Власть и общество в условиях террористической войны: "Прошло пять лет, где же ваша сила?"

0:00
0

“Война” – в газетных публикациях о трагедии в Северной Осетии это слово оказалось самым востребованным.

Заголовки разных изданий: “Нам объявлена война” (Газета), “Объявленная война” (Коммерсант-власть), “Если сегодня война” (Российская газета), “Это – война!” (Родная газета), “Кто объявил нам войну?” (Независимая газета), наконец, – просто “Война” (журнал Профиль).

Следует сказать также, что фотоснимки окровавленных и мертвых детей были напечатаны отнюдь не только в газете Известия, главный редактор которой Раф Шакиров поплатился своим постом за “слишком эмоциональный и плакатный номер”.

Газета Коммерсант процитировала интервью Шакирова радио “Свобода” сразу после его отставки: “Мы это сделали, конечно, не исходя из каких-то там изысков, а исходя из представления, что это значит для страны. И наше представление о том, что это война, было подтверждено”.

Между тем, в номере, инкриминируемом г-ну Шакирову, помимо фотодокументов, опубликована рецензия обозревателя Известий Ирины Петровской о работе государственных телеканалов в дни трагедии в Беслане.

“Если наши власти и научились чему-то после “Норд-Оста”, так это ограничивать журналистов, оттесняя их подальше от места событий, предоставляя скупую официальную информацию или не предоставляя вообще ничего. А руководители телеканалов, памятуя о “Норд-Осте”, научились не нагнетать обстановку, согласились играть по навязанным властью правилам, обслуживая ее, власти, интересы и пренебрегая интересами общества, которое они просто обязаны информировать в полном объеме, ибо, как известно, кто информирован, тот и больше защищен”.

Стоит также заметить, пишет Петровская, что в дни национальной трагедии – пока не был официально объявлен траур – никому из руководства телеканалов и в голову не пришло сократить количество развлекательных программ, уменьшить количество “разудалой рекламы” или хотя бы посоветовать ведущим утренних развлекательных шоу “поменьше щебетать и балаболить”, чтобы не задевать чувства убитых горем людей.

“Врать, умалчивать правду в угоду государственным интересам (как они их понимают) – научились! Вести себя не говорю уж профессионально – по-человечески! – легко разучились, словно сами живут на какой-то другой планете, словно им – руководителям-небожителям – никогда не грозят ни горе, ни беда”.

Ирина Петровская выражает уверенность, что, “когда официальные версии происходившего в Беслане будут окончательно согласованы с разными инстанциями и утверждены на самом верху, на нас выльется еще много всякой лживой мути”, а тем, кто по неосмотрительности или исходя из собственного представления о профессиональной чести о чем-то в эфире “неправильно” проговорился, будет поставлено на вид.

Однако на сей раз – после того, как телеканалы в той или иной мере учли опыт “Норд-Оста” и НТВ – пострадавшим за “неверное” освещение событий оказался, как уже было сказано, редактор печатного издания.

Газета Коммерсант сообщает, что, по слухам, решение об отставке Шакирова мог принять лично Владимир Потанин, известный своей сверхлояльностью Кремлю (гендиректор Фонда защиты гласности Алексей Симонов немедленно вспомнил в этой связи в Коммерсанте, “как восторженно аплодировал Потанин выходу Путина на съезде РСПП). Как известно, именно структурам Потанина принадлежит концерн “Проф-Медиа”, контролирующий Известия.

Есть и другая версия. Согласно ей решение об увольнении Рафа Шакирова принималось в Кремле – якобы именно там возникло недовольство по поводу освещения событий в Беслане одной из крупнейших российских общественно-политических газет. Гендиректор издательского дома Коммерсант Андрей Васильев убежден, что увольнение Шакирова – “сознательный сигнал Кремля журналистам и элитам о том, что у него дошли руки и до бумажных СМИ”.

Этот вариант газете Ведомости подтвердил неназванный “аналитик, близкий к администрации президента”, подчеркнувший, что Известия наряду с Комсомольской правдой и Аргументами и фактами входят в число изданий, считающихся в Кремле “национальным достоянием”. Как сообщает этот источник, субботний выпуск газеты был воспринят во властных структурах как “боевой листок оппозиции”. Другие комментаторы Ведомостей полагают, что Шакиров попросту “не справился с задачей давать четко дозированную информацию”, поскольку был “не слишком близок к Кремлю”.

Гендиректор холдинга Ren TV Ирена Лесневская заметила Коммерсанту, что вслед за Шакировым, вполне возможно, “накажут и других журналистов – вместо того, чтобы наказать тех, кто проморгал теракт”. Как считает Лесневская, “у них там паника, потому что столько дней врали, а многие газеты писали правду”.

Однако правду писали не только газеты. То же Ren TV, у которого почти не было собственной “картинки”, с минимумом (по сравнению с госканалами) технологических возможностей, благодаря усилиям своих журналистов давало объективную информацию о происходящем.

Но прежде всего наблюдатели называют НТВ, которое, “как в прежние времена”, стало одним из основных источников информации о происходящем в Беслане. Репортажи с места событий велись непрерывно, не разрываемые ни рекламой, ни даже старыми фильмами.

“В эфир попадало все, что могло попасть на тот момент, – пишет в Еженедельном журнале его главный редактор Михаил Бергер. – И мучительная неясность, и неотредактированный ужас, отчаяние родственников и очевидцев, хаотичные действия людей в униформе и без, но с автоматами”. По наблюдению Бергера, “это было такое прежнее, прежнее до неузнаваемости НТВ, что действительно стало боязно за его нынешнее руководство. Должны уволить”.

Еженедельный журнал напоминает, что в свое время Борис Йордан был отправлен в отставку именно за то, что во время событий на Дубровке было “слишком много информации, слишком прямой эфир”.

И никто не осудит нынешнего гендиректора НТВ Владимира Кулистикова, подчеркивает Михаил Бергер, за то, что уже в вечернем выпуске новостей ведущий Руслан Гусаров, “как бы оправдываясь”, говорил, что репортажи были основаны на неподтвержденных данных, что они создавались в обстановке дефицита информации и потому возможны ошибки и неточности.

“Это было похоже за попытку извиниться за профессионально выполненную работу”, – отмечает главный редактор Еженедельного журнала.

Президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов заявил в интервью газете Время новостей, что российская журналистика в последние годы стала бояться настоящей информации: “У нас огромное количество корреспондентов, которые не дают информации, пока не получат на это разрешение”.

Большинство руководителей центральных российских изданий, подче6ркивает Симонов, присоединились в свое время н Актитеррористической конвенции. Речь в ней, в частности, шла о сотрудничестве СМИ и силовиков в экстремальных ситуациях.

“Но с кем сотрудничать? – спрашивает Алексей Симонов. – К сожалению, в жизни не всегда есть антикризисный штаб, а если есть, то неизвестно, кто в нем и что делает”.

По мнению Симонова, есть существенная разница между требованиями ограничить свободу информации в условиях роста террористической опасности на Западе (прежде всего – в США) и в России. Как выразился президент Фонда защиты гласности, американские “ястребы” привыкли к условиям свободного обмена информацией – в отличие от наших. Поэтому “тамошние “ястребы” знают: при неэффективной работе они получат по шее. Наши же знают, что надо скрыть свою неэффективность”. Отсюда разница подходов СМИ: “У их журналистов первый вопрос: что можно говорить? У нас: что требуется скрыть?”

Скрытность и перманентная таинственность в России вообще считаются традиционным и общепринятым стилем действия властей. Причем это касается не только фактических данных о сути происходящего, не только комментариев разного рода VIP-персон, но и самого их присутствия в поле зрения ошеломленной и растерянной страны.

Российские депутаты, обычно такие шумные при появлении малейшего повода для громогласных заявлений, на сей раз, как утверждает Независимая газета в статье под названием “Попрятались”, неукоснительно выполнили переданную из Кремля рекомендацию “не мельтешить и не путаться под ногами силовых структур”.

Даже спикер парламента и лидер думского большинства Борис Грызлов ограничился в дни бесланской трагедии письменным заявлением, которое получили от его пресс-службы лишь три информационных агентства, пишет НГ.

А глава думского комитета по безопасности Владимир Васильев, запомнившийся многим в дни “Норд-Оста” четкими и профессиональными оценками ситуации, на сей раз, “по совету партии” счел необходимым на специально собранном брифинге для журналистов перевести обсуждение проблемы терроризма на глобальный уровень.

Что же касается “чисто технического” правительства, оно, по замечанию НГ, идеально сыграло отведенную ему роль. “Российский премьер чрезвычайно технично оставался за кадром все время, пока разворачивались события в Беслане”.

Как выразилась обозреватель телеканала Ren TV Ольга Романова, премьер “в ту самую кровавую пятницу работал с документами”. В частности, им был одобрен проект соглашения с Турцией “О предотвращении инцидентов на море за пределами территориальных вод”. А также подписан прогнозный план приватизации федерального имущества на 2005 год.

Министры экономического блока правительства не сочли необходимым, пишет Независимая газета, прервать свой отпуск. В Северной Осетии только на этой неделе, уже после развязки побывали вице-премьер Александр Жуков и министры здравоохранения и образования Михаил Зурабов и Андрей Фурсенко.

Но особенно странно выглядела в эти дни позиция руководителей силовых ведомств, отмечает обозреватель издания Газета Андрей Рябов. “Предупредив, что теракты, скорее всего, будут продолжаться, неожиданно исчез с экранов велеречивый министр обороны Сергей Иванов, любящий общаться с прессой, – пишет Рябов. – А другие высокопоставленные силовики и вовсе не отметились в информационном пространстве”.

Более того, пока продолжался захват, невозможно было понять, кто руководит операцией по освобождению заложников: “Складывалось впечатление, что это руководители республиканских силовых структур Северной Осетии и местное военное начальство”. Где при этом были главы Министерства обороны, ФСБ и МВД, так и осталось загадкой.

Все ответственные лица и просто чиновники разных рангов появились на телеэкранах лишь после того, как стрельба в Беслане утихла, а также после поездки в Северную Осетию Владимира Путина.

“Самые наглые, – пишет в Ведомостях Ольга Романова, – сели в спецсамолеты и улетели в Беслан – типа, посмотреть, не надо ли помочь”. Между тем, что помощь необходима и в чем она может заключаться всякому разумному человеку догадаться несложно. “Зато теперь бесланские и осетинские начальники, вместо того, чтобы спасать, находить, выхаживать, успокаивать, подставлять плечо, искать гробы, должны встречать и сопровождать очередного московского начальника, хорошо усвоившего, что такое пиар”.

“Такое странное на первый взгляд поведение высших российских чиновников в сложившейся в российской политике обстановке выглядит вполне рациональным, – поясняет Андрей Рябов в Газете. – Чем меньше активности в ситуации, чреватой негативными последствиями, тем меньше шансов, что на кого-то из них будет возложена персональная ответственность за эти последствия”.

То есть российской бюрократии в очередной раз пригодилась ее традиционная аппаратная мудрость бюрократии, наработанная еще в советские времена.

Когда же ситуация разрешается, наступает время выйти из тени и как ни в чем не бывало сообщить “правильно настроенной” прессе о “принимаемых мерах”.

Примерно в том же духе ведут себя и обычные граждане, пишет Ольга Романова в Ведомостях. Недаром даже президент, выступив в субботу с обращением по поводу событий в Беслане, посетовал на некоторую аморфность общества. Романова цитирует президента: “События в других странах показывают: наиболее эффективный отпор террористы получают именно там, где сталкиваются не только с мощью государства, но и с организованным, сплоченным гражданским обществом”.

Откуда же взяться такому обществу в России?

Были, правда, времена, напоминает тот же Андрей Рябов, когда российские официальные лица вели себя иначе, чем сейчас.

Рябов вспоминает Виктора Черномырдина с его знаменитым “Шамиль Басаев, говорите громче!”. А также отставку после трагедии в Буденовске тогдашних глав силовых ведомств Сергея Степашина и Виктора Ерина. И даже Михаила Барсукова, возглавлявшего в 1996 году ФСБ, который при штурме Первомайского, захваченного бандой Радуева, сам пошел в атаку со спецназом, пояснив: “А что же я потом Ельцину докладывать буду?”

Дело не в том, считает Рябов, что прежние виновники были лучше нынешних, а в том, что прежним приходилось действовать в условиях публичной политики. Каждый шаг, как и очевидный провал был на виду, и скрыться от ответственности не представлялось возможным. “Поэтому простой уход в тень и выползание на свет (в том числе и телевизионных юпитеров), когда всех плохое уже позади, для них было нереальной, нереализуемой стратегией поведения”.

Сейчас ситуация качественно иная: “Публичной политик, а стало быть, и ответственности перед обществом нет”. Отсюда и вполне закономерные виражи VIP-персон в высших эшелонах власти.

Парадокс нашей жизни, как утверждает Юлия Латынина в Еженедельном журнале, заключается в том, что у власти в России фактически находится ФСБ: “Выходец из спецслужб возглавляет страну. Выходец из спецслужб возглавляет Министерство обороны. Выходец из спецслужб возглавляет МВД”.

В целом доля силовиков в новом российском истеблишменте, как подсчитала недавно глава Центра по изучению элиты Ольга Крыштановская, составляет порядка 77%.

Между тем у спецслужб, продолжает Латынина, есть лишь одна прямая обязанность – “обеспечение национальной безопасности. То есть предотвращение терактов”. Но с этой задачей спецслужбы и выходцы из них в правительстве категорически не справляются.

“Я понимаю, что они заняты, – пишет Латынина. – У них более важные дела. Они делят ЮКОС и делают бизнес. Они защищают интересы Родины в Южной Осетии”. Но неужели нельзя было немного меньше думать о Южной Осетии, которая принадлежит Грузии, спрашивает автор, и немного больше – о Северной, которая входит в состав России, и в которой случилась страшная беда?

“Президент Путин пришел к власти, обещая замочить террористов в сортире, – напоминает Латынина. – На фоне этого обещания “Норд-Ост” уже воспринимался как поражение. Взрыв в самолетах, “Рижская” и захват школы в Беслане – это уже не поражение, это позор”.

Теракты, считает Латынина, следует рассматривать , “как это жестоко ни звучит, как контрпиар чеченских боевиков в ответ на пиар Кремля”.

Кремль говорит, что в Чечне идет “мирный процесс” – боевики вторгаются вначале в Назрань, затем в Грозный. Кремль утверждает, что в Чечне народ единодушно голосует за Алу Алханова – чеченцы в ответ, как выразилась Латынина, “проголосовали в Беслане”.

Чем дальше будет президент от выполнения своего обещания “замочить террористов в сортире”, тем “более тотальным” будет информационное вранье о том, что в действительности происходит в Чечне. И тем более страшными будут меры, чтобы это вранье взорвать, предсказывает Юлия Латынина.

Обращение президента обильно цитирует Александр Минкин в газете Московский комсомолец”. Акцент делается на горьких признаниях, содержащихся в документе.

“Ко многому, что изменилось в нашей жизни, – оказались абсолютно неподготовленными… могли бы быть более эффективными, если бы действовали своевременно и профессионально… не проявили понимания сложности и опасности процессов, происходящих в своей собственной стране и в мире в целом… не смогли на них адекватно реагировать”. И так далее.

“По смыслу, – считает Минкин, – это явка с повинной или прошение об отставке”. Во всяком случае, это признание полного банкротства силовых ведомств: “А именно на силовиков и на силовое решение всех проблем делалась ставка в последние годы”.

Однако, подчеркивает автор, если смысл обращения покаянный, то интонация – геройская: “Власть сообщает, что будет рулить и впредь”. Уже разработан план действий: “создать гораздо более эффективную систему безопасности, потребовать от наших правоохранительных органов действий, которые были бы адекватны уровню и размаху появившихся угроз”.

Между тем нельзя забывать, что нынешняя команда у власти уже пять лет, напоминает обозреватель МК. Времени на “адекватные уровню угроз” меры было достаточно. Что же сделано?

Ответ неутешителен. “Создали огромное наркотическое министерство”, которое за годы своей работы “победило только ветеринаров”.

Еще: “министр обороны Иванов победил начальника Генштаба Квашнина”. Других побед у армии за четыре года не было.

Не лучше со спецслужбами: “шеф ФСБ Патрушев добивался, чтобы погранвойска были переданы в его подчинение. А его Верховный Главнокомандующий обнаружил, что мы беззащитны со всех сторон”.

Кроме того, Дума и Совет Федерации “побеждены, полностью разгромлены, обращены в рабство – а разве это враги? Мы же их сами выбирали”.

Российский народ в очередной раз продемонстрировал свое чудовищное долготерпение, пишет Минкин: “В демократической стране такая власть не успела бы даже покаяться. Миллионы вышли бы на улицу и отправили бы ее в отставку”. Или, как выразилась Ольга Романова в Ведомостях по поводу недавних событий в Испании, “в историческое небытие”. В России же продолжают терпеть.

“Потому что общество хорошо усвоило, – пишет Романова, – не надо раздражать власть, не надо спрашивать про Чечню, а то президент начинает нервничать и грозить обрезанием в районе гениталий”.

Российское общество, по мнению обозревателя Ren TV, “хорошо поняло и усвоило бессмысленность и опасность критики, а тем более протеста. Общество понимает, что начальству и любимым политикам простят все, не заметят любой низости и подлости, а другим не простят ничего и все запомнят”.

Александр Минкин приводит еще одну цитату из президентского обращения: “Мы живем в условиях переходной экономики и не соответствующей состоянию и уровню развития общества политической системы”.

“Что имеется в виду? – спрашивает автор. – Общество не доросло до замечательной политической системы (то есть Власти)? Или Власть отстала от общества?”

Судя по жесткости интонации, комментирует автор МК, “нас собираются подтянуть. Нас собираются отучать от беспечности”. Однако исправит ли это положение?

“Бывают в истории случаи, когда власть не по плечу, – пишет Минкин. – И неважно, законно она досталась или нет”.

Далее автор проводит довольно рискованную историческую параллель, ни много ни мало – с судьбой Николая Второго. Который был “абсолютно законным императором, он хотел как лучше, но власть оказалась ему не по плечу. И от этого произошли катастрофические бедствия”.

В весьма похожем по смыслу духе высказываются и другие издания.

“Захват школы в Осетии и последующие необъяснимые с точки здравого смысла события стали печальным и трагическим финалом не только “чеченского военного десятилетия и пятилетнего “сортирного” антитерроризма, провозглавшенного Владимиром Путиным”, – пишет журнал Компания. Трагедия в Беслане, по мнению журнала, попросту “ставит крест на проекте “Путин” – попытке развития России под контролем силовых ведомств на основе жесткой полутоталитарной модели власти и ограничения свобод граждан”.

По мнению журнала, то, что происходит в России в последние годы – не вина, а беда президента: “Он возможно искренне пытался и пытается “навести порядок” и “удвоить ВВП”, но делает это методами, усвоенными за годы службы в советском КГБ, методами прошлого века и тоталитарного режима”. Существовать в предложенном нынешней властью варианте страна, по мнению Компании, еще сможет “сравнительно долго, но развиваться и конкурировать на международной арене – точно нет”.

И все главной проблемой остается безопасность “То, ради чего очень многие готовы были закрывать глаза и на передел собственности, и на уничтожение судебной системы, и на профанацию выборов, и на закрытие независимых телеканалов”, оказалось безрезультатным.

“Наших доблестных silovikov хватает только на ученых-физиков, ветеринарных врачей, журналиста радио “Свобода” (имеется в виду Андрей Бабицкий, задержанный милицией в аэропорту при попытке вылететь в Беслан – М.К.), ну, и, конечно, Ходорковского с Лебедевым”, – подчеркивает журнал.

С другой стороны, “нелепо обвинять человека в том, как устроены его мозги”. Легко поверить, что те, кто стоит у власти, искренне верили, что если закрыть НТВ и выбрать в Чечне марионеточного президента, на Кавказе наступит мир, пишет журнал: “И если раздать руководству ФСБ звезды Героев России за сотню погибших при штурме “Норд-Оста” мирных москвичей, а в вестибюлях метро поставить наряды из голодных и сонных курсантиков, то теракты прекратятся”. Возможно, что-то подобное срабатывало в семидесятых годах, замечает Компания, но мир с тех пор слишком сильно изменился.

Нынешняя террористическая война, по мнению журнала, может заставить российское общество” понять бессмысленность и неэффективность “укрепления вертикали власти”, а также “осознать себя гражданами своей страны и заставить ее руководителей с собой считаться”.

Или наоборот – власть еще раз заставит граждан считаться с собой. Судя по публикациям последних дней, не все были бы против.

“Теперь говорят, что не время каркать, не время злорадствовать, не время критиковать, – война, – пишет в Независимой газете Леонид Радзиховский. – Полностью согласен, полностью, на 100%. Тем, кто злорадствует, вообще морду бить надо”. Да, в России идет война, нужно сплотиться вокруг власти, вокруг президента – но как это сделать, если, как признал президент, в самой сердцевине власти такое разложение?

“Хорошо, вы неприкасаемые, вас никто не смеет критиковать, отлично, так вы станьте той самой сильной властью. Пусть недемократичной, пусть жестокой, но сильной. Прошло 5 лет, где же ваша сила? В чем она?” – спрашивает автор.

Ответа пока нет. Однако вопрос в обществе явно возник, и на него ответят – либо власть, либо террористы.

Как известно, действие равно противодействию, и, поскольку надежды на прекращение террора нет, те, кто взывает к жестким мерам, очевидно, имеют шанс увидеть реализацию своих надежд.

Но вряд ли это что-то изменит: поединок на человеческих жизнях, судя по всему, будет продолжен.

Подпишись на новости этой тематики!

Подписка на выпуск позволит непрерывно быть в курсе публикаций СМИ по интересующим вас вопросам. Это дает полный контроль над ситуацией. Будь на шаг впереди конкурентов.

ПОДЕЛИТЬСЯ

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ