Парламентские выборы, которые многими аналитики характеризовались как самые скучные и предсказуемые, тем не менее, не обошлись без сенсаций – провала правых партий, более чем удачного дебюта блока “Родина” и резкого снижения влияния КПРФ. Татьяна Миткова подчеркнула, что партия Зюганова фактически ушла с политической арены. Однако можно рассматривать результаты выборов и в контексте изменения политологической системы координат.
Как известно, в новейшей российской истории было весьма нетривиальное позиционирование как левых, так и правых. Левые позиционировали себя как социал-демократы, однако с изрядным креном в сторону консерватизма, правые заявляли защите либеральных ценностей, дрейфуя между лояльностью действующей власти и прогрессивной оппозиционностью.
Эксперты отмечают, что в отсутствие “Яблока” и СПС и при усилении позиций так называемых новых левых “Единая Россия” оказывается в правоцентристской нише. С легкой руки гендиректора Центра политических технологий Игоря Бунина журналисты начали писать о так называемом “эффекте Франкенштейна”: мол, Кремль опасается, что порожденное им же самим создание “вырвется из пробирки” и попытается уничтожить свое же создание.
Одной из первых метафорой воспользовалась мастер политологических компиляций Ольга Романова в интервью с Ириной Хакамадой в программе Ren-TV “24”. Ирина Мицуовна соглашается с Романовой, что блок “Родина”, “вырвавшийся на свободу” перед президентскими выборами доставит Кремлю кучу проблем.
Тему Франкенштейна подняла и Ольга Крыштановская, руководитель центра изучения элиты РАН, комментируя результаты выборов для “Московских новостей” и “Ведомостей”. С анализом ситуации политолога попросила выступить и редакция радиостанции “Эхо Москвы”. Крыштановская в еженедельнике Евгения Киселева вступила в заочную полемику с теми аналитиками, кто отнесся к проигрышу либеральных партий как к позитивному явлению, так как поражение правым пойдет на пользу – появятся новые лидеры, новые политические предложения для избирателя. “Чем хуже, тем лучше” – этот принцип сегодня работать не будет, – заявила Крыштановская в “Москвоских новостях” – Сначала ухудшится атмосфера в парламенте, который раньше оказывал пусть и небольшое, но сопротивление исполнительной власти; потом она столь же необратимо изменится и в обществе”.
В эфире “Эхо” Ольга Крыштановская более развернуто аргументировала свою позицию. Она подчеркнула, что однозначно воспринимает результаты выборов как конец демократической революции 90-х гг: “Это знаковое событие, это не какие-то некоторые изменения в элите, это очень существенные изменения. И после этого наша элита станет другой, конечно. Мне кажется, демократы ушли и ушли надолго, может быть, очень надолго”. Крыштановская подчеркнула, что на этот раз не может не согласиться с утверждением замглавы администрации президента Владислава Суркова, что правые выполнили свою историческую миссию: “Выборы продемонстрировали мощную победу кремлевского проекта. Была некая задумка, были пожелания какие-то, которые на 102% исполнены были. Но, тем не менее, тут есть и объективные процессы, ведь люди все-таки не пошли голосовать за демократов. Здесь очень большой смысл в то вложен, почему они не пошли, где эти 12% устойчивого демократического электората, где они были на этих выборах. Я думаю, что большинство этих людей просто осталось дома”.
Ольга Крыштановская согласна с мнением ряда политологов, что включение Чубайса в первую тройку было ошибкой правых, так как “те люди, которым нравится Чубайс, они и так пойдут за СПС, а тем, которым не нравится, их, конечно, это отпугнет”. Вместе с тем, Крыштановская считает, что переоценка этого фактора было бы переупрощением ситуации. По ее мнению, поражение СПС и “Яблока” обусловлено тем, что значительная часть электората почувствовала, что демократические партии на этот раз просто предали их интересы: “Была масса разных событий в этом году, еще даже и раньше, когда расправа над НТВ была, потом с ТВ-6, разные проблемы были, дело ЮКОСа началось. И в этих условиях, когда многие люди ждали, что демократы заявят прямо и честно свою позицию, будут критиковать действия властей, они повели себя достаточно трусливо”.
Ольга Крыштановская при этом отмечает, что Чубайс был приятным исключением, потому что он все-таки занял достаточно жесткую позицию. Вместе с тем, другие лидеры правых партий о своей позиции заявляли вяло и очень слабо. “Демократия в России сворачивается. Должны были быть какие-то силы, которые сказали бы жестко и очень прямо поставили бы эти вопросы. Они этого не сделали”, – констатирует Крыштановская.
Трагической ошибкой политолог считает и неспособность лидеров правых партий объединиться, мотивируя это тем, что у них разный электорат: “Те люди, которым близки идеи демократии, – их много очень, это миллионы людей – конечно, они не совсем однородны. Среди них есть и бедные, и богатые. Может быть, если мы создадим 5 партий, то эта группа людей расколется еще и на 5 частей, тоже у каждой части будет какая-то своя специфика. Очень многие люди испытывали раздвоение личности. Они не знали все-таки за кого, до последней минуты, кто лучше в последних дебатах в пятницу выступит, Немцов или Явлинский… Все-таки есть люди, которым важны сами идеи. Пусть даже им не нравятся эти лидеры, но они хотят поддержать демократические силы в обществе. Они были в большом затруднении. Многие – из-за того, что они все-таки не знали, за кого лучше идти, за “Яблоко” или за СПС”.
Ольга Крыштановская, как и Сергей Морозов с НТВ, считает, что с усилением позиций “сверхлевых” в думе образовался очень необычный и интересный пейзаж: “Путин, его команда и “Единая Россия”, безусловно, будет использовать эту новую расстановку сил для того, чтобы создавать президенту имидж демократического либерального лидера, укреплять этот имидж, он очень нуждается в нем для внешнего употребления, если так можно сказать, для Запада”.
Косвенным доказательством того, что Кремль опасается своей вынужденной роли создателя Франкенштейна, обозреватели считают заявление Владимира Путина, который на совещании с членами правительства предостерег победителей выборов от ненужной эйфории. Сергей Морозов не сомневается, что слова президента могли быть адресованы только блоку “Родина”: “Откуда у “единороссов” эйфория? Они и так знали, что победят. А вот победа “Родины” действительно была сенсацией”.
Блок “Родина”, судя по всему, попытается сыграть на освободившемся поле “Яблока”. В программе “Страна и мир” один из лидеров “Родины” Дмитрий Рогозин признался, что, несмотря на критичное отношение к партии Явлинского, он считает, что “Яблоко” имело реальную основу в российском обществе: “Это наша разночинная интеллигенция, которая всегда всем недовольна. Надо людей этих было уважать. Жалко, что они не получили думского представительства. Жалко, что у нас нет таких оппонентов сейчас”. Однако в оценке СПС Рогозин безжалостен: “Они политические банкроты. СПС – никакой он не правый, никакая это не интеллигенция. Это просто политические адвокаты сверхбогатых людей”.
Владимир Хомяков в программе ТВЦ “События” отметил, что результаты выборов свидетельствуют об усилении протестных настроений, имеющих явно выраженную патриотическую и даже националистическую окраску, “что после 10-летнего национального культурного и духовного уничтожения России вполне объяснимо”. Хомяков опять-таки заявляет, что при новом политическом раскладе самым либерально-правым стала “Единая Россия”. При этом подчеркивается, что при отсутствии правых партии власти придется отвечать за все предстоящие либеральные реформы. “Если конечно в нынешней России само понятие ответственности существует как таковое”, – уточняет Хомяков.
Однако политолог Сергей Курганян в программе ТВЦ “25-й час” высказал тревогу в связи с “полевением” страны. По мнению эксперта, напряженность ситуации обусловлена тем, что не решен “русский вопрос”, что сегодня серьезный анализ проблемы подменяется “бесконечным издевательским шутовством”. Рассматривая ситуацию в этом контексте, Курганян предложил, пожалуй, самый оригинальный комментарий по поводу провала на выборах правых партий. По его мнению, “либеральный проект”, завершившийся поражением Явлинского и Чубайса, “изначально нес в себе какую-то провокацию”: “Было такое впечатление, что те, кто стоят за спиной этого либерального проекта, хотят его провала ради какого-то другого проекта. И недавно Ельцин сам в интервью это сказал, что Гайдар и все прочие были камикадзе, что на самом деле готовилось нечто другое: готовился проект национальной модернизации. Теперь можно отбросить уже этот либеральный проект. “Единая Россия” и все, что олицетворяется сегодня проектом Путина, и есть проект национальной модернизации”.
Если же верить ведущему программы “Реплика” радиостанции “Эхо Москвы” Антону Ореху, интересы тех, кто голосовал за так называемый “проект национальной модернизации”, разнообразием не отличались: “Народ в данный момент хотел видеть в Думе тех, кто пообещает ему спокойствие и порядок, и тех, кто пообещает все отнять и поделить. А еще ему все осточертело”.
Версию о правых-камикадзе разделяет и гендиректор “Независимой издательской группы” Виталий Третьяков. В программе радиостанции “Эхо Москвы” “Ищем выход” он прямо называет проигрыш на выборах СПС “самоубийством русских либералов”. По мнению Третьякова, правые в начале избирательной кампании выступали как партия власти, говорили: мы для вас сделали реформы, и объясняли, как хорошо сделали. И только в конце в заявлениях СПС появились алармистские настроения. Двойственная позиция СПС привела к тому, что даже их сторонники не верили, что они партия власти, “потому что с арестом Ходорковского точно было продемонстрировано, что их пинком из власти вышибли”. “Избиратель чувствует эту ложь”, – отметил Третьяков.
Оппонент Третьякова гендиректор Центра политтехнологий Игорь Бунин подчеркнул, что правые партии оказались в чрезвычайно сложной ситуации, а потому их поражение в выборах можно было предсказать. По результатам исследований Центра политтехнологий, у обеих партий было только по 4% стабильных избирателей. Базовый электорат СПС Бунин определил как “яппи, для которых Путин любимый герой”. Бунин подчеркивает, что в этой ситуации Чубайс должен был независимо от своих идеологических установок “делать некие реверансы в сторону Путина”.
Вот как Бунин описывает ситуацию, в которой оказался Союз правых сил: “Эту проблему долго не могли осознать. Вот Немцов, он по натуре правозащитник. Правозащитник и все, и вообще к этому надо относиться с большим почтением. Но ты возглавляешь партию, в которой у тебя правозащитная тематика вторична. Самое главное – это достижительство, успех. Как это совместить, непонятно. Он не очень любит Путина, ну не любит. И с другой стороны, как это соотнести со своим электоратом?.. Они решали эту проблему примерно так, по такой же схеме, которая была в 1998 году. Тогда вы помните, они вытащили Кириенко, который был символом чиновника и одновременно соответствовал некоему курсу Кремля. Теперь надо было найти что-то такое похожее – и они вытаскивают Чубайса. Чубайс же не может быть третьим реально, Чубайс всегда может быть первым. Его делают первым. Они ориентированы теперь только на один электорат – яппи, путинский электорат и так далее. И у них в общем по стране 6-7% есть. Рядом у них сосед Явлинский и сосед “Единая Россия”. Кого из них бить? По этой системе избирательной обязательно надо бить соседа. Ты должен бить или “Единую Россию” или “Яблоко”. Ударить “Единую Россию” значит ударить Путина. Рука не поднимается. А вот беззащитный сосед, и ты вцепляешься в него за эти 2% электората, который пытаешься у него отнять.
И вот они начинают друг друга грызть волей-неволей. Тут совершается некое событие – дело Ходорковского, возникает эмоция, с одной стороны, на идеологическом уровне, потому что надо как-то объединиться, бороться – мы демократы, мы либералы. С другой стороны, тоже некую границу не перейдешь. Потому что все зависит от Путина. Результат – возникает новая психологическая атмосфера, в которой постепенно “Единая Россия” становится мощной воронкой, она отсасывает электорат вместе с Путиным. Потому что Путин делает явную ставку, он выборы превращает в плебисцитарные, то есть выборы, где выбор за президента или против президента.
После этого возникает воронка, которая начинает оттягивать избирателей и, прежде всего, из СПС. Ведь выбор такой – за Путина или не за Путина, из СПС начинают уходить к Путину. Я не хочу сказать, что эта кампания была блестящей, ничего блестящего здесь не было. Чубайс искал идентичность, ходил то влево, то вправо, то туда, то сюда, пытался что-то придумать, все у него не получилось. Но зажаты они были в очень сложной ситуации.
Для того чтобы проголосовать за партию, нужно иметь достаточно высокую степень мотивации. Или ты всегда голосуешь за эту партию, или должна быть дополнительная мотивация. Для этого ты должен найти некую психологическую дистанцию от этой “Единой России”. Не нашел Чубайс этой психологической дистанции. Он не смог дать некие лозунги, идеи, которые позволили бы этим избирателям понять, что для них не голосовать за СПС смерти подобно”.
Игорь Бунин подчеркивает, что Чубайс только в последнюю минуту смог определить угрозу национал-социализма, которая могла бы объединить правый электорат, однако решение пришло слишком поздно и было реализовано в несколько истеричной форме.
Дмитрий Рогозин, в свою очередь, просит прекратить истерику по поводу прихода к власти радикальной партии национал-социалистов. Что и говорить, эффектный лозунг. Создателю Франкенштейна действительно есть чего опасаться. Если, он, конечно, не очередная выдумка политтехнологов.
