“Парфен-off”, “Парфенонсенс”, “Жертва “черной вдовы”, “Свобода молчать”, “Форточка” захлопнулась”, “Надобны верные” – вот лишь некоторые из заголовков публикаций на тему недели – об увольнении Леонида Парфенова. А фраза “Намедни не стало “Намедни” в конце недели встречалась практически в каждом втором издании.
Содержательных моментов в публикациях о нашумевшем увольнении несколько. Прежде всего – рассуждения о том, имел ли право Парфенов “выносить сор из избы”, в смысле – предавать гласности внутрикорпоративное распоряжение.
Далее – вопрос о правомерности его увольнения (как заметили в одном из СМИ, в сложившейся ситуации восстановление Парфенова на работе – элементарная задачка для начинающего адвоката”).
Затем – рассуждения о потерях (в том числе и финансовых), которые понес канал НТВ в результате решительных действий его руководства.
И, наконец, беспокойство по поводу общего положения со свободой слова в России.
По последнему пункту большинство аналитиков настроено мрачно.
По мнению обозревателя газеты Новые известия Валерия Якова, нет смысла обсуждать обстоятельства увольнения ведущего “Намедни” – говорить следует об особой тенденции: “Свобода слова в России целенаправленно и последовательно заменяется свободой молчания. А методы этой “демократической” замены могут быть самыми разными. Где-то лицензию отберут, где-то исками завалят, где-то в банкротстве обвинят”. Между тем, во всех случаях, подчеркивает В.Яков, “по какому-то странному стечению обстоятельств” жертвами таких действий становятся именно те журналисты, издания и программы, которые имели неосторожность проявлять критичное отношение к власти”.
“Уходит эпоха – перестроечной вольницы, масштабных личностей и больших денег, – ностальгически комментирует ситуацию нынешний главный редактор еженедельника Московские новости Евгений Киселев. – Политическая реальность требует от телевидения других героев – менее требовательных и более управляемых”.
По мнению Киселева, не удивительно, что за увольнением Леонида Парфенова, всегда принципиально дистанцировавшегося от “лобовой” политики, многие наблюдатели видят сейчас политические причины: власти многое “терпели – да, а теперь больше терпеть не будут”.
“Это показательная порка по принципу “Бей своих, чтобы чужие боялись”, – заявил Новой газете известный тележурналист Владимир Кара-Мурза. – Это сделано в назидание Шустеру, Соловьеву, Осокину, Митковой, чтобы знали, чем шаг вправо и шаг вправо будет им грозить”.
Кара-Мурза убежден, что собственно о цензуре здесь говорить бессмысленно: “Если бы боялись повредить нашим разведчикам в Катаре, то не показали бы этот сюжет и на Дальний Восток”. В результате же получилась просто проверка готовности руководства канала к услугам власти, “просто жест “Чего изволите?” – “Изволим выпороть Парфенова”. В итоге, пожертвовав самой крупной фигурой канала, начальники НТВ продемонстрировали лояльность Кремлю.
“Ликвидация Парфенова как класса” – абсолютно четкий сигнал “всем, всем, всем”, – утверждает в Русском курьере Леонид Радзиховский. – Сигнал далеко не первый и – уверен! – не последний”.
В самом деле, рассуждает Радзиховский, в стране (как недавно подчеркнул в своем послании Федеральному собранию президент) идет строительство “свободного общества свободных людей”.
Следует учитывать, однако, что строительство далеко не окончено. К тому же “строим мы ВСЕ ВМЕСТЕ, ДА ЕЩЕ И ПОД РУКОВОДСТВОМ. Вот так вот!”
Если же кто-то вообразит, что он “ДЛЯ СЕБЯ ЛИЧНО это общество уже построил, что ОН ЛИЧНО в этом обществе уже живет-поживает да добра наживает, то он-таки крупно ошибся”. Что и было продемонстрировано на примере Парфенова так же убедительно, как и на примере Ходорковского”.
Действительно, Парфенов в первом же интервью после увольнения – газете Коммерсант – демонстративно объявил, что “информация должна быть бизнесом. Вот и все”.
Между тем представления о том, что такое информационный бизнес, могут быть разными. Во всяком случае – в России.
“Кто тебе, дорогой, мешает делать русский пиар-бизнес на нормальных “откатах”, делать как все? – спрашивает Радзиховский от имени “непонимающих” сути происшедшего. – Ведь если цель бизнеса – “бабки конкретно”, то коллеги Парфенова с госканалов делают свой бизнес никак не менее успешно чем Парфенов. Деньги там крутятся громаднейшие, доходы ТВ-звезд никак не меньше, чем у самого Парфенова”.
Жизнь там идет под понятным для всех в России лозунгом “Наш бизнес – довольство начальства”.
Парфенов, понятно, имел в виду совсем другой информационный бизнес – независимый. “То же самое в своей области бизнеса пытался делать Ходорковский”, напоминает Леонид Радзиховский.
Урок (разной степени суровости) был преподан обоим.
Впрочем, никакие уроки ни обществу, ни журналистам, с точки зрения Леонида Радзиховского, давно уже не нужны. Большинство, утверждает Радзиховский, все поняло задолго до увольнения Парфенова.
“Когда руководители канала утверждают, что уволили Парфенова самостоятельно, без какого-либо нажима сверху, верю им безоговорочно, – пишет в Еженедельном журнале Александр Рыклин. – Сегодня доверительность отношений кремлевских чиновников с нашими медиагенералами достигла такого уровня, что необходимость в прямых инструкциях фактически отпала – все сами прекрасно понимают, какое в стране должно быть телевидение”.
Как сообщает ЕЖ, в последнее время исчезла даже практика еженедельных совещаний кремлевских кураторов с руководителями телеканалов – скорее всего, до следующего предвыборного цикла.
Однако произошло это “не потому, что Кремлю теперь все равно, что граждане России смотрят за ужином после работы – просто зачистку эфира можно считать завершенной”. И увольнение Парфенова оказалось последним штрихом этой важной кампании.
“Не Сенкевич уволил Парфенова, отстаньте вы от Сенкевича! У Сенкевича всего лишь право увольняющей подписи, – утверждает в Новой газете Елена Рыковцева. – Парфенов вполне подпадает под категорию особо важных персон, сигнал о начале травли которых отдает сами знаете кто персонально”.
Сенкевич же, как заметила Рыковцева, “не такой дурак”, что не понимать, “какая брешь образовывается на канале в рекламном, зрелищном и репутационном смысле”.
Алексанр Рыклин в Еженедельном журнале также не сомневается в том, что Николай Сенкевич как минимум слегка лукавит, когда говорит, что со снятием “Намедни” канал больших убытков не понесет (поскольку программа, хоть и была самой рейтинговой из аналитических, рентабельностью не отличалась из-за своей дороговизны). “Так-то оно, может, и так, – замечает Рыклин, – но только надо помнить, что “Намедни” вносила заметный вклад в общий рейтинговый котел канала, на который прежде всего и ориентируются рекламодатели”.
Однако, поясняет Рыклин, выбора у руководства канала не было: “Известно, что Владимир Путин крайне трепетно относится ко всему, что касается Чечни. Известно, что Владимир путин крайне трепетно относится ко всему, что касается спецслужб”. К тому же случай с “нашими доморощенными ликвидаторами” был особый: по до сведениям Еженедельного журнала, президент “даже посылал специальные сигналы – просил пока не трогать эту тему”.
Понятное дело, “просьбами” главы государства пренебрегать не принято, и на НТВ началась паника: “Тут уж было не до меркантильных подсчетов”.
Между тем, по мнению бывшего руководителя канала Бориса Йордана (интервью журналу Власть), беда компании заключается в том, что в ней “просто плохо выстроен бизнес”.
В самом деле, спрашивает Йордан, “почему вообще посылали журналистов в командировку в Катар, чтобы снять интервью, если это интервью не должно было выходить?”. Ведь такая командировка связана со значительными расходами – к чему они, если сюжет не нужен?
Западный бизнес, комментирует газета Ведомости, давно привык к тому, что информация – самостоятельный товар. И его производители – газеты, журналы, телеканалы – продают его “точно так же, как кто-то другой продает газировку”. Другое дело, что товар этот постоянно становится предметом огромного количества споров и нареканий.
Как отмечают Ведомости, “журналистов чуть ли не ежедневно пытаются обвинить в том, что информация появляется не вовремя, некстати, что журналистам надо бы еще чуть-чуть подождать, почувствовать ответственность и т.д.”. Тем не менее НТВ упорно пыталось позиционировать себя – с разной степенью удачи – в соответствии с общепринятыми в бизнесе установками.
Однако теперь, пишут Ведомости, иллюзии развеяны: “Ведь ни один стоящий бизнесмен не отказался бы от своего продукта по идеологическим соображениям, а компания НТФ согласилась уничтожить лучшее, что у нее было, лишь только потому, что ее об этом попросил чиновник”.
По мнению Ведомостей, можно констатировать: отношение к журналистике как к бизнесу не прижилось в России: “Власть (а именно она в конечном счете является бенефициаром компании НТВ) не может стерпеть, что появление информации определяется не некими высшими интересами, а рейтингами, продажами и прибылью”. Отсюда и вся история с закрытием “Намедни”.
И все же Борис Йордан не согласен с тем, что увольнение Парфенова называют политической акцией: “Скорее всего, причину, нужно искать внутри НТВ”. И заключается она в вакууме управления на канале, в вопиющем отсутствии сколько-нибудь разумного руководства.
“Когда на канале существуют острова-программы, а их редакторы не общаются между собой и при этом нет единой политической линии, то естественно, что каждая программа будет выходить со своим собственным видением происходящего”, – говорит Йордан. Между тем, по его сведениям, на канале не было даже элементарных координационных летучек, на которых “можно было бы решать, что сейчас не время для таких сюжетов, поскольку это ставит под угрозу жизнь наших сограждан”.
Случившийся грандиозный скандал и стал, утверждает Йордан результатом полного отсутствия координации в работе канала.
Правда, сам Леонид Парфенов, как сообщает издание Газета, совершенно уверен, что история с интервью Малики Яндарбиевой – стала для телевизионного начальства всего лишь поводом: “Не это, так нашли бы к чему придраться не здесь, так там”.
Более того, экс-ведущий “Намедни” утверждает, что за все время работы у него “с Николаем Сенкевичем не состоялось ни одного разговора о профессии, о деле, о состоянии канала”. И потому о существовании неких общих политических рамок канала, в пренебрежении которыми его обвиняют, он попросту ничего не знал.
“Что в такой ситуации можно нарушить?!” – спрашивает Парфенов в своих многочисленных интервью разным изданиям.
Коллеги не слишком снисходительно оценили его эскападу. Как заметил Евгений Киселев в Московских новостях, “привычка к фрондерству вошла у Парфенова в кровь”.
Долгое время высокие рейтинги искупали многое: власти вынуждены были прощать популярному телеведущему “наезды разной степени тяжести в безупречной упаковке остроумных и стильных сюжетов”. Начальство старалось не обращать внимания на пренебрежение субординацией, на “своеволие и дерзость, временами переходящие рамки приличий”.
Однако, по мнению журнала Власть, Николай Сенкевич так и не забыл Парфенову его выходки в феврале 2003 года, после увольнения Бориса Йордана. Тогда в своей программе “Намедни” Парфенов заявил о неприятии нового руководства, и сделал это весьма эксцентричным образом. “До сих пор непонятно, как мог пройти в эфир канала чудовищно смешной и до противного физиологичный сюжет о проктологе Сенкевиче, снятый к назначению нового директора НТВ”, – заметил по этому поводу Евгений Киселев.
И все же тогда Сенкевич, “неокрепший еще”, по выражению Власти, вынужден был приложить все усилия для того, чтобы Парфенов вернулся на канал из своего демонстративного отпуска.
Однако теперь ситуация изменилась. Причем, по информации журнала, “совсем недавно”. После очередной серии эпатирующих сюжетов Сенкевич, по информации Власти, “спросил у понимающих людей”, что ему делать с Парфеновым. И ему якобы ответили: “Сам решай, ты давно уже начальник”. Он и решил.
Такая подоплека не исключена, считает Еженедельный журнал: Парфенов своим постоянным ёрничеством сумел обидеть многих, вплоть до самого верха.
Для примера можно взять знаменитый сюжет о последней инаугурации Владимира Путина, где президент был представлен в роли самодержца, а сама церемония изображалась как коронация. Рассказ оказался, замечает ЕЖ, “даже не ироничным, а фактически глумливым”.
Это вообще “фирменный знак” Парфенова: для стилистики его программ “была характерна не лобовая критика режима, а насмешка над ним, что порой существенно действеннее и обиднее”.
С другой стороны, возражает Власть, скандал с увольнением известного журналиста разразился для Кремля крайне не вовремя. Можно поверить, что Владимира Путина вряд ли обрадовал шум вокруг очередного “наступления российских властей на свободу слова” накануне саммита G-8.
Впрочем, долго гадать о том, какова будет реакция на Западе, не пришлось: Международная федерация журналистов, как сообщила Новая газета, вознамерилась провести собственное расследование “в связи с обстоятельствами закрытия программы “Намедни” на канале НТВ и увольнения Леонида Парфенова”.
Как заявил в Брюсселе генеральный секретарь МФЖ Эйдан Уайт, “в том, как и почему это было сделано, есть совершенно отчетливый привкус приснопамятной комиссарской политики, когда журналистика подвергается недопустимому контролю”. МФЖ считает, что “есть все основания опасаться, что это предупреждение независимым журналистам, заставляющее их действовать с оглядкой”. Кроме того, “нанесен еще один удар по надежде на то, что в России будет больше свободы прессы”.
Между тем, в российском журналистском сообществе есть и другие точки зрения на сюжет с “Намедни”.
2 июня, в день, когда был уволен Парфенов, главный редактор радио “Эхо Москвы” Алексей Венедиктов заявил в интервью газете Новые известия, что, с одной стороны, изъятие из программы одной из ее частей “по мотивам, не указанным в Законе о СМИ” – явный акт цензуры. Но с другой – журналист, который согласился с этим актом и выпустил программу в урезанном виде, отвечает за нее сам. “Так что после того, как программа вышла, господину Парфенову вряд ли стоило поднимать скандал и перекладывать ответственность на своего руководителя”.
По мнению Венедиктова, выходов из сложившейся ситуации было только два: “Либо сразу уходи, если не нравится политика корпорации, либо сиди и молчи. Какое это имеет отношение к свободе СМИ?”.
И все же в большинстве своем коллеги-журналисты поддерживают действия Парфенова.
“Все победы журналистики есть не что иное, как победы в войне против “корпоративной этики”, – пишет в Московских новостях Людмила Телень. – Корпорации – политиков, военных, чиновников, мафиози – прячут от общества свои тайны. Корпорация журналистов не позволяет им этого делать. Старается не позволять. Часто с риском для жизни. А иногда, как в случае с Дмитрием Холодовым, ее ценой”.
Впрочем, автор не проводит параллели: “На этом фоне то, что сделал Парфенов, не подвиг. Просто свидетельство профессиональной пригодности”.
С профессиональной пригодностью у Парфенова и в самом деле все в порядке, в этом не сомневается никто. Владимир Кара-Мурза подчеркнул в Новой газете, что уход Парфенова с НТВ – потеря не столько для него, сколько для телеаудитории: “Жаль телезрителей. Самому ему, думаю, ничего не грозит, у него, например, хорошие личные отношения с Константином Эрнстом на Первом канале”.
Парфенов, сообщает автор, пользуется репутацией “человека осторожного и умеющего просчитывать на несколько ходов вперед”. Не исключено, замечает Кара-Мурза, он пришел к выводу, что “дни, условно говоря, Сенкевича, сочтены и с этим начальством можно уже не мириться, а дождаться лучших времен”.
Эту тему развивает и Евгений Киселев: среди тех, кто давно знает Парфенова, “одни говорят, что Леонид – гениальный пиарщик и мудрый менеджер, никогда не позволяющий себе глупых выходок. Другие считают, что ему, наоборот, свойственны импульсивные поступки”. В журналистском сообществе, тем не менее, ходят слухи о некоей “хитроумной комбинации”: “якобы скандал спровоцирован с целью дискредитации и смещения нынешнего руководителя НТВ”.
На фоне многомесячных ожиданий продажи канала и его переориентации такое предположение не кажется стопроцентным бредом, замечает Киселев.
Есть примеры и еще более спокойного подхода.
“Да не волнуйся ты так, – сказал в день увольнения Парфенова Николаю Силаеву, автору статьи о “Намедни” в журнале Профиль знакомый сотрудник НТВ. – Он давно и сознательно вел дело к своему увольнению. Пока вы тут суетитесь, ребята из “Намедни” во главе с Парфеновым сидят в “Твин-Пиксе” (кафе в Останкине) и отмечают долгожданное событие”.
По мнению Силаева, этому вполне можно верить: “Наведни” – ведь это как? Главное произведенный эффект. Автор программы – сноб, эстет, баловень судьбы. Парень из Череповца, ставший главным российским ведущим”.
Борис Йордан также не сомневается в том, что “такой талантливый человек, как Парфенов, конечно, не пропадет”. Дипломатичный Йордан высказывает уверенность, что и Константин ,Эрнст, и Олег Добродеев (“а они очень умные руководители”) уже готовятся к тому, чтобы взять Парфенова на свои каналы: “И именно это докажет, что за увольнением Парфенова не было никакой большой политики”.
Правда, Эдуард Сагалаев, президент Национальной ассоциации телевещателей, констатирует, что, несмотря на шквал публикаций, сюжетов, интервью и авторитетных мнений, в конечном итоге так и осталось неясным – кто и на каком уровне в конечном итоге принял решение о закрытии передачи?
Был ли это Николай Сенкевич? Или Александр Герасимов, подписавший распоряжение об изъятии сюжета о Катаре из программы? Или главный держатель акций НТВ – “Газпром-медиа”? Или же – попросту – “от сюжетов Парфенова устал президент”?
Во всяком случае, как выразился Сагалаев, “гипотетически можно предположить, что команду Леонида Парфенова теперь может принять единственный частный телеканал, освещающий политическую жизнь – REN TV”.
Впрочем, как считает журнал Профиль, Парфенову и без того удалось сделать невозможное: “Три года продержаться в эфире на фоне нездорового интереса Кремля к “ящику” и превращения государственных каналов в одно сплошное Гостелерадио СССР”.
Что и говорить, и впрямь – баловень судьбы.
