Рейтинг Сергея Иванова, судя по проводимым среди руководителей СМИ и политологов опросам, касающимся влияния личности на политику в стране, за последние 4 месяца сильно понизился. Будучи в первой тройке в начале года, он скатился в феврале на 7-е, в марте на 8-е, а в апреле на 10-е место. В судьбоносном для Вооруженных Сил апреле, когда был окончательно утрясен федеральный закон о повышении денежного довольствия военнослужащих до уровня госслужащих, Иванов был достаточно активен. Ездил по войскам, посетил Грецию, провел ряд важных встреч со своими коллегами (индийским и суданским министрами обороны), на которых обсуждались возможные контракты на поставку российской техники за рубеж на сумму до 2 млрд долл. Но по рейтингу Иванов уступил даже директору ФСБ Николаю Патрушеву. Правда, для Патрушева есть основание подняться в глазах общества: его подразделения задержали ряд важных персон из числа чеченских боевиков и поспособствовали уничтожению террориста № 1 в России Хаттаба.
Между тем в окружении самого российского министра обороны считают, что рейтинг Иванова не отражает истинного положения дел: отношение президента к Иванову никак не изменилось в худшую сторону, Сергей Иванов по-прежнему оказывает достаточно сильное влияние на Верховного главнокомандующего. Более того, это влияние усилилось и наблюдатели из числа приближенных к военному ведомству отмечают, что Иванов, возможно, может стать одним из претендентов на кресло председателя правительства, деятельность которого Владимир Путин в последнее время критиковал.
Источники из Минобороны отмечают, что именно с подачи Иванова президент впервые за последние два года озвучил в своем Послании Федеральному Собранию вопросы военной реформы, где предложил провести эксперимент, связанный с переводом армии на контрактную основу и улучшить социальное положение офицеров. Иванов возвращает под свое крыло военную инспекцию, которая до этого существовала как структурное подразделение Совета безопасности. Президент, как отмечают некоторые СМИ, уже принял по этому поводу решение. Это говорит, во-первых, об остающемся доверии Владимира Путина своему бывшему коллеге по разведке, а, во-вторых, о том, что именно армия и лично сам Иванов служат Путину главными гарантами твердости его президентской власти. Ситуация в какой-то степени напоминает 1992-1994 гг., когда генерал Кобец – один из приближенных Бориса Ельцина – также стоял у руля военной инспекции, которая по штату также находилась в Министерстве обороны.
Хотя влияние Иванова на Путина и их взаимодействие нужно рассматривать в более широких аспектах. Во-первых, они являются главными идеологами нынешней концепции безопасности России и с учетом этого строят отношения государства в международной сфере, а также организуют военное и военно-техническое сотрудничество. Во-вторых, и у Путина, и у Иванова есть ясное понимание необходимости сближения с Западом, интеграции в НАТО и строительства партнерских отношений с США. В-третьих, организация военных вопросов в интересах государства, по мнению этих двух ведущих российских политиков, не должна быть сильно затратной.
Вот почему и Путин, и Иванов, говоря о необходимости строительства профессиональной армии, не уточняют, когда эта армия будет создана. В настоящий же момент даже сам эксперимент по переводу части соединений на контрактных способ комплектования требует достаточных затрат. Иванова уже не понимают некоторые силовики.
Скажем, скептическое отношение к эксперименту по переводу некоторых соединений на контрактную основу высказывал вначале апреля глава Федеральной пограничной службы России Константин Тоцкий. Сомнения главного пограничника страны можно понять. ФПС необходимо в этом году вкладывать большие средства на обустройство чеченского участка российско-грузинской границы, строительство погранзастав на границе с Казахстаном, совершенствование пограничной инфраструктуры в Таджикистане. На это все, хоть и в недостаточном количестве, но выделены деньги в бюджете-2002. Однако эти деньги непонятным образом должны быть потрачены на какой-то “ненужный” для ФПС эксперимент.
Аналогичным образом, видимо, рассуждают руководители внутренних войск МВД РФ, МЧС и т.п. Для них сейчас также неактуальна проблема эксперимента, поскольку много текущих проблем на Северном Кавказе, а для МЧС еще и в Афганистане и других “горячих точках” мира. Выход из всего этого должен быть найден. Это понимают в Минобороны РФ. На днях оттуда в Кремль отправлен очередной документ, в котором подчеркивается необходимость проведения эксперимента на основе специально выделенных правительством на этот счет сверхбюджетных денег.
Между тем на экспертном уровне в военном ведомстве зреет и понимание того, что в условиях продолжающегося нестабильного экономического развития страны выделение средств на проведение экспериментов с контрактной армией – “пустое проедание денег”. Выступая недавно в Совете Федерации, министр обороны говорил о необходимости поддержки оборонно-промышленного комплекса, которому государство по-прежнему должно около 8 млрд рублей. Иванов с тревогой говорит о моральном старении боевой техники и необходимости перевооружения. Однако эти лозунги сегодня для Кремля малоактуальны, непопулярны они и для электората.
Все понимают, что для гражданского общества сейчас важны лозунги цивилизованного государства, связанные с альтернативной службой и профессиональной армией. Митинги и демонстрации по этому поводу правых партий характеризуют начало предвыборной борьбы за новую Госдуму и президента. Кремль тоже, видимо, здесь не будет дремать. К 2003 году должны быть подведены итоги эксперимента по переходу на контрактную армию, а также составлена соответствующая Программа. Уже ясно, что эта программа станет и частью предвыборной программы Владимира Путина на выборах-2004.
Таким образом, у Сергея Иванова есть надежда, что президент отзовется на просьбу Минобороны РФ и средства на оплату эксперимента по созданию в РФ профессиональной армии будут найдены. Хотя надо понимать, что и для Путина, и для Иванова это совсем не главное в их деятельности, поскольку перевод на профессиональные рельсы Российской армии очень опосредованно связан с необходимостью повышения ее обороноспособности, перевооружения и т.п.
