественной поддержки власть лишается возможности проводить избранный ею курс либеральных социально-экономических реформ. А общество, обманувшись в своих ожиданиях и потеряв доверие к власти, может избрать жесткую и агрессивную линию поведения.
Если в начале 90-х, пишет Век, для того, чтобы получить массовую поддержку, Ельцину достаточно было пообещать людям “светлое рыночное завтра”, сегодня слепо следовать за властью общество не согласится.
Результаты опросов демонстрируют: граждане не поддержат непопулярных мер в социальной политике. Они считают, что говорить об ограничении потребностей следует применительно не к бедным и средним слоям населения, а к богатым и “начальникам” (37 процентов участников опроса откровенно заявили, что считают уклонение от уплаты налогов допустимым, еще 14 процентов считают, что этот грех заслуживает снисхождения. 56 процентов допускают возможность сопротивления милиции, 46 процентов не порицают уклонения от службы в армии, 25,4 процента вполне готовы к получению или даче взятки).
При таких условиях, пишет Век, власти “трудно рассчитывать на единый общественный порыв во имя достижения высоких целей”.
Между тем попытки консолидации общества, в том числе и путем создания новой партии власти, как считает пресса, оказались не вполне удачными. Пресловутое “Единство”, по выражению еженедельника Московские новости, “бодрой поступью идет по стопам НДР и других предшественников”. В “машинке для голосования”, какой была в свое время задумана “медвежья партия”, явно что-то поломалось. Еще недавно беспрекословное послушание и дисциплина внутри партии были поводом для думских анекдотов (один из них: всем депутатам выданы мобильные телефоны, а “медведям” – пейджеры: им нужно всего лишь иметь возможность получать приказы).
Однако время идет, и постепенно депутаты “Единства”, как и все прочие народные избранники, тратят все больше времени и сил на собственные лоббистские проекты или на карьеру, а вовсе не на защиту интересов тех, кто помог им попасть в Госдуму.
Выяснилось также, что у “Единства” – самый низкий показатель межфракционного взаимодействия – 28,6 процента (например, у “Регионов России” – 85,7 процента и т.д.) Эксперты Московских новостей считают, что это свидетельствует о полной изоляции фракции в Думе и даже называют ее маргинальной: она часто оказывается в меньшинстве, за ее предложения не голосуют и т.д. Это скверные новости для правительства в момент, когда начинается обсуждение бюджета.
Не исключено, что именно здесь следует искать ответ на вопрос, который задает в заголовке одной из своих публикаций газета Время новостей: “Зачем Путину коммунисты?”
Газета сообщает о встрече Владимира Путина с Геннадием Зюгановым, которая продолжалась более четырех часов, а также приводит мнение экспертов по поводу этой встречи.
Наиболее прямо высказался Евгений Сучков (Институт избирательных технологий): “Возможно, Путин несколько разочаровался в “Единстве” как основе для поддержания президентской власти в целом. Я не исключаю того, что контакты с левыми – косвенный признак того, что “Единство” не справляется со своими задачами”.
Иосиф Дискин из Института социально-экономических проблем, обращает внимание читателей газеты на то, что в НПСР растет число тех, кто поддерживает Путина: “Поэтому встреча с ними вполне логична”. Тем более, что и руководство НПСР сменило и тон, и риторику в отношении политики президента: “Если в апреле-мае Геннадий Зюганов утверждал, что находится в довольно жесткой оппозиции, то теперь наблюдается этакий комплиментарный тон с левой стороны, хотя достаточно осторожный”. Стране, по мнению Иосифа Дискина, необходим национальный компромисс, вопрос лишь в том, готов ли президент “сдвинуться с тех позиций, с которыми он шел на выборы” или будет найдена некая форма, устраивающая обе стороны.
Неоднократно упоминавшийся руководитель Фонда эффективной политики Глеб Павловский заявил, что, поскольку НПСР представляет собой значительную часть политического спектра страны – “подчеркну, конституционного спектра” – ситуация, когда президент игнорировал “подобные организации”, ушла в прошлое.
(“Игнорировать мнение оппозиции” – это теперь установка для президентских сторонников – так, во всяком случае, сформулировала одну из задач проекта Strana.ru ее руководитель Марина Литвинович в интервью газете Коммерсантъ).
Сегодня у президента, по признанию Павловского, “достаточно тем для переговоров с левыми”: прежде всего, конечно, бюджет, но также и осуществление военной реформы “разумным образом”, а кроме того и некоторые аспекты информационной реформы: “В этом случае надо ставить вопрос следующим образом: почему левая часть спектра была отстранена от коммуникаций, от электронных в том числе. Думаю, это тоже должно быть пересмотрено”.
Газета Сегодня сообщает о “начале расклада нового кадрового пасьянса” в связи с давно предсказываемой сменой главы кабинета министров. К фамилиям прежних претендентов на пост премьера (Кудрин и Иванов, либерал и силовик) добавились еще две – Селезнев и Маслюков, оба коммунисты. “Речь идет о попытке создать некое подобие коалиционного правительства”.
Как считает газета, премьер “Селезнев-Маслюков” для администрации президента может оказаться привлекательнее, чем глава Совета безопасности Сергей Иванов: “политически в правительстве этот “второй Путин” не так уж и нужен”. С другой стороны, не исключено, что столь хитроумный кадровый ход может превратить правительство в “экономически беспомощного тяни-толкая”, тем более, что пока состав экономического блока правительства оценивается как реформаторский.
У радикальных коммунистов свой взгляд на возможности сотрудничества с властью. Главный редактор газеты “Завтра” Александр Проханов (также, кстати, не так давно удостоенный аудиенции у президента) считает , что в философии Путина заложено непримиримое противоречие: “Русского государственника и либерала-западника. Традиционалиста-патриота и радикального рыночника. Офицера спецслужб и помощника Собчака. Врага антирусского НТВ и друга Абрамовича” и т.д.
Коммунисты убеждены, что опыт прошлых лет, когда народ на слово верил власти, шел за ней в “светлое завтра”, “а очнувшись, оказался на свалке среди крыс и нечистот” (образы Проханова традиционно экспрессивны) – такой опыт нынче невозможен.
“Уже сейчас золоченая цепь, соединяющая государственность Путина и антигосударственность Грефа, превратилась в тонкую ниточку, поблескивающую как осенняя паутинка”. Эта ниточка должна разорваться – то ли предсказывает, то ли требует Проханов.
Народ еще верит президенту и надеется на него, пишет Завтра – “но тем меньше, чем чаще узнает об уничтожении русского леса, русской рыбы, русского урана, русского алюминия, под елейные песни церковников, под косноязычные хрипы чиновников о том, что “Россия будет великой”. Риторика Проханова (“держава, построенная коммунистами, разворована дотла. В стране не сохранилось станков, газопроводов и электростанций. Веерные отключения страшным пулеметом выкашивают целые регионы, оставляя горы трупов и развалины индустриальных центров”) делает более понятными и усилия Глеба Павловского, и задачи горячо обсуждаемой прессой “Доктрины информационной безопасности”, в которой, как сказал в интервью Московским новостям лидер СПС Борис Немцов “государству отныне отводится ключевая роль в промывании мозгов”.
Как пишет пресса, это чисто российская традиция: если не удается изменить реальность в желаемом направлении, можно попытаться изменить ее восприятие. На одной чаше весов – свобода слова, на другой – поддержка действий власти населением. Легко предположить, чему будет отдано предпочтение.
Между тем журнал Эксперт считает, что хотя Доктрина на самом деле “слабый и темный документик”, государство “пока не является угрозой свободному развитию СМИ в политическом плане”. Во всяком случае, если исходить из интересов российского среднего класса.
Как утверждает Эксперт, граждане, наблюдающие за конфликтами последнего времени на рынке СМИ, стали жертвами организованной мистификации – “удобного для медиа-магнатов отождествления неприкосновенности свободы слова и права граждан на получение информации с неприкосновенностью СМИ как бизнеса”. А это, как говорится, две большие разницы.
Так называемый “социальный пакет вещания” (так на телевизионном жаргоне называется доля эфира, принадлежащая информационным программам, а также передачам, “в той или иной степени обслуживающим реальные политические и культурные процессы”) составляют всего лишь 10-20 процентов эфирного времени. В основном же крупные медиа-проекты – “рекламо- и PR-носители, носители технологий лоббизма, инфрастуктура индустрии развлечений, шоу-бизнеса и лотерей”. Поэтому заявляя об угрозе свободы слова по поводу дефолта того или иного СМИ, их владельцы кривят душой: защищать и поддерживать государство, по мнению Эксперта, должно “не каналы и журналы, а непосредственно корреспондента и инфраструктуру тиражирования новостей”.
Пока же в стране нет запрета на профессии, банкротство любого СМИ-бизнеса свободе распространения информации не угрожает: “Как говорится, до встречи на свободном рынке труда, господа журналисты!”
Что же касается скандала вокруг НТВ и других СМИ холдинга “Медиа-МОСТ”, здесь, по мнению Эксперта, проблема в неадекватном восприятии менеджерами холдинга интересов своей аудитории. НТВ, пишет Эксперт, “пыталось позиционироваться как телевидение для среднего класса, видя, однако, своей целевой аудиторией электорат “Яблока”. Исследование же, проведенное журналом, показало, что российский средний класс интересуют такие проблемы, как “экология, налоги, образование, безработица”, и совсем мало занимают “большая политика, сексуальные меньшинства, отношения православных и мусульман, еврейский вопрос”.
Не сумел “МОСТ”, по выражению журнала, “впарить” свои идеологемы среднему классу, не выбрала эта часть общества его каналы и издания в качестве адекватных своей позиции: “Следовательно, СМИ-бизнес “МОСТа” навернулся именно благодаря тому, что свобода слова есть и прекрасно работает как рыночный фактор”.
После встречи Путина с Михаилом Горбачевым “в деле конфликта “МОСТа” с властью поставлена точка”, – считает газета Время МН. Отныне развитие событий, по мнению газеты, переведено из политического в правовое русло, что, впрочем, для Гусинского и его холдинга обернется серьезными потерями. “А президент – над схваткой”.
Тем не менее Время МН считает, что все последние встречи Путина – в том числе не только с представителями “непримиримо-конструктивной оппозиции”, но и с “патриархом российской словесности” Александром Солженицыным, чьи патриотические взгляды хорошо известны, – преследуют определенную цель: продемонстрировать, что нынешний глава государства – “фигура вполне самостоятельная, не связанная обязательствами с предшественником и, следовательно, ни от кого не зависимая”.
Тема стремления Путина к независимости от “Семьи” и даже к ревизии “ельцинского наследства” давно уже обсуждается в прессе. “Есть элементарные политические и психологические стратегии власти, обладающие удивительной силой”, – пишет Общая газета. К их числу, в частности относится “стратегия сваливания всего плохого на предшественника и максимально возможное очернение его правления”.
Эта ситуация в российской истории повторялась много раз: большевики развенчивали царизм, Хрущев – культ личности, Брежнев – хрущевский “волюнтаризм”, Горбачев – брежневский застой, Ельцин – горбачевскую нерешительность. При этом, пишет газета, в разных вариантах произносилась одна и та же фраза “Я знал, что все плохо, но только сейчас, придя к власти, понял, до какой степени”.
Однако порицая предшественника, преемник осуждает далеко не все в его деятельности: “Порицается или сугубо личное в предшественнике, что просто раздражало… или то, что в его деятельности относится к предыдущему этапу революции”.
По этим правилам действует и Путин. “Ельцинским расхлябанности, беспорядку и, как это ни смешно звучит в отношении Ельцина, либерализму, противопоставляются культ государства, жесткость, эффективность”. Это понятно, но важно также и то, что не отрицается: “Не клеймится сама по себе рыночная реформа, не клеймятся прикрытый рыночным фасадом авторитаризм, практическая ликвидация разделения властей, псевдовыборы и псевдореферендумы”. И если авторитаризм, возникший при Ельцине, нес в какой-то степени отпечаток его личности, то при Путине авторитарность становится нормой общества.
Еще пример: при Ельцине, пишет Общая газета, коррупция была всеобщей, однако министры или прокуроры, нарушая закон, действовали как частные лица. Когда же Волошин и Лесин предлагают Березовскому и Гусинскому “свободу в обмен на акции” или когда генпрокурор сажает Гусинского, затем, получив обещание акций, отпускает, а узнав, что обещание нарушено, снова сажает – эти должностные лица “действуют не как частные рэкетиры и расхитители, а как люди, для которых рэкет в некотором роде – прямая служебная обязанность и едва ли не долг”.
При этом госчиновники действуют не ради собственной выгоды, а для “защиты интересов государства”. “То есть государство начинает функционировать не как организм, в который проникли разные мафии, а как самая крупная мафия, которая хочет уничтожить мелкие, навести порядок и пополнить “общак”. Таким образом, можно сказать, что “мафиозный хаос” ельцинских времен преодолевается мафиозной же дисциплиной нового времени.
Усиливающаяся критика действий власти, разговоры о разочаровании, которое ждет путинских избирателей, все еще надеющихся на чудо, вполне вероятно, подвигла президента на поиск авторитетных союзников, способных оказать “нравственную поддержку” (в отличие от “лучших представителей русской интеллигенции”, осудивших президента).
Такой союзник был найден, и настолько мощный, что рядом с ним, как пишет журнал Новое время, “и Василий Павлович /Аксенов/, и Доренко, и Якубович выглядят бедновато”. Речь, конечно, идет об Александре Солженицыне.
Бывший чекист и бывший диссидент нашли друг друга, констатирует Новое время. Путин, после того, как скандал с “Медиа-МОСТом” перешел в ранг международного, после того, как Березовский и Гусинский оказались в Вашингтоне, где первый критиковал политику президента, а второй выражал опасения за судьбу свободы слова, явно нуждался в поддержке человека, который, по определению Нового времени, “в иные годы в одиночку выстаивал против огромной, страшной, безжалостной машины, где и сам Путин был лишь винтиком”.
Что же касается бывшего зэка Солженицына – он “полжизни мечтал” о том, чтобы власть прислушивалась к его советам.
Как пишет журнал, “жизнь Солженицына прошла очередной круг и закольцевалась с его романтическими идеями, где ленинизм соединялся с патриотизмом. На выходе его ждал Путин”, в котором Александр Исаевич разглядел “нового Столыпина”.
Журнал вспоминает нравственную максиму Солженицына былых времен “волкодав прав, людоед нет”. Как оказалось, сегодня она для писателя означает, что прав Путин. А в роли “людоедов” выступают его политические враги: “ликующие, хохочущие нувориши и воры, биржевые дельцы, затасканные журналисты…” Как заметил журнал, Александр Исаевич выражался “покруче наследника”.
С высоты своей “славы, возраста, опыта, отчаяния” Солженицын сумел разглядеть в “невысоком президенте” все то, чего не сумело увидеть общество. “Так они теперь и будут вдвоем: Путин и Солженицын – друзья России, враги свободы. Так это и останется в памяти как на телекартинке: патриарх, благословляющий президента. Аминь”.
