– Главная стройка страны – Крымский мост. Ничего подобного до сих пор в России еще не было. Его длина 19 километров. Без преувеличения – уникальный проект. О том, что уже сделано и как строится он в условиях санкций, узнаем у владельца компании “Стройгазмонтаж” Аркадия Ротенберга. Здравствуйте.
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Здравствуйте.
– В одной команде с президентом или в разных?
– Вообще я в одной команде с президентом. Но на хоккейной площадке бывает по-разному.
– Кто такой Аркадий Ротенберг?
– Бизнесмен. Но мне хотелось бы, чтобы все проекты, которые мы сегодня осуществляем, чтобы они оставались на долгие годы.
– Что он думает про санкции?
– Чтоб как-то на меня произвело это неизгладимое впечатление… Нет, наверное.
– И как он строит мост.
– У нас очень сжатые сроки, поэтому нам останавливаться нельзя.
– Об этом и не только он рассказал в свой рабочий полдень.
В РАБОЧИЙ ПОЛДЕНЬ
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Можно бить по шайбе, а можно просто ее отсюда бросать. А можно… вот так еще бьют, отсюда играют ее и туда. Заходите с этой стороны. Ноги пошире вот так поставьте, чтобы не упасть.
– Вот так?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Да. Вот сюда ее. Опа!
– Ура!
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Роскошно. Вообще шикарно.
– В это сложно поверить, но на коньки Аркадий Ротенберг встал пять лет назад. Признается, что втянулся не сразу. Зато теперь старается тренироваться дважды в неделю. Выкладывается так, что каждый раз сбрасывает полтора-два килограмма. И может проделать с шайбой вот такой трюк.
– Вы занимаетесь разными видами спорта. А какой вам нравится больше всего?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Сейчас мне нравится хоккей.
– А чем он вам нравится?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Для того чтобы бороться, надо размяться себя заставить, в противном случае можно травмироваться. Хоккей – такая эмоциональная игра. Немножечко размялся… Меньше надо разминаться. И так как мы в принципе играем в такой любительский хоккей, без силовых приемов, то уже можно спокойно покататься, побить. Ну, интересно. Плюс эмоции.
– Ну, дзюдо же тоже дарит эмоции.
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Дзюдо – это эмоции, конечно. Сложно заниматься дзюдо. Хоккей более эмоционален все равно. Ну вот у вас как здорово получается.
– Ну, вы просто хороший тренер.
– Тренерский опыт к Аркадия Ротенберга действительно огромный. Закончив Ленинградский институт физкультуры и спорта, почти пятнадцать лет работал в спортивных клубах, учил детей самбо и дзюдо.
– Вот в дзюдо и в хоккее надо всегда трезво оценивать ситуацию, прогнозировать и в кратчайшие сроки принимать решения. А в жизни и в бизнесе вы тоже таким же принципом руководствуетесь?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: В бизнесе, наверное, вначале надо все обдумать, я думаю, посоветоваться со всей командой, а потом принять решение, уже такое взвешенное. Поэтому я думаю, что в бизнесе решения надо принимать не всегда быстро, как в спорте. Вначале надо верить в то, что ты делаешь, и потом уже принимать решения. Может быть, где-то даже и быстро.
– Ну, у вас, конечно, есть такая команда?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: У меня есть такая команда, да. Я этим очень горжусь и очень доволен.
– Сейчас вместе со своей командой Аркадий Ротенберг работает над самым большим проектом: строит мост через Керченский пролив, куда мы и отправимся.
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Это вот первое мостовое сооружение, которое, в общем-то, близится уже к окончанию. В августе месяце мы уже здесь зальем уже асфальт, и уже будет видно.
– А вы часто сюда с инспекцией приезжаете?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Стараюсь, в общем-то, когда есть более-менее свободная минутка. Я бы с удовольствием сюда ездил еще и чаще. Ну, два-три раза в месяц, конечно, бываю. Стараюсь. А так в оперативном режиме мне все время докладывают. Ребята здесь у нас такие дружные, поэтому мы все вместе делаем.
– Вы единственный, кто проявил заинтересованность в строительстве этого моста. Как вы считаете, почему остальные отказались? Из-за того, что технические сложности, или испугались санкций?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Думаю, что больше из-за технологических сложностей. Потому что на самом деле такой уникальный объект. Я вначале, когда на это соглашался, вначале больше присутствовал эмоциональный фон. Но когда уже начал разбираться, то конечно, уже была такая…
– Поняли, во что ввязались?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Да, серьезная озабоченность. Потому что, на самом деле, все, что здесь делается, – практически впервые.
– Очертания будущего Крымского моста хорошо видны с земли и с воздуха. Работы на самой грандиозной стройке страны идут круглосуточно на всех восьми участках, на некоторых даже с опережением графика. 141 опора уже готовы, еще столько же в работе.
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Здесь как раз будет арка, где будут проходить суда. Она будет примерно здесь стоять на фарватере, в ширину фарватера. А высота этой арки будет тридцать пять метров. 35 метров до последней. А если брать до самой верхней точки, то будет она 45 метров. Она состоит из двух частей. Это такое уникальное сооружение, которое здесь, дай бог, будет скоро стоять. Вот все это, и арка в том числе, стоит на сваях. Эта свая – 71 метр.
– А какая самая длинная свая?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Самая длинная свая – она больше 90 метров. Вот чтобы для примера, чтобы было понятно, что это такое, – это высота тридцатиэтажного дома. Это вот такая огромная. А вообще изначально, для того чтобы начать строить мост, были три сюда подъезда, сделали три моста технологических так называемых. Два моста шли оттуда, из Керчи, и один мост шел, мы по нему ехали, из Тамани. Технологический мост, который идет сюда из Керчи, он больше двух километров, и вес его примерно 7 тысяч тонн металла. Для сравнения, это вес Эйфелевой башни в Париже. Изначально мост начинался строиться на восьми участках – так, чтобы это было быстрее, что технологически было правильно. И сейчас с этих восьми участков мост так и продолжает строиться. И это дает преимущество и по скорости, и по цене тоже, естественно.
– Как гриб растет?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Как гриб, да. Хорошо бы как гриб.
– За самую историческую стройку “Стройгазмонтаж” взялся в 2015-м, без конкурса получил генподряд на возведение Крымского моста, соединяющего полуостров и Кубань. Пустить автомобильное движение здесь планируют уже в 2018 году.
– Это опора?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Да, это опора. Она расположена на сваях. И уже на опору крепится мостовой пролет, а дальше уже сам мост.
– Вот по опыту, даже когда делаешь ремонт квартиры, то смета меняется. А вы будете как-то пересматривать стоимость моста?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Нет, мы, во-первых, уже ее не можем пересматривать, стоимость моста. Но в принципе и не планируем. Мы прошли государственную экспертизу, определили цену. И сегодня мы согласно этой цены, в общем-то, и работаем. Мост обойдется в 227 миллиардов и 992 миллиона рублей.
– И какую-то часть суммы вы уже получили?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: На 30 миллиардов рублей уже проделаны работы.
– Какие работы самые сложные будут?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Я думаю, что самое сложное… Ну, наверное, такое самое трудоемкое и самое сложное будет арка сама. Когда уже арку поставим, это уже такое…
– Полдела?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Будет знаковое событие.
– А когда арку будете ставить?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Я думаю, что уже где-то в середине 2017 года будем устанавливать.
– Какие задачи стоят на этот год?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: На этот год у нас то, что вы видели – опоры. Их вообще должно быть 595, таких опор. Сегодня мы к концу года хотим уже сделать 30 процентов. У нас получается 200 опор мы должны уже поставит. Вот это уже то, что мы планируем. Также мы планируем, что у нас в принципе мост состоит из семи тысяч свай. Мы планируем тоже где-то порядка 30 процентов этого мы уже должны будем сделать. Двигаться потихонечку вперед.
– Идея сделать переправу через Керченский пролив появилась еще в царской России, затем такие попытки предпринимались в советское время. Сегодня Крымский мост строят рабочие со всей России.
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Много у нас рабочих, которые имеют средние специальное образование. Они делают ту работу, которую они умею. Которые более квалифицированные рабочие, они делают свою работу. То есть у каждого свой участок.
– Многие из них участвовали в каких-то крупных стройках?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Да, у нас есть такие люди, легенды. У нас есть человек, который двадцать пять лет еще работал на БАМе в свое время. Так что специалист с большим опытом. На сегодняшний день сейчас уже работают три с половиной тысячи рабочих сегодня. И работают они круглосуточно. Очень важный момент будет зимой, когда начнутся льды. Такая будет сложность в том, чтобы эти льды нам не помешали. Поэтому техника как избавиться от этих льдов, ледоколы, будем этим заниматься. Это тоже будет очень интересно.
– То есть работы зимой не будут сокращаться, когда будут льды? Будут идти в том же объеме?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Да, у нас очень сжатые сроки, поэтому нам останавливаться нельзя. Пока мы в эти сроки укладываемся.
– Иногда даже с опережением графика идете?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Знаете, как-то не хочется об этом говорить. Но в принципе сейчас мы идем даже с некоторым, может быть, небольшим опережением. В начале, когда мы только начинали, мы раньше вбивали вот эту трубную сваю, в течение месяца одну сваю. Сегодня мы ее вбиваем за сутки.
– Приноровились?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Приноровились, да, мы научились это делать. А от этого и удешевление как раз пошло процесса. И быстрота тоже от этого. Поэтому это очень важно.
– Но помимо рабочих нужна же еще техника, стройматериалы? Как вы решаете этот вопрос в условиях санкций?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Ну, вы знаете, нам санкции в этом плане не мешают. У нас есть все техническое оборудование, мы не испытываем ни в чем дефицита, с самого начала. Санкции нам тут не помеха.
– А откуда поставляете?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Поставляем – у нас есть свои заводы, например как Воронежсталь. Мы оттуда берем много. Есть еще несколько российских заводов, которые нам поставляют. То есть дефицита мы не испытываем в этом плане.
– Крымский проект – это “черная метка” для Запада. Но, по словам Аркадия Ротенберга, это для него не особо важно. Ротенберг, как и его младший брат Борис, попали в санкционные списки США в 2014 году. Американские платежные системы Visa и MasterCard перестали обслуживать карты клиента МСП-Банка, который принадлежит братьям. А с этого сентября в списке “СГМ-Мост” и “Мостотрест”.
– А вы помните тот день, когда вы узнали, что вы попали в санкционный список?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Даже сейчас, наверное, навряд ли вспомню. Нет, скорее всего, даже не помню.
– Какие были первые ощущения? Наверное, тогда еще было непонятно, что это такое?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Абсолютно было непонятно, как такой пустой звон. Ну, санкции и санкции, как какая-то игра детская. То есть каких-то ощущений таких не было. Наверное, скорее всего, я даже и не понимал, что это такое.
– А потом?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Ну, потом стало как бы больше понятно, и то больше из средств массовой информации и из того, что начали говорить. А так чтобы как-то на меня произвело это какое-то неизгладимое впечатление – нет, наверное. Мы, в общем-то, работаем в России и всегда работали в России. И все инвестиции наши были в России. Поэтому каких-то таких волнений не было. Скорее всего, если что-то могло, в большей степени, наверное, коснулось такого банковского сектора. У нас сразу заблокировали… Мы тогда уже немножко ощутили, когда заблокировали у нас карточки. Ну, тогда стало более-менее понятно, что это такое.
– Что вы потеряли?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Вы знаете, по итогу сегодня уже можно сказать, что мы особо ничего не потеряли. Как работали, так и работаем. В строительстве, там что? Просто если что было немножко проще, когда мы клали трубу “Джубга – Лазоревское – Сочи”. Мы там ее закладывали по дну Черного моря. Но там мы привлекали просто иностранных специалистов, сейчас не привлекаем иностранных специалистов, так как они к нам не идут.
– А отдыхаете где, если не секрет?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: По поводу отдыха санкции тоже теперь как бы решили вопрос. То есть решили вопрос колебаний, я бы так сказал. Если раньше были бы колебания, куда поехать – во Францию отдыхать или в Италию, я там тоже в принципе любил отдыхать. А сейчас такого выбора нет. Поэтому у нас есть прекрасные места в России: Алтай, Сибирь. Озера прекрасные. Поэтому от этого не страдаем. Теперь зато проще выбирать.
– Вы говорили про специалистов, которые здесь работают. Они работают важтовым методом?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Да, у нас все работают вахтовым методом. У них сегодня великолепные условия для проживания. У них пятнадцать модулей для проживания находится в Тамани, пять модулей находятся в Керчи. Там есть спортивная площадка футбольная, они даже в футбол играют у нас. Поэтому условия для проживания очень хорошие.
– Не жалуются? Кормят-то хорошо?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Кормят хорошо.
– Вкусно?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Я сам постоянно там обедаю. Очень хорошо там, мне нравится. Правда вкусно. И была очень хорошая, все свежее. И мясные продукты мы завозим. Питаются очень хорошо.
– Большая стройка – это и большие риски, поэтому Крымский мост решено было застраховать. Сумма страховки – 1 миллиард рублей, и это без учета монтажа арки. Все риски на себя взяла “Первая Крымская компания”.
– А этот мост застрахован?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Да, он застрахован.
– То есть ничего не страшно?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Все равно страшно. Не хотел бы прибегать к страховкам. Но на всякий случай, конечно, застрахован.
– Тут водолазы вообще плавали?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Да. Сейчас здесь водолазов нет. В основном водолазы нужны были тогда, когда здесь мы на шестьсот гектаров мы проходили археологические, тогда нужны были водолазы, они смотрели тут и вытаскивали все, что было необходимо. Много, что нужно было археологически, то, что было найдено, они сейчас отдали в Керченский музей, они там находятся в музее. Здесь находили авиационные бомбы, и все это в принципе помощи водолазов. Тогда водолазы здесь работали круглосуточно.
– Еще одно большое дело, за которое взялась компания Аркадия Ротенберга, – реконструкция легендарного лагеря “Артек”. Сегодня крупный международный центр отдыха переживает второе рождение.
– Аркадий Романович, а что удалось сделать в “Артеке” за последние два года?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Вообще сам Артек состоит из двенадцати лагерей. Каждый лагерь состоит из восьми корпусов. Вот сегодня мы сделали уже девять лагерей. Потом мы построили там бассейн для детей, построили хорошую столовую, создали для детей такие комфортные условия, в которых они проживают и учатся. И на сегодняшний день за этот год там побывало около 30 тысяч детишек. За следующий год, я думаю, мы сделаем еще один-два лагеря.
– Побывать в “Артеке” мечтали все школьники страны, но попадали туда в основном отличники. Вы тоже мечтали?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Да, конечно. Конечно. Тогда это был такой бренд, и все хотели туда попасть. Ну, к сожалению, мне тогда не довелось попасть туда как отличник. Попал сейчас.
– Отличник бизнеса?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Как отличник? Наверное.
– У вас столько строек, помимо моста. Вы справитесь со всем?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Ну, пока справлялись. Бог даст, и справимся со всем.
– Но вот сейчас непростые условия в экономике и многие подрядные организации обанкротились. А ваши не просто работают, но и процветают. А в чем секрет успеха?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Во-первых, мы всегда инвестировали, всегда работали здесь, внутри, в стране. У нас очень хорошая профессиональная команда, она годами собиралась. Не знаю, может быть, процветания такого резкого нет, но в принципе ситуация хорошая у нас. Мы не жалуемся. И я думаю, что так и будет продолжаться. Много денег мы вкладываем в сами компании. Почему у нас так происходит? Допустим, “Стройгазмонтаж”, туда очень много денег вложили в оборудование, в инвентарь. Поэтому те, кто там работает, они же профессиональные строители. И поэтому мы никаких кризисов особых не переживаем.
– Нет желания продать какие-то активы?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Вы знаете, я думаю, пока, наверное, об этом не задумывались. Дадут хорошую цену – может тогда и подумаем. Но пока об этом не думаем. Ну, бизнес есть бизнес. Будет хорошая возможность продать и будет чем заняться другим – будем об этом размышлять.
– Другой новый проект Ротенберга связан с химической промышленностью. В 2022 году начнет свою работу Находкинский завод минеральных удобрений.
– А в какие-то новые схемы не хотите пойти? Например, в энергетику, добычу газа, нефти?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Вы знаете, такого желания, честно говоря, пока нет. Пока не задумывались. С энергетикой? Мы немножко занимаемся энергетикой, но как-то я к этому достаточно прохладно отношусь. У меня как-то нет к этому такого огромного желания.
– А что вы имеете в виду, добычу газа?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Нет, я имею в виду энергетику в основном. А по добыче газа – нет, мы никогда туда как бы не стремились к этому. Сейчас у нас есть небольшой проект, мы с “Газпромом” его делаем. Но и то, это обусловлено тем, что мы сейчас хотим построить большое химическое предприятие на Дальнем Востоке. Это по минеральным удобрениям. Ну а минеральные удобрения – это, в общем, большое количество процентов – это газ. Поэтому чтобы, может быть, как-то нам было подешевле это все, вот мы сейчас задумались о том, чтобы, может быть, совместно с “Газпромом” войти в одно из месторождений, там которое. Ну, это чисто для вот такого. А так, чтобы торговать газом – нет, наверное.
– То есть это будет на Дальнем Востоке?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: На Дальнем Востоке, да. Я считаю, что это перспективный и хороший такой регион, нам он очень нравится. А во-вторых, почему мы затеяли там строить? Там, во-первых, очень удобно, очень востребовано оно будет. Потому что там и Китай, там и Индия – те, которые потребляют минеральные удобрения. В этой связи мы как-то немножко решили посмотреть и на газовые месторождения.
– А когда предприятие может новое появиться?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Ну, это не скоро. Мы занимаемся, сейчас ведем переговоры. Но если все пойдет нормально, я думаю, что в следующем году начнем строительство. Проект примерно где-то на четыре-пять лет.
– Еще один из активов – международный аэропорт “Шереметьево”. Это крупнейшая российская воздушная гавань по объему пассажирских и грузовых перевозок. Сегодня ведутся работы по обустройству нового топливно-заправочного и грузового комплекса.
– У вас очень многопрофильный бизнес, и есть в том числе доля в “Шереметьево”. А каким мы в будущем видите этот аэропорт и его позицию по отношению к “Внуково” и “Домодедово”? Он останется лидером?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Да, конечно. Я считаю, мы когда за него брались, мы это все просчитывали. Мы тогда инвестировали порядка 840 миллионов долларов. Мы сейчас строим два туннеля, строим новый терминал. Там стройка у нас идет полным ходом. Если нам все удастся, если у нас все получится, то мы хотим довести там количество пассажиров в год где-то порядка 70-80 миллионов. Я считаю, что это перспективный такой аэропорт.
– А надо ли консолидировать московский авиаузел?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Знаете, мы об этом пытались думать с самого начала, когда мы начинали. Со всеми поговорили и пока пришли к тому, что каждый пока развивает свой аэропорт. А дальше мы будем думать, нужно ли это консолидировать в единый Московский авиационный узел или не нужно. Будем все это считать, подсчитывать. Я думаю, что по идее, вообще, конечно, может быть, и надо было это сделать. Но опять же, это вопрос будущего. Там и будем смотреть.
– А у вас никогда не было желания купить долю в каком-то другом аэропорте? Многие российские бизнесмены так делают: Вексельберг, Дерипаска.
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Нет, у нас в принципе другая концепция. Поэтому пока мы занимаемся “Шереметьево” и все силы вкладываем туда. Так, чтобы не распыляться. Знаете, можно набрать много всего и нигде не быть успешными. Поэтому мы пока сконцентрировались и пока занимаемся “Шереметьево”.
– А какие у вас правила ведения бизнеса?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: У меня? Вообще мы берем бизнес такой, чтобы, помимо того чтобы испытывать какие-то финансовые… Финансовую прибыль, что тоже, является, конечно, результатом бизнеса. Но чтобы этот проект что-то значил для… Ну, избегая пафоса, – для будущего поколения или для того, чтобы самому, для своего внутреннего состояния. Поэтому, наверное, это самое главное, чтобы и финансовые результаты, и чтобы получать от этого какое-то удовольствие.
– В бизнес Аркадий Ротенберг пришел в начале девяностых, вместе с друзьями создал кооператив “Сова”. Название объединило первые буквы имен всех учредителей. В середине девяностых в компанию пришел и младший брат Борис Ротенберг. Бизнес стал семейным.
– А как выбрали сферу, с чего начать?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Тогда, в общем-то, и не было особо такого выбора. Тогда, в 1991 году, когда началось, пошло такое кооперативное движение, мы решили организовать кооператив. И занимались проведением спортивных мероприятий. Это нам было близко. Мы занимались расселением, искали, арендовали помещения для проведения соревнований, занимались логистикой, дорогой. Вот это первый бизнес, более-менее такой серьезный, с которого мы начали.
– С 2002 года братья занялись трубным бизнесом, поставляли трубы для “Газпрома”. Позже создали собственные торговые компании, в 2014-м организовали “Стройгазмонтаж”, который уже не торговал трубами, а использовал их. Среди проектов – наземная часть “Северного потока”. Есть среди активов Аркадия Ротерберга и медиа, он приобрел контрольный пакет группы компаний “Красный квадрат”, которая производит телепередачи для российских телеканалов.
– Сейчас у вас многопрофильный бизнес. Есть и строительство, и медиа, и много всего. Какой бизнес наиболее прибыльный, а какой больше всего нравится вам? Чем больше всего нравится заниматься?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Наверное, всем. Мы начали вначале заниматься, взяли банковскую деятельность. Я, естественно, не банкир был, мне пришлось туда вникать, пришлось немножко учиться. Это сегодня у нас банк, даже в условиях санкций, когда немножечко там просели и, конечно, были проблемы. Но ничего, мы выжили. И сегодня у нас он прибыльный. Мы чувствуем себя достаточно уверенно. Тот же самый строительный бизнес. Мы в свое время, как раз это был 1998 год, тогда была не лучшая экономическая ситуация. Мы купили у “Газпрома” четыре завода, которые “лежали на боку”. В общем, они были неприбыльные абсолютно.
– И поставили их на ноги?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: И поставили их на ноги, если так, по-простому сказать. Поставили их на ноги. Сегодня мы достаточно успешны. Я считаю, что у нас компания “Стройгазмонтаж” – она номер один. В “Газпроме”, я думаю, точно, но я думаю, что и в России, по специальному строительству. Медиа, знаете, там креативные ребята тоже. Но потом если ты увлекся…
– В начале двухтысячных Ротенберги стали совладельцами банка “Северный морской путь”, коротко – СМП-Банк. Летом 2016-го СМП-Банк провел допэмиссию акций на 2 миллиарда 367 миллионов рублей. В итоге Борис Ротенберг нарастил свою долю, она превышает 53 процента. Аркадий, напротив, свой пакет сократил до 37,97 процента.
– Вы говорили про банк. И ваша кредитная организация занимается в том числе санацией. Это такое дело, многие говорят, не очень благодарное. А вот сейчас, когда уже прошло какое-то время, как вы считаете, стояла ли игра свеч? Я имею в виду санацию Мособлбанка.
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Вы знаете, у нас получилось. Мы взяли его на санацию. Я, честно говоря, вообще думал о том, что надо было как-то выживать и нам нужно было как-то укрупняться, для того чтобы выжить. И СПМ-Банку. Потом мы просчитали все, взяли на санацию Мособлбанк. И вы знаете, у нас получилось.
– То есть не жалеете?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Нет, уже сегодня нет. Но опасность была, конечно, когда они санировали. А сейчас уже мы немножко натренировались, поэтому…
– Не исключаете, что и в будущем тоже за такое можете взяться?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Может быть, может быть. Надо будет смотреть, конечно, изучать. Но наверное… Сейчас я просто смотрю, Центральный банк немножко структуризирует это немножко по-другому. Я считаю, что это, может быть, и правильно. Поэтому будем смотреть.
– А если говорить про ваш банковский бизнес, то какие приоритеты на ближайшие годы?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Мы ждем, когда будет ставка пониже, чтобы мы могли обеспечивать не только юридических, но и физические лица. Но мы сейчас на пути, мы сейчас думаем: либо нам как-то немножко расширяться, либо, наоборот, сузить свою деятельность и пойти в более такую узкую профилизацию. Мы сейчас над этим работаем пока.
– А если расширяться, то какие варианты могут быть?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Если расширяться, тогда надо прикупать, может быть, с кем-то объединяться, с какими-то банками. У нас еще сложность в том, что у нас санкционный немножечко банк, поэтому так объединяться достаточно сложно. Потому что мы при объединении можем кого-то еще подвести, могут ввести для них санкции. Поэтому сейчас это как раз такая тема для размышлений.
– А есть какой-то секретный рецепт, как вести банковский бизнес в условиях санкций?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Да никакого рецепта нет. Надо просто работать, трудиться, думать об этом. Да, это не есть хорошо, особенно для банковского бизнеса, потому что нет и длинных денег, нет много чего, конечно, потеряно. Но это заставляет немножко сконцентрироваться. И в этом плане я считаю, что это даже положительный момент. Он такой тяжелый, но положительное тоже в этом есть. Надо во всем выискивать положительное. Каждую ситуацию надо использовать во благо. Поэтому мы так и стараемся. Мы научились выживать. У нас все как бы так… У нас все ровненько и надежно. Я так считаю.
– Жизнь Аркадия Ротенберга с детства была связана со спортом. Сначала акробатика, в 60-е Аркадий увлекся борьбой. С 13 лет в секции по самбо он познакомился с Владимиром Путиным. Занимались у одного тренера, Анатолия Рахлина. Когда Путин уже работал в мэрии Санкт-Петербурга, продолжали тренировки как спарринг-партнеры. Сейчас вместе играют в “Ночной хоккейной лиге”.
– И как получается, в одной команде с президентом или в разных?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Вообще я в одной команде с президентом. Но на хоккейной площадке бывает по-разному.
– Бывает по-разному? А если в одной команде на хоккейной площадке, то вы как предпочитаете – сами забить или президенту пас передать?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Ну, вы знаете, если есть возможность самому забить, забиваю сам. Если есть возможность, конечно, отдать ему, чтобы он тоже забил, то… Как в обычном хоккее, в общем-то.
– То есть все серьезно?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Да.
– А если вдруг в разных командах на хоккейной площадке, не страшно после…
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Это бывало, мы играли.
– И что? Не страшно против президента силовые приемы применять?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Ну, в принципе, как играл, так и играем. Иногда даже… Ну конечно, щадим немножечко его. Но на площадке, в общем, эмоции берут свое. Играем так, как в обычный хоккей.
– Наш президент в одном из интервью назвал вас своим хорошим знакомым и даже другом. А вы к нему обращаетесь за советами?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Вы знаете, мы с ним… Я стараюсь на протяжении всей своей трудовой деятельности… Я думаю, что к нему столько народу обращается за какими-то советами. Я стараюсь больше не обращаться к нему за советом за каким-то, а больше вдаваться в какие-то эмоциональные дела, дружеские. Какие-то воспоминания, приятные ему. Это более приятно, чем давать какие-то советы. Ну, я стараюсь так делать.
– Не беспокоить?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Не беспокоить, да. Это правда.
– Сегодня Аркадий Ротенберг – первый вице-президент Российской федерации дзюдо и председатель правления Федерации хоккея России.
– Вы долгое время были тренером. А что надо сказать, для того чтобы команда победила?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Это момент такой психологический, он разный для каждого. Знаете, даже если взять дзюдо, то ты когда настраиваешь его на схватку, иногда надо его по голове погладить, а иногда, может быть, немножечко и поддать. На каждого это индивидуально действует. Поэтому такие педагогические принципы, которые надо уже знать. И надо с ними жить, надо проживать с ними такую жизнь, с командой, и знать о них все. Тогда ты можешь уже знать, что ты ему скажешь. Это как в семье, примерно то же самое.
– Как вы считаете, почему последние две олимпиады и кубки мира – нам не удавалось там золота завоевывать?
– Ну, много традиций потеряно. А вообще надо обратиться больше к молодежи, я считаю. Это детские спортивные школы надо поднимать. Немножечко в этом плане утрачено. Утрачена сама, знаете, система подготовки. И хотелось бы для того, чтобы они у нас… У нас очень много, к сожалению, хоккеистов тренируются, потом уезжают, мы не можем их доводить до конца, до того момента, когда они уже будут играть на Олимпиаде. Если мы будем их воспитывать в духе такого спортивного патриотизма, то они никуда не поедут. А это надо делать с маленького возраста. Вот они пока маленькие – вот тогда им надо все это в голову закладывать. Причем это во благо им же, я так считаю. И тогда мы будем выигрывать и на Олимпиаде.
– Будущих чемпионов воспитывают и в этом детском хоккейном инате. Конечно, помогают спонсоры, Аркадий Ротенбергс 2010 года. На его деньги провели реконструкцию катка, сделали полный ремонт корпусов, пригласили преподавателей, тренеров и воспитателей. Собрали одиннадцать команд по всем возрастам, включая женскую. Сегодня здесь учатся 430 ребят из разных регионов России.
– Ребята, а кто откуда?
– Я из Калининграда.
– Из Казани.
– Из Орла.
– Из Екатеринбурга.
– Из Уфы.
– Оренбург.
– То есть со всей России?
– Да!
– Большой спорт – это тренировки, тренировки и еще раз тренировки. А свободное время-то остается? Гулять или еще что-то делать?
– Ну да, остается, только в субботу и воскресенье, когда после игр. Конечно, выигранных игр. Можно немножко расслабиться. Но немножко совсем.
– И как расслабляешься?
– Ну, кино или погулять просто с друзьями. С командой, естественно. А потом снова на хоккей.
– А как к вам пришла идея поддерживать этот интернат?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: У меня с пяти лет сын начал заниматься хоккеем. Мы узнали, что есть такой интернат. Я пришел сюда, посмотрел… Я решил, что из этого интерната можно сделать такую конфетку, которая…
– Конфетка получилась?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Конфетка получилась. Ну, может быть, еще не совсем до конца. Но я думаю, все доведем вообще до конца, и тогда уже будет совсем хорошая конфетка. Ну и что касается… Вот, пожалуйста, звонок. Есть и спальные корпуса рядом, и была хоккейная коробка. Все это, конечно, было не совсем в пригодном состоянии. Мы все это навели порядок, сделали. Вот отсюда, наверное, и растут…
– Олимпийские чемпионы?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Олимпийские чемпионы, да, чемпионы мира. Вообще у нас в программе сделать в каждом федеральном округе такой интернат.
– А это центр специальной подготовки. Вот здесь ребята оттачивают мастерство владения клюшкой и бросания шайбы.
– А наступят ли когда-нибудь в России такие времена, когда на спорте можно будет зарабатывать?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Наверное, наступят, и к этому стремиться надо. Потому что, в общем-то, клубы, которые сегодня у нас есть, я думаю, они частично должны себя, конечно, обеспечивать. Потому что все время рассчитывать на какую-то спонсорскую помощь… Сегодня спонсор есть, завтра он отказывается – и получается такой пробел. Поэтому, конечно, надо делать таким образом, чтобы это не только был спорт как спорт, но и в некотором смысле как бизнес.
– А сколько времени надо для того, чтобы вырастить команду профессиональных хоккеистов?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Пять-семь лет – это так, чтобы они начали кататься. И потом в молодежной лиге надо уже совершенствоваться и смотреть уже, отдавать потом в квалифицированные клубы, которые будут уже готовить. А оттуда будем черпать в сборную команду.
– Спортсмены, когда выходят на лед или на татами, никто не знает, как закончится поединок. Но иногда все решается в последние минуты или секунды. Ну конечно, все всегда надеются на победу и думают о ней. А вы, когда начинаете новое дело, вы о чем думаете?
Аркадий РОТЕНБЕРГ: Я не начинаю дело, когда я не уверен. Ведь на самом деле бывает по-разному, жизнь она такая разная, на самом деле. Но начинать дело и думать о том, что оно не получится – тогда лучше его не начинать. Это правда. Поэтому когда я начинаю, я всё-таки думаю о том, что оно должно получиться.
