“Мораторий на реформы”, “Реформирование реформ”, “Конец военной реформы”, “Тришкины налоги” – вот лишь некоторые газетные заголовки последней недели. Власть в очередной раз останавливает реформы, чтобы не спровоцировать перед выборами новый всплеск недовольства населения, – такова главная мысль этих и многих других публикаций.
Считается, что реализация любой из социально значимых реформ смертельно опасна для президентского рейтинга, пишет Андрей Колесников в еженедельнике Консерватор. И опасения эти вполне оправданы.
Когда весной 2001-го года ВЦИОМ исследовал отношение граждан к реформе ЖКХ, каждый третий респондент эту идею поддержал. Условия для старта реформы были необычайно благоприятными, отмечает Консерватор. Но спустя относительно небольшое время в регионах, где этот старт состоялся, соотношение сторонников и противников перемен стало совершенно иным: 19% против 75%.
Причины этой метаморфозы очевидны для всех: реформа на деле свелась к резкому повышению платы за услуги ЖКХ. При этом качество услуг стало значительно ниже, чем даже в советские времена. “Краеугольный камень системы жилищно-коммунального обслуживания – издевательство над населением”, пишет Колесников. Практически все ее разрекламированное “обновление” выразилось лишь в беспрецедентном росте коррупции: такое впечатление, что “она специально сконструирована под вымогательство денег”.
“И это – реформа? – с возмущением пишет автор. – И ради ее реализации стоило с дикими усилиями формировать управляемый парламент?” Понятно, что если и все остальные реформы таковы, ни о какой поддержке их населением и речи быть не может. Неудивительно, что власти в последнее время стараются не произносить слова “реформа” вслух.
Не лучше обстоит дело с налогами. “Радикальная налоговая реформа до 2004 года сведется к рутинному перекладыванию денег из одного госкармана в другой”, – пишет газета Время MN.
На недавнем заседании правительства Михаил Касьянов заявил, что для дальнейшего экономического роста необходимо новое снижение налогового бремени. Однако честно признал, что такая возможность представится лишь после прохождения пика платежей в 2003 году. Газета от себя добавила: и после окончания президентских выборов 2004 года.
Еженедельник Финансовая Россия счел необходимым подчеркнуть, что, соглашаясь с необходимостью уменьшения налогообложения, Михаил Касьянов вступил в очередную заочную дискуссию с президентом. Владимир Путин, как известно, еще 25 сентября заявил в Кремле: “Мы подошли к той черте, после которой снижать налоги нельзя”.
Однако нынешняя позиция премьера мотивирована тем, что, как было объявлено на заседании кабинета министров, за 9 месяцев текущего года остатки средств на корреспондентских счетах бюджетополучателей составили примерно 100 млрд рублей. Это ситуация обычная: по подсчетам специалистов, на декабрьские траты бюджетников приходится до 18 процентов всех расходов. И потому Михаил Касьянов еще в сентябре пригрозил, что неиспользованные вовремя бюджетные средства будут изыматься в финансовый резерв государства. Параллельно премьер сделал вывод: “Если средства не израсходованы, то, возможно, нет необходимости собирать столько налогов”.
Эта позиция правительства обнадежила российских олигархов. Российский союз промышленников и предпринимателей немедленно предложил программу новаций в области налогообложения. Почему бы, например, не уменьшить единый социальный налог с 35,6% по плоской шкале до уровня 11%? Как утверждает РСПП, в результате налоговая база увеличится, так как произойдет массовый отказ от “серых” схем в выплате зарплаты. Однако Минфин был более реалистичен: замминистра финансов Сергей Шаталов заявил, что есть смысл обсуждать снижение единого соцналога не более, чем на 5%. Причем – и это главное! – не ранее, чем с 2005 года.
Как заметил в интервью Времени MN Александр Лившиц, экс-министр финансов страны, а ныне заместитель гендиректора компании “РУСАЛ”: “Никто себе не враг. Зачем злить народ перед выборами?”
По информации Независимой газеты “из источников, близких к окружению президента”, сегодня многие в этом окружении считают, что было бы разумно, отказавшись перед выборами от реального осуществления реформ, “сделать ставку на их массированный пиар”.
Конечно, рассуждает газета, что Путин предпочел бы не останавливать реформы, которые могли бы принести дополнительные баллы в его предвыборную копилку. Однако, по мнению НГ, соответствующий выбор вряд ли осуществим: “Ситуация в государстве настолько запущена, что любые преобразования бьют либо по интересам всего населения, либо тех или иных элит”. В этом смысле “пиар-реформы” гораздо безопаснее.
Убедительный пример – судьба муниципальной реформы Дмитрия Козака. Вначале, пишет газета, скорость была набрана вполне приличная. Однако в последнее время темпы преобразований явно замедлились: стало заметно, что “нога главного водителя перенесена с педали газа на тормоз”.
Начались многочисленные консультации с губернаторами – главными противниками муниципальных преобразований, всевозможные слушания на разных уровнях, задержки с внесением законопроектов в Госдуму. Все это, по мнению газеты, – верный признак того, что “кто-то, имеющий на то право, говорит хорошо знакомую фразу “Торопиться не надо”.
К тому же, рассчитывать на то, что губернаторы окончательно сошли с политической арены – опасный самообман, пишет по этому поводу еженедельник Аргументы и факты.
Известно, что в последние годы одной из важнейших задач Кремля было сведение “губернаторского фактора” к нулю. Причин антигубернаторской кампании было немало.
К объективным АиФ относит “слишком большой политический вес губернаторов, их претензии на особое внимание Центра, попытки добиться каких-то исключений из общих экономических и юридических правил”. Субъективные же мотивы, с точки зрения еженедельника, заключаются в глубоком личном оскорблении, которое прежний Совет Федерации нанес главе президентской администрации Александру Волошину, весьма пренебрежительно проигнорировав в свое время его требование снять опального генпрокурора Юрия Скуратова.
Гнев Кремля был, что называется, ужасен и вызвал целую серию ответных ударов. “Губернаторов изгнали из Совета Федерации, поставили надсмотрщиков в виде полпредов в федеральных округах, отлучили от большой политики”. Из-под влияния глав регионов вывели все силовые структуры и суды. Была установлена законодательная процедура отстранения от должности губернаторов и роспуска местных парламентов. Но самым болезненным, конечно же, стало лишение глав регионов финансовых ресурсов и введение “процедуры банкротства”, предусматривающей возможность введения в субъектах федерации прямого федерального финансового управления.
А теперь еще и реформа Дмитрия Козака, в результате которой местное самоуправление превращается в организованную систему противодействия губернаторской власти.
Эти обоснования причин административной реформы в духе несравненного Александра Дюма, могут, конечно, вызвать у серьезных исследователей лишь снисходительную улыбку. Но, точки зрения АиФ, сегодня намного важнее получить ответ на простой вопрос: может ли Кремль рассчитывать на губернаторскую поддержку на парламентских и президентских выборах? Ведь мало того, что нынешних региональных баронов, что называется, “раскулачили” и запугали – и сегодня, вместо взаимодействия Центра и регионов (“пусть по новым жестким правилам”, оговаривается АиФ), продолжается “политика “кнута” и грубого давления”.
Разумеется, губернаторские обиды можно до определенной степени игнорировать, пока рейтинг президента достаточно высок, замечает еженедельник: “Но если, не дай бог, что-то случится с нашим президентом или разразится (как это прогнозируют эксперты Мирового банка) социально-экономический кризис, “губернаторский фактор” сработает на полную мощность против всего, что идет от Центра”.
Главы регионов, вне всякого сомнения, и сейчас терпят “полпредов и всех остальных” только потому, что те действуют от имени Путина. (Недаром статья в АиФ озаглавлена “Губернаторская любовь с фигой в кармане”). В такой ситуации о безоглядном реформировании не может быть и речи – самое время вспомнить о “взаимодействии уровней власти” и ритуальных пиар-акциях.
Очень похожая картина складывается и в области военных реформ.
Как пишет журнал Коммерсант-власть, в начале путинского правления, в 2000-м году, у России был уникальный шанс наконец реформировать свою армию: “К власти пришел популярный в войсках молодой президент, с именем которого не был связан ни крайне болезненный для армии распад СССР, ни резкое ухудшение положения военнослужащих”. К тому же стабилизация экономического положения позволяла увеличить финансирование военной реформы.
Разработка концепции реформы была поручена, напоминает журнал, не Министерству обороны или Генштабу, а Совету безопасности – “органу, хоть и состоящему в основном из бывших военных, но не подверженному ведомственным амбициям”. Более того, разработчик концепции и ближайший соратник президента Сергей Иванов был назначен министром обороны. Идея, как считает журнал, была верной: “человек со стороны, но все же не совсем уж чуждый для армейского генералитета” мог свежим взглядом оценить ситуацию в ВС и навести в них порядок.
Однако, как пишет журнал, вскоре выяснилось, что разработанная Сергеем Ивановым концепция реформы, сводится к традиционным для всех предшествующих глав военного ведомства перегруппировок, слияний и сокращений. Игорь Сергеев упразднил главкомат сухопутных войск – Сергей Иванов его восстановил. Сергеев включил военно-космические силы в состав ракетных войск, а Иванов вывел их из РВСН.
Не лучше вышло и с экспериментом по переходу армии на контрактную систему: поручив заниматься этим Генштабу, министр, как считает Власть, закрыл вопрос: “Ведь всем понятно, что ни один генерал просто не в состоянии начать рушить то, что является делом его жизни”. Министр же, как утверждает власть, просто не захотел взять на себя ответственность.
И его можно понять. По данным журнала, в окружении Сергея Иванова “всерьез рассчитывают, что президент Путин сделает своим преемников в 2008 году именно нынешнего министра обороны”. Поэтому глава военного ведомства ведет себя обдуманно: “При имеющемся в руках Кремля административном ресурсе президентом можно стать и без громких побед на ниве реформирования (а как показывает практика, и вообще без побед), но гораздо труднее – после громких поражений”.
Точно так же можно понять и президента: “Есть риск, затеяв радикальную реформу вооруженных сил, остаться и без нынешней армии, и новую не создать”. Между тем чеченская война продолжается. К тому же, как уже было сказано, Россия вступила в предвыборный период, и неудача с армейской реформой “может лишить действующего президента одной из его главных электоральных опор”.
По мнению журнала Новое время, именно попыткой увести красно-коричневый электорат “сами знаете, у кого” и объясняется предложение вернуть на военное знамя пятиконечную звезду: “За звезды, гимн и Сталинград они все отдадут, отчего нет?”
А Независимая газета не сомневается в том, что “звездная инициатива” Сергея Иванова означает не что иное, как “практическое согласие Путина с тем, что реальные реформы в армии откладываются”.
Между тем пресса предсказывает существенные перемены в силовых структурах, связанные с новыми задачами по борьбе с терроризмом.
Как сообщает НГ, намечено создание нового антитеррористического ведомства, которое возглавит, по всей вероятности, “не военный человек, а кто-то из обоймы “старых”, имеющих опыт такой деятельности политиков – например, Андрей Кокошин, Сергей Степашин или Анатолий Куликов”.
Сергею Иванову, по сведениям газеты, будет отведена роль главы нового ведомства по координации действий всех силовых структур – их в России одиннадцать. Понятно, что на такую должность понадобится человек “чрезвычайно приближенный к президенту” – ему предстоит получить ранг вице-премьера. А возможно, и первого вице-премьера.
В этом случае пост министра обороны становится вакантным. Претендентов на него трое – прежде всего, конечно, начальник Генштаба Анатолий Квашнин. А также – глава комитета Госдумы по обороне Андрей Николаев и нынешний главком ВМФ Владимир Куроедов. “Его кандидатура, – поясняет НГ, рассматривалась Кремлем еще два года назад, но тогда подножку подставил “Курск”. Теперь же страсти поутихли”.
В свою очередь, на место начальника Генштаба могут претендовать главком внутренних войск Вячеслав Тихомиров, начальник ГРУ генерал-полковник Валентин Корабельников и нынешний первый зам Квашнина Юрий Балуевский. Начало всем этим кадровым переменам, как считает НГ, может быть положено в марте-апреле 2003-го года, то есть за год до президентских выборов.
А журнал Профиль наиболее выразительным этапом подготовки власти к грядущим предвыборным и социальным катаклизмам считает создание в стране Национальной гвардии.
Сегодня государство, несмотря на все усилия власти, пишет в журнале эксперт Горбачев-фонда Валерий Соловей, остается слабым, неэффективным и не способным обеспечить безопасность своих граждан. “В 1995-м был Буденновск, в 1999-м – взрывы жилых домов, в 2002-м – театральный центр на Дубровке. Что дальше?” Повторение чего-то похожего способно, как считает Профиль, окончательно похоронить легитимность государства в глазах общества. “По большому счету, государство сейчас и держится на плаву лишь благодаря личной популярности Владимира Путина; в то же время социологические опросы фиксируют нарастающее отчуждение от власти и недоверие к ней”.
На самом деле обеспечить эффективную борьбу с терроризмом и его инфраструктурой в России действительно могут лишь специальные силовые ведомства, “облеченные значительными полномочиями и направляемые железной политической волей”, пишет Валерий Соловей. Национальная гвардия на такую роль явно не годится – “разве только если допустить возможность открытых и масштабных боев с чеченцами в российских городах и весях”.
В чем же тогда смысл ее создания?
Почему идея горячо поддержана силовиками, вполне понятно. Генштаб, считающий, что гвардия должна входить в состав Сухопутных войск, рассчитывает таким образом не только получить дополнительное финансирование, но и “прижать выскочек из внутренних войск”. В свою очередь, и руководство ВВ рассчитывает еще более повысить свой статус и финансовые возможности.
Между тем главное назначение новой силовой структуры, по мнению автора, – стать преторианской гвардией президента, “его единственной надежной опорой в слабом и раздираемом борьбой клик государстве”.
Дальнейший ход болезненных для населения преобразований делает вполне вероятным резкий рост социальной напряженности в стране. “Примечательное совпадение, – пишет Профиль, – создание Национальной гвардии намечено на 2005 год; и тогда же, ко второму президентскому мандату Путина, аналитики относят полномасштабное развертывание пока что сдерживаемых реформ”.
Воронежский “коммунальный бунт” в апреле нынешнего года продемонстрировал полную неспособность милиции справиться с масштабным стихийным протестом. Армия же и сама способна взбунтоваться, тому доказательство – бесконечные ЧП последнего времени во всех, вплоть до элитных, подразделениях – таких, как прославленная Таманская дивизия. “Вот на этот случай и нужна хорошо оплачиваемая, привилегированная и преданная лично президенту Национальная гвардия – последний довод власти в безуспешном диалоге с обществом”.
Между тем, и без таких новообразований, как напомнил в недавнем интервью газете Новые известия депутат Госдумы, известный политик Владимир Рыжков за последние три года доля расходов на силовые структуры в федеральном бюджете выросла с 22 до 29 процентов: на “силовиков” идет каждый третий бюджетный рубль.
По мнению Рыжкова, “в стране формируется авторитарный режим с отдельными чертами африканского или латиноамериканского типов с огромным бедным, безмолвным, апатичным населением, полностью контролируемым политическим классом”. Каковой класс, естественно, в высшей степени заинтересован в сохранении статус-кво и потому стремительно усиливает полицейскую составляющую государства и фальсифицирует выборы, превращая их в некую “имитацию политического процесса”.
С другой стороны, известно, что каждый народ имеет то правительство, которого заслуживает. Владимир Рыжков утверждает, что именно специфика российской политической культуры заставляет россиян предпочесть авторитарного лидера демократическому, вертикаль власти – ее разделению, назначаемых губернаторов – избираемым.
“Это особенность нашей страны, сложившаяся, по меньшей мере, за последние пять веков, – поясняет историк Рыжков. – Для современного европейца такие представления давно уже кажутся дикими”.
Любопытно с этой точки зрения сопоставить два рейтинга, опубликованных в последние дни газетой Коммерсант. Первый рейтинг составлен на основании исследования, проведенного американским центром The Pew Researh Centre.
Исследование было посвящено популярности лидеров разных стран. Владимир Путин с его 85-ю процентами занял в нем 5-е место (опрашивались жители 44-х государств). Первую строчку по всенародной любви к своему повелителю занял Узбекистан, за ним следуют в порядке убывания Мали, Кот-д’Ивуар и Уганда. Ни одна из западных стран в первую десятку не вошла (несмотря на 71% голосов американцев в пользу Джорджа Буша).
Другой рейтинг опубликован Верховным комиссариатом ООН по делам беженцев. В него вошли государства, чьи жители чаще всего обращаются к западным странам о предоставлении им политического убежища. Россия заняла в этом списке шестую строку – после лидирующих в рейтинге Ирака и Афганистана, Югославии, Турции и Китая.
Коммерсант предлагает утешаться тем, что число желающих покинуть Россию растет хоть и неуклонно, но медленно: по сравнению с прошлым годом оно увеличилось всего на 2 процента. Между тем есть страны, где желание эмигрировать охватывает население как пожар: в Грузии число потенциальных политических беженцев за последний год возросло на 48%. А, например, в Зимбабве – на 97%.
В России же народ, видимо, более терпелив. А может быть, и впрямь более инертен.
Как говорит тот же Владимир Рыжков, “главной, определяющей чертой нашего политического класса и всего общества остается конформизм, а проще говоря, соглашательство и наплевательство”.
Тем не менее Рыжков, как представитель нового поколения российских политиков, утверждает, что еще не все потеряно. Как глубоко ошибочное оценивает он распространенное сегодня мнение, что исход ближайших выборов предопределен – а потому следует, махнув на них рукой, начинать готовиться к 2008-му году.
“Я считаю, что избирательные кампании 2003-2004 годов – это именно тот решающий пункт, на котором мы должны стоять твердо, отстаивая демократическую Россию, сказав всему обществу: “Ни шагу назад!” Иначе через шесть лет, по выражению Рыжкова, “уже не на что будет даже махать рукой”.
Тех, кто разделяет этот подход немало: недаром интервью с Рыжковым опубликовано в Новых известиях, газете, входящей в “березовский пул”.
В любом случае, ясно одно: по мере приближения выборов боевые лозунги, в том числе и времен Великой Отечественной войны, будут все более востребованы – как властью, так и обеими оппозициями.
