“Российской власти крупно повезло с собственным народом, – заявила на днях Независимая газета. – Как бы ни были непоследовательны ее действия, она может быть спокойна – в умах россиян царит еще больший хаос”.
Газета приводит данные опроса ВЦИОМ, попытавшегося в 33 регионах страны определить отношение россиян к понятию “великая держава”.
С теорией у наших сограждан все в порядке. По их мнению, определяющими для “великой державы” следует считать уровень благосостояния ее граждан (67%) и уровень развития промышленности (66%). Соблюдение прав и свобод граждан в этом рейтинге разделило третье и четвертое места с наличием у этой страны ядерного оружия (приблизительно треть опрошенных). Отсюда следует, что Россия, в соответствии с представлениями своего населения, быть “великой державой” никак не может: по двум первым пунктам мы никак не подходим.
Однако, как известно, умом Россию не понять: 42% респондентов убеждены, что наша страна, несмотря ни на что, остается в списке сверхдержав – при том, что, согласно официальной статистике, более трети населения страны живет за чертой бедности. Да и среди оставшихся состоятельных людей совсем немного.
Кстати, это объясняет тот факт, что проблемы демократических свобод и прав человека не относятся в России в числу первоочередных. Как сообщает та же Независимая газета, “согласно статистике”, потребность в демократии возникает, начиная с дохода в три тысячи долларов в год: “сумма за пределами Московской кольцевой автодороги просто нереальная”. Все это – внятный сигнал власти: особого внимания проблемам демократических свобод можно, скажем так, пока не уделять. И власть такой возможностью активно пользуется.
Есть и еще важный момент. Сумбур в представлениях избирателей наглядно свидетельствует о том, что все рейтинги власти, мягко говоря, величина условная. Как считает НГ, они “носят скорее сиюминутный характер и вряд ли отражают реальную картину”.
Тем не менее, по свидетельству Коммерсанта, московские социологи на семинаре “Российское общество в начале третьего тысячелетия” пришли к выводу, что сегодня рейтингу президента Путина ничего не грозит. Даже крайне запущенная чеченская проблема: “россияне поняли, что эту проблему нельзя решить одним ударом”.
К тому же, как выяснилось, российских граждан собственная частная жизнь стала интересовать значительно больше, чем политика.
Как заявил на семинаре вице-президент Фонда общественного мнения Игорь Клямкин, “большинство людей не соотносит себя со всей страной, погрузившись в проблемы своей семьи”. При этом, в отличие от советских времен, граждане в своей деятельности руководствуются исключительно материальными стимулами – попросту говоря, работают ради денег, а не ради идеи. Как заявил сотрудник независимого института социальных и национальных проблем Леонтий Бызов, “общество хочет, чтобы его оставили в покое, и другого президента ему не надо”.
Президент фонда “Общественное мнение” Александр Ослон в интервью еженедельнику Век высокий рейтинг Путина объясняет именно стабильностью, которую внес президент в жизнь российского обывателя.
За 10 лет бесконечных перемен общество попросту устало. Сейчас в политической жизни страны наступило некое затишье, чем, правда, не слишком довольна элита, привыкшая быть в центре событий. Но факт остается фактом: сегодня людей, которых постоянно следят за всеми общественными событиями, в стране не более 10 процентов: “Остальная масса в них практически не вникает”.
Эти умонастроения избирателей, весьма удобные для власти, в то же время создают немалые проблемы президентской команде. Как сообщает газета Известия, в Кремле и политологических центрах началась работа над традиционным ежегодным Посланием президента Федеральному собранию. Как стало известно, Путин настаивает на том, чтобы в тексте Послания содержались в той или иной мере ответы на вопросы, которые ему задавали участники телевизионной “Прямой линии” в декабре прошлого года. Причем не только на вопросы, прозвучавшие в прямом эфире, но и на оставшиеся “за кадром”.
Таких вопросов, между прочим, набрались многие тысячи – точнее, сотни тысяч. Только расшифровка их займет значительное время, после чего материал предстоит сгруппировать по темам и проанализировать. Уже сейчас понятно, что управление по обращениям граждан при президентской администрации с таким объемом работы не справится, в связи с чем возникает финансовая проблема: из каких средств будет оплачен труд армии дополнительных работников, которым предстоит выполнить президентское поручение? Не менее тревожит президентскую администрацию и момент политический: как оказалось, граждан, обратившихся к президенту, абсолютно не заинтересовал ход российского партийного строительства или, например, реформа федеративных отношений (о ней президент говорил в предыдущем послании). Зато было много других вопросов – например, о беспризорниках. Или о Чечне.
Вообще же, замечают Известия, перед теми, кто работает над Посланием, стоит трудная задача: им предстоит совместить глобальные государственные задачи с проблемами, волнующими рядовых граждан.
Как это делается, недавно продемонстрировал американский коллега Владимира Путина, президент Джордж Буш. Пресса сообщила, что его 45-минутное выступление с посланием “О положении страны” на заседании обеих палат Конгресса прерывалось аплодисментами 77 раз. Ничего удивительного: пафос речи президента не теряется даже в русском переводе, опубликованном, в частности, в ежедневной Газете.
Например, такой пассаж: “Наша страна воюет, наша экономика переживает спад, весь цивилизованный мир столкнулся с беспрецедентной опасностью. И все же положение США никогда не было столь прочным”.
Или еще: “Правительство некоторых стран робеют перед лицом террора… Запомните: если они не будут действовать, за дело возьмется Америка”.
И, чтобы не было сомнений: “Наша война с терроризмом хорошо началась, но она только началась…”
На российский вкус речь президента Буша отчетливо отдает Голливудом, впрочем, как и вся американская жизнь – во всяком случае, если судить по телехронике. И этот “голливудский стандарт” произвел в США впечатление, которое обозреватель The Wall Street Journal Пегги Нунан назвала ошеломляющим. Ключевым моментом президентского выступления г-жа Нунан считает то, что можно назвать “доктриной Буша”. Суть ее сводится к тому, что США “больше не будут надеяться на лучший исход и давать отпор только после того, как напали на них”. Вместо этого, пояснила Пегги Нунан, “мы станем действовать, как того требует эра оружия массового поражения, активно выявлять наших потенциальных убийц, где бы они не находились и кто бы им не покровительствовал, и уничтожать их на месте” (цитируется по газете Ведомости).
В газете приведено также высказывание комментатора CNN Билла Шнайдера: “Люди знают, что если Буш говорит, что собирается делать то-то и то-то, то именно это он и имеет в виду”. Кроме того, телеведущий другого канала сравнил президента Буша с Джоном Кеннеди, а газета The New York Times написала, что Буш “взмыл на новую высоту”.
Американская элита полностью пересмотрела свое мнение о Буше как о “недалеком человеке, сумевшем подняться до высот власти благодаря везению и семье”.
Правда, Пегги Нунан соглашается с мнением, что “президентам вредно, когда со всех сторон им поют дифирамбы” – у них начинается пресловутое “головокружение от успехов”, теряются ориентиры, чувство меры. “Однако, – убеждена обозреватель The Wall Street Journal, – Буш заслужил эту поддержку. Да и в любом случае война – это самое время объединиться вокруг президента”. Вот результат, о котором путинские спичрайтеры могут пока только мечтать.
Значительно больший скепсис проявила, как и следовало ожидать, проявила российская пресса. Курируемая президентской администрацией газета Время новостей довольно кисло заметила, что в нынешнем послании американского президента “в принципе нет того, что можно было бы назвать внешнеполитическим аспектом. Происходящее на мировой арене рассматривается исключительно сквозь призму собственно американских проблем”.
С другой стороны, по наблюдению газеты, внешние проблемы представляют для Буша значительно меньшую трудность, чем проблемы внутренние – в частности, экономический спад, усугубившийся после атак террористов. В частности, Буш не упомянул о скандальном банкротстве компании Enron – а его последствия считают для американской экономики едва ли не более губительными, чем действия “Аль-Каиды”. Во всяком случае, назидательно замечает газета, по мнению очень многих “именно победа над “внутренними” врагами американской экономики становится для Буша задачей куда более важной, чем триумфальный разгром гнезд терроризма по всему свету”.
С точки зрения эксперта Газеты, старшего экономиста ИК “Ренессанс Капитал” Алексея Моисеева, смысл речи Буша незамысловат: “Америке придется смириться с дефицитом бюджета ради своей безопасности”.
По мнению другого эксперта, Питера Диксона главного экономиста немецкого Commerzbank AG, “Буш был настойчив, и его настойчивость представляется вполне понятной: он не может “протолкнуть” важные налоговые инициативы своей администрации без одобрения конгресса. Поэтому в его речи было мало конкретики и много призывов и эмоций”.
А Коммерсант отметил: “Теперь аналитики почти не сомневаются, что президенту Бушу удастся провести через конгресс планы по увеличению оборонных расходов почти вдвое”. При этом, по данным газеты, далеко не все эти дополнительные средства пойдут на борьбу с терроризмом” львиную долю “съест” развертывание национальной системы ПРО”.
Триумфальный успех речи Буша самым положительным образом сказался и на рейтинге республиканской партии(50% против 43% у демократов). О личном рейтинге Буша и говорить не приходится: он даже выше, чем у Путина на пике его популярности.
Впрочем, Коммерсант напоминает, что в 1991-м году, после победы в войне с Ираком рейтинги президента Буша старшего были также очень высоки. Однако президентские выборы 1992 года он проиграл Клинтону. “Так что если его сыну не удастся достаточно долгое время увязывать победоносную войну против международного терроризма с реальными повседневными экономическими трудностями простых американцев, ситуация может кардинальным образом перемениться”.
Для российских наблюдателей замечание о том, что даже победоносная война на фоне экономических трудностей не гарантирует устойчивой народной любви, особенно актуально.
Тем более, что борьба с терроризмом по-российски перешла, по выражению газеты Время новостей из острой фазы в хроническую, продолжая при этом сильно беспокоить общество – пожалуй, сильнее, чем раньше.
Судя по опросам ВЦИОМ, во мнениях россиян о ситуации в Чечне за последние два года произошли существенные перемены. В феврале 2000-го года за продолжение военных действий в Чечне высказывалось 70 процентов опрошенных, а за начало мирных переговоров – всего 22 процента. Уже через год количество сторонников силовых методов уменьшается до 38 процентов, а число тех, кто выступает за начало переговоров, возрастает до 50. Эти цифры остаются практически неизменными и сегодня: продолжения войны требуют 38 процентов респондентов, начала мирных переговоров – 51 процент. В то же время число тех, что считает, что следует уделять больше внимания восстановлению хозяйства республики, год назад составлявшее 19 процентов опрошенных сократилось до 17 процентов. Похоже, что в представлении большинства российского населения Чечня – некая “черная дыра” – ни победить ее, ни восстановить не представляется возможным.
Как ни странно, в этом мнение россиян вполне совпадает с мнением Ахмеда Закаева, представителя Аслана Масхадова на очередной сессии ПАСЕ.
“У нас нет ни проблемы финансирования, ни проблемы пополнения оружием и боеприпасами, – сказал Закаев в интервью Общей газете. – Деньги, выделяемые якобы на строительство и прочие цели, идут – в первую очередь через сегодняшних кадыровских министров – нашим подразделениям”.
Поэтому напрасно федералы рассчитывают на прекращение финансовой подпитки боевиков 11-го сентября, подчеркнул Закаев: “Больше, чем в Чечне, оружия и боеприпасов, наверное, на Кавказе нигде нет. Деньги – российские, оружие – российское, боеприпасы – российские. Покуда всего этого в республике в избытке, сопротивление не кончится”.
Как заметило на днях Независимое военное обозрение, несмотря на многократные заверения российских военных о том, что антитеррористическая операция в Чечне в основном закончена, фактически война идет полным ходом. “Если суммировать информацию из Чечни за последние полгода, то картина предстает чрезвычайно мрачная: сотни убитых с обеих сторон, нескончаемый поток изымаемого оружия и боеприпасов”. У сепаратистов явно есть еще порох в пороховницах, пишет НВО: “Тем более сейчас, когда они вновь стали получать моральную поддержку в Западной Европе и США”.
Теперь даже наиболее радикально настроенные сторонники продолжения военных действий понимают, что ожидать быстрой и окончательной победы в этой войне не приходится.
“Речи о переговорах с Масхадовым вдруг вышли из моды”, – констатирует “Еженедельный журнал”. Даже Владимир Казанцев, после встречи в Шереметьево-2 с Ахмедом Закаевым заявивший, что контакты будут продолжены, ныне категорически утверждает, что общаться с боевиками должны лишь правоохранительные органы.
Между тем, напоминает журнал, Масхадов в нескольких интервью еще до встречи в Шереметьево-2, дословно повторял слова российских военных: “Второго Хасавюрта не будет”. В России это поняли как решимость воевать до победного конца. Однако Закаев после встречи с Казанцевым пояснил: в 1996 году чеченцы поверили федералам, когда те назвали их победителями. Однако выяснилось, что победа эта мнимая: республика была полностью разрушена. Именно тогда чеченцы решили, что “Нового Хасавюрта не будет”. По сути, замечает журнал, “это равносильно признанию, что межвоенная независимость оказалась злом для чеченского народа”. Это ли не основание для продолжения разговора? Однако этой возможностью Москва не воспользовалась. Политическими маневрами в очередной раз решено было пренебречь – в Кремле, очевидно, в очередной раз было доложено: “Вот-вот додавим”.
Вообще, как считает Еженедельный журнал, до тех пор, пока все кардинальные решения по Чечне определяются силовиками, все попытки навести какой-либо порядок обречены на неудачу.
Понятно, что выработка политической линии – не дело военных, но и о какой-либо государственной политике в Чечне говорить сложно. “Не видно в Кремле или в окружении Путина лица или органа, который думал бы о том, что же, кроме “зачисток”, следует делать в Чечне, – замечает журнал. – Вместо трудной переговорной работы, вместо борьбы за Масхадова и, главное, за чеченское население – очередные сказки о блестящих победах и заверения, что вот-вот, еще немножко – и добьем”. Как считает журнал, такой подход – не что иное, как “простой и ясный путь в никуда”.
“Зачем России нужна Чечня?” – под таким заголовком Новая газета опубликовала интервью с Русланом Хасбулатовым, человеком, который не только “точно знает, кто и из-за чего начал эту “грязную войну”, но также имеет реальные планы, как ее остановить.
По мнению Хасбулатова, сегодня попытки удержать Чечню в составе Российской Федерации, обречены на провал: “Мне кажется, утеряна даже надежда на восстановление былых отношений между народами… Произвол, мародерство породили такую ненависть у населения к федеральным силам, что она уже стала необратимой”. Более того, автор не исключает того, что даже после окончания войны участники ее не могут быть спокойны за себя и свои семьи: “Кровная месть – это очень сложный институт. Возмездие приходит неизбежно, а вот когда – неизвестно. Может, лет через десять”.
С другой стороны, Руслан Хасбулатов не сомневается в том, что если вывести федеральные войска из Чечни, чеченцы сами расправятся с боевиками: “Большинство населения считали и считает Дудаева, Масхадова, Басаева, Хаттаба, Гелаева, Бараева и множество других “полевых командиров” агентами спецслужб”, и от заслуженной мести их спасает только присутствие российских военных. Эта версия, как утверждает Хасбулатов, в Чечне широко распространена, и опровергнуть ее вряд ли удастся.
Таким образом, получается, что с точки зрения жителей Чечни федеральное командование не заинтересовано в окончании войны. При этом оно действует исключительно в собственных интересах, поскольку для Центра разрушенная республика особого интереса представлять не может. Трубопроводы, железные дороги, средства связи за минувшие годы пущены в обход Чечни. Даже нефтедобыча и уникальный нефтехимический комплекс – все это потеряло свое практическое значение.
Тем не менее Хасбулатов убежден, что если Чечня, которая никогда не согласится на вхождение в состав Российской Федерации на правах одного из “субъектов”, получит особый международный статус, проблем с инвестициями в возрождение чеченской экономики не будет: к этому подключится “мировое сообщество”.
Кстати, заметил Руслан Имранович, Чечня ведь уже долгие годы является фактически самостоятельным государством, “и ведь ничего страшного с Россией не произошло”.
Еженедельник Век сценарий, предложенный Хасбулатовым, называет “косовоподобным” – “с выводом всех федеральных вооруженных формирований, легализацией сепаратистов, фарсом выборов и формированием псевдоорганов власти, которые при поддержке внешнего мира могли бы добиваться от Москвы повышения правового статуса переданных им территорий”.
Как пишет Век, для Америки чеченская проблема – важная, но частность. На самом деле все, что происходит на Северном Кавказе – лишь часть общего для всей планеты процесса национального самоопределения. “И Америка поддерживает, где ей выгодно, такое самоопределение и собирается делать это впредь”. Потому, признавая в Чечне конкретные факты бандитизма и террора, американская сторона, по сути, отказывается признавать неотъемлемой принадлежности Чечни к Российской Федерации. Именно в этом состоит фундаментальное расхождение России и США по чеченской проблеме, “сколько бы наши лидеры ни политесничали”.
Сегодня России опять дают понять: вопрос о Чечне не закрыт. Либо власть сумеет нейтрализовать сепаратистов, “причем желательно политическими методами, а если силовыми – то в ближайшее время и окончательно”. Либо Вашингтон будет продолжать контакты с представителями российских противников. И вполне объяснимо, пишет Век: время братания ушло безвозвратно: “Противоречия между Россией и Западом возвращаются на прежнее место”.
С другой стороны, как отмечает Илья Мильштейн в журнале Новое время, чеченская тема давно уже стала для Запада ритуальной.
Когда американцы в очередной раз принимают ичкерийского “министра иностранных дел” Ильяса Ахмадова, российский МИД неизменно имитирует гнев. После чего вашингтонские дипломаты в очередной раз успокоительно разъясняют, что хотели всего лишь выслушать противоположную сторону. Так было неоднократно – в 99-м, 2000-м, 2001-м году: “Ритуал. Дипломатических последствий ни малейших. Ни для Кремля, ни для Белого дома, ни для Масхадова, ни в особенности для беженцев в Ингушских лагерях”. Несмотря ни на какие заявления ПАСЕ о “положительной динамике” чеченской ситуации.
К тому же не исключено, что у российской власти свои собственные представления о чеченской “положительной динамике”. Как сказал недавно лидер правых Борис Немцов в интервью Комсомольской правде, похоже, что у Путина “более радужная картина ситуации в Чечне, чем она есть на самом деле”. Власть пока не пришла к понимаю того, что выплаты зарплат и пенсий не решают проблемы. Немцов тем не менее надеется на продолжение политического процесса: “Лучше говорить, чем стрелять”.
Свое мнение по чеченской проблеме недавно высказал в интервью Газете постоянный оппонент Кремля Борис Березовский. “Лондонский изгнанник” утверждает, что последнее решение ПАСЕ – “просто вердикт России”. По мнению Березовского, тот факт что европейское сообщество делит чеченцев на террористов и сепаратистов – “следствие абсолютно глупой, непродуманной политики, которую проводит российское руководство”.
Действительно, говорит Березовский, с самого начала было ясно, что исток конфликта – в стремлении к независимости. Однако идею эту Березовский не поддерживает – отделение Чечни от России он считает недопустимым, поскольку “это будет первый шаг к распаду России”.
Одним словом, по поводу Чечни высказались все – Кремль, политики, пресса, Америка, Европа, Немцов, Хасбулатов и Березовский.
По традиции безмолвствует только народ – во всяком случае, пока его не спрашивают специально. Чечня, несмотря на растущую тревогу общества, пока не занимает верхних строчек в официальных рейтингах проблем, беспокоящих россиян.
Болячка, по-видимому, и впрямь стала привычной. Однако, как говорят медики, даже переход болезни в хроническую стадию не означает, что больной застрахован от летального исхода.
