Теракт в прямом эфире

0:00
0


То, что происходило в Москве в течение последних дней, будет анализироваться и оцениваться еще очень и очень долго. Телевидение и радио без сомнения примут живейшее участие в этом процессе. Не менее живое, чем участие в том, что творилось вокруг захваченного Театрального центра на Дубровке.

За эти без малого 60 часов можно было увидеть, как российские электронные СМИ перешли в новое для них качество. От ожидаемой и предсказуемой позиции трибуны для “политических комментаторов”, с которой все началось, до профессионалов, работающих в тесном сотрудничестве с правоохранительными органами. Под конец трагедии все теле- и радиоканалы действовали, как хорошо натренированный отдел пропаганды ФСБ. То вдруг враз уходили в оф-лайн, транслируя старые советские фильмы, то принимались показывать уже накопившуюся хронику, избегая свежих сообщений.

Но начиналось все далеко не так гладко. В первые же часы в эфир валом повалили разные живо взволнованные происходящим политики, депутаты, продюсеры, бизнесмены, певцы и певицы. Богом и СМИ забытые хасбулатовы и новодворские объясняли, взывали, обличали, но чаще просто произносили свои программные речи.

Боль сотен и даже тысяч людей – слишком заманчивый политический капитал, чтобы им пренебрегли искушенные российские деятели. За болью стоит гнев и возмущение всего мирового сообщества, что в системе ценностей многих политиков стоит гораздо выше. В телевизоре отметилась даже примадонна Алла Борисовна, озвучившая общественное мнение (правда, для этого у нее могли быть свои веские мотивы, так как ее зять является не просто хозяином ночного клуба, находящегося в здании ДК, но и одним из самых богатых представителей чеченской диаспоры в Москве).

Все телеканалы быстро вошли во вкус погони за комментариями, ведущие из кожи вон лезли в желании переплюнуть друг друга во взятии интервью. Так, естественно, не обошли вниманием Жириновского, который в лучших традициях своих худших программных заявлений выкрикнул в трубку несколько яростных античеченских реплик в стиле “спасай Россию”, только в соответствующей редакции. Впрочем, самым “сильным” его высказыванием, которое, видно, не от большого ума, протранслировало REN-TV, стала обращенная к депутатам реплика, что, мол, “негоже Думе заниматься какой-то мелкой уголовной возней в одном из районов города Москвы”. Комментарии излишни.

При этом стоит заметить, что представители силовых ведомств просили СМИ как можно меньше комментировать события. Дело в том, что в зале, где удерживались заложники, и где находились чеченки с “поясами шахидов”, стоял телевизор. Террористы смотрели его и, как рассказывают сумевшие выжить люди, остро реагировали на каждое резкое слово, недостатка в которых не было. Соответственно, от СМИ требовалось, давая комментарии, серьезно их фильтровать, а не нагнетать истерию, которая и так носилась в воздухе столицы.

Депутаты из ЛДПР, кстати, выступили в качестве самых рьяных “помощников” спецслужб. 25 октября днем Иосиф Кобзон вместе с Ириной Хакамадой и Борисом Немцовым вели переговоры с террористами, результатом которых стало освобождение пятерых заложников (трое из них – маленькие дети). Когда же на заседании ГД депутаты попросили Немцова рассказать о посещении Театрального центра, то почему-то слово взял либерал Митрофанов. “Эти люди – не Ленин, о встрече с которым надо рассказывать, – заявил он, и добавил, – бандиты должны сидеть в тюрьме, а разговаривать с ними должен прапорщик спецназа конвойных войск”. Слова эти, стоит отметить, хоть и были растиражировны РИА “Новости”, но в эфир, к счастью, не попали. Их широко прокатили в Интернете, о котором речь пойдет позже.

Но самую любопытную особенность телеэфира первых часов после захвата заложников тонко подметил депутат Госдумы Михаил Гришанков: “в первое время отдельные каналы, откровенно говоря, работали на террористов, рассказывая о том, где, что, как делается”.

Действительно, почти на всех каналах показывали картинку с неясными тенями вокруг здания, а голос за кадром пояснял: “Так… вот, ага, там справа от здания какое-то шевеление… это спецназовцы пошли”. То есть поначалу корреспонденты выходили в эфир и, как будто специально для террористов рассказывали, что по таким-то улицам к Центру идут колонны дивизии Дзержинского, там-то подъезжают пустые автобусы. Чуть ли не позиции снайперов указывали(REN-TV).

Правда, если верить анонимным комментариям сотрудников спецслужб, в толпе, окружавшей захваченный ДК, находились помощники террористов, которые по мобильным телефонам сообщали им обо всех видимых действиях спецслужб. Так что, в любом случае, информация у них была.

Удивительно, что в слепой погоне за рейтингами каналы зачастую отказывались от любого сотрудничества друг с другом. Когда одна из заложниц вышла на связь с REN-TV (а в первую ночь трагедии это была практически единственная связь с террористами даже для оперативного штаба), то этот сюжет шел только в эфире этого канала. ТВС, продержал телезрителей у экранов всю ночь, динамично варьируя одну и ту же весьма малосодержательную информацию, при этом он даже полусловом не обмолвился, что на другой частоте уже идет сюжет о переговорах с террористами. Канал боялся потерять зрителя. Получается журналистов нисколько не волновали переживания людей, чьи родственники были захвачены бандитами. Все были равно озабочены проблемой, первыми сообщить сенсацию.

В пятницу, ближе к вечеру, министерство печати, наконец, осадило электронные СМИ. Сами они (в частности ТВС) рассказывают об этом скупо, но исчерпывающе: “Министерство печати сегодня распорядилось прекратить вещание телекомпании “Московия”. Официальная претензия: грубые нарушения законодательства о борьбе с терроризмом и законодательства о СМИ. Телекомпании просто не дали выйти в эфир с вечерней программой на третьем метровом канале. Технические службы, сославшись не некое устное указание, заблокировали эфир”.

Особых причин для этого, судя по комментарию пресс-службы безобидной и малопопулярной “Московии”, не было. Видимо, в ее лице Лесин имел в виду всех остальных. Так что, когда в тот же вечер пассионарный Михаил Леонтьев в своей программе “Однако” (ОРТ) выплеснул в эфир поток ругательств и оскорблений в адрес террористов, программу просто выключили. Рубильником. Возможно, предотвратив тем самым убийство заложников: нервы ведь у бандитов от слов “уроды” и прочая могли запросто сдать.

Цензура коснулась не только телеэфира. Одновременно Минпечати обратилось к Министерству связи с просьбой закрыть интернет-сайт радиостанции “Эхо Москвы”. В ведомстве свое решение объяснили тем, что на сайте опубликовано телефонное интервью одного из захватчиков, данное накануне радиостанции. Как только этот материал был удален, в министерстве сразу же отказались от своих претензий.

Этот сайт, вообще, стоит заметить, отличался от остальных в Рунете своими фантастически “уместными” комментариями и интервью. Вот, в частности, выдержки из заявления (которое, естественно, транслировалось в радиоэфир) Валерии Новодворской: “Ради рейтинга президента, ради его непомерного самолюбия и тщеславия люди принесены в жертву. За право продолжать войну, за право сеять смерть – вот за что боролась наша власть в эти дни”… “Сообщение о расстреле заложников чеченским отрядом – беспардонная ложь”… “Без всяких оснований, не попытавшись даже пальцем о палец ударить ради спасения заложников, чтобы остановить войну, власть решила пожертвовать человеческими жизнями, и если кто-то выжил, то это не по вине властей, им просто повезло”…

Надо сказать, что Интернет, видимо в силу своей недоступности для террористов, ведомством Лесина почти не контролировался. Однако, несмотря на то, что можно было ожидать волны омерзительных баннеров различных новостных сайтов, этим страдали единицы, не имеющие высоких рейтингов. Тем не менее, заголовки в стиле “как они умирали” случались: “Страшные фотографии драмы Норд-Оста”, “Ужасы штурма: фотографии”, “Страшные подробности штурма”. Все это снабжалось яркими, бьющими по глазам картинками.

Несмотря на отдельные случаи масс-медийной разнузданности, большинство сетевых СМИ подавало материал в довольно мягкой форме. Хотя после истории с поисками съемочной группы Бодрова, породившей в Рунете целую выставку баннеров один пошлее другого, можно было предполагать худшее. Этого не случилось.

Оценивая работу СМИ в период событий на улице Мельникова, заместитель главы Минпечати Михаил Сеславинский заявил, что не стоит делать вывод “об усилении репрессивных мер по отношению к ним… Ошибки были не только у СМИ и искать виноватого, а тем более все валить на СМИ, было бы неправильно”.

В свою очередь помощник президента Сергей Ястржембский, принимая участие в брифинге, посвященном работе журналистов в дни трагедии, предложил (видимо, справедливо полагая, что рецедивы возможны) выработать “неписаные правила поведения” СМИ в чрезвычайных ситуациях, другими словами некий “Моральный кодекс журналиста”. При этом Уголовный Кодекс в контексте все же допущенных нарушений Ястржембский поминать не стал. Только попрекнул слегка телевидение за трансляцию в прямом эфире перемещений спецназа, и тактично указал на то, что к работе над составлением кодекса было бы нелишне привлечь правоохранительные органы.

Подпишись на новости этой тематики!

Подписка на выпуск позволит непрерывно быть в курсе публикаций СМИ по интересующим вас вопросам. Это дает полный контроль над ситуацией. Будь на шаг впереди конкурентов.

ПОДЕЛИТЬСЯ

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ