Августовская пресса радует своей склонностью к серьезным исследованиям по самым удивительным поводам.
Журнал Власть опубликовал подробную статью о нашумевшем подарке президенту Путину – точной копии меча Ильи Муромца, освященной на раке с частицей мощей святого патриархом Алексием Вторым и врученной им главе Счетной палаты Сергею Степашину для передачи Верховному главнокомандующему.
Прежде всего, отмечает журнал, следует признать, что главный источник сведений о жизни Ильи – былины – дают весьма и весьма противоречивый портрет героя.
Скажем, говорить об Илье, как об образцовом защитнике православной веры, не приходится: известно, что поссорившись с князем Владимиром, богатырь принимался стрельбой из лука сшибать с киевских церквей кресты и золотые маковки, каковые были им затем пропиты при поддержке “голи кабацкой”.
Далее: Илья нарушил заповедь собственного отца, Ивана Тимофеевича. Который, провожая сына в стольный град Киев, строго наказывал: “Не помысли злом на татарина, не убей в чистом поле христианина”. Между тем, согласно былинам, в числе противников Ильи были и татары, и турки, и калмыки. Так что с политкорректностью у героя также было не все в порядке.
Наконец, при внимательном изучении текста былин Власть выяснила, что никакого меча у богатыря просто не было. Среди оружия, которым он пользовался, упоминаются “лук со стрелами калеными”, копье, “сабля вострая”, “палица булатная” (именно с ней он изображен на известной картине Васнецова), на худой конец – “клюка подорожная”. Меч ни в одном из сюжетов не упоминается.
Если же опираться не на фольклорные источники, а на научные изыскания, продолжает журнал, то можно узнать, что Илья скончался иноком Киево-Печерской лавры около 1188 года в возрасте примерно 55 лет. То есть годы его подвигов пришлись на середину 12-го века.
Это время, пишет Власть, предоставило герою “не так уж много возможностей отстаивать честь и независимость великой православной Руси”, поскольку внешние угрозы для страны на тот момент практически отсутствовали. Со времени боев с представителями “земли Жидовинской” (как предполагается, – с исповедовавшими иудаизм хазарами) прошло около двухсот лет, а до татарского нашествия было еще довольно далеко. Единственный враг Руси того времени – половцы – были разбиты русскими князьями в начале столетия. А отсутствие внешней агрессии княжества компенсировали многочисленными междоусобицами, в которых, судя по всему, и мог принимать участие реальный Илья Муромец. Таковы обескураживающие научные выводы на актуальную историческую тему.
Тем не менее, как считает журнал, меч Ильи Муромца вполне способен стать “достойным украшением любого арсенала, сравнимым со шпагой д’Артаньяна”. В то время как его значение в качестве государственно-патриотического символа, несмотря на усилия патриарха и верного соратника президента Сергея Степашина, представляется весьма проблематичным.
Впрочем, известно, что у каждого времени – свои символы.
Неожиданное предложение в этом плане, сообщает газета Новые известия, поступило от депутата Законодательного собрания Приморья Адама Имадаева, завоевавшего популярность благодаря своим настойчивым попыткам добиться возможности третьего президентского срока для Владимира Путина.
Еще до того, как дальневосточные коллеги Имадаева поддержали его инициативу, постановив рассмотреть на осенней сессии текст обращения в Госдуму с призывом пересмотреть положения 81-й статьи Конституции, неутомимый депутат побывал на своей родине в Чечне. Там он в течение двух часов выступал на заседании республиканского парламента, где разъяснял своим чеченским коллегам необходимость предоставить Путину возможность в третий раз выйти на выборы.
В заключение пламенный оратор предложил всем, кто готов консолидироваться вокруг действующего президента, ввести опознавательный знак для своих сторонников – носить часы “по-путински”, на правой руке.
“Это, возможно, на первый взгляд будет выглядеть смешно, но это будет зримым знаком, сразу будет видно, кто с нами”, – приводят Новые известия слова Имадаева.
Впрочем, чеченский парламент ничего смешного в словах коллеги-депутата не нашел. Более того, именно Чечня стала первым субъектом федерации, оформившим идею о третьем сроке законодательно.
За чеченскими коллегами, специально ради такого случая прервавшими законные летние каникулы уже готовы последовать и приморцы, правда, не без дискуссии. “А не сделаем ли мы своим решением из Владимира Владимировича диктатора? – спрашивал на заседании комитета по законности и региональной политике ЗС Приморья депутат Николай Марковцев. – Не станет ли мировое сообщество рассматривать его как Лукашенко или Туркменбаши?”
Однако вездесущий Адам Имадаев его успокоил: “Ничего страшного – Назарбаев уже лет пятнадцать занимает пост президента Казахстана, и ничего – люди его выбрали и доверяют ему, и мировое сообщество с этим согласно”.
И вообще, по мнению г-на Имадаева, следует учитывать, что “как скромный человек, Путин не будет настаивать на своем участии в выборах в 2008 году и никого не будет об этом просить. Мы должны это понимать и всего лишь предоставить ему такое право. Не захочет – пусть не подает заявку на выборы”.
Он не захочет, хотя упрашивать его будут еще почти два года – в этом убежден обозреватель журнала Новое время Илья Мильштейн.
“Наблюдаемый нами законотворческий карнавал, – пишет Мильштейн, – склоняет к неожиданному выводу: президент уйдет. Вопреки всем стараниям его сторонников изменить Основной закон и вспыльчивым призывам к согласию и стабильности. Такой возникает парадокс”.
Суть же этого парадокса, по мнению автора Нового времени, заключается в том, что за два года до ухода президент “начинает осваиваться в роли “хромой утки”. Он “задумывается о том, какой след оставит в российской истории, настороженно вглядывается в будущее, пытаясь разгадать, какие слова приберегут для него потомки”.
При этом Чечня и Беслан остаются самыми черными пятнами в политической биографии нынешнего главы государства: “Сразу после ухода Путина или десятилетия спустя, но о чеченской войне, благодаря которой он пришел к власти, и об одном из самых ужасающих терактов в истории человечества у нас и за границей еще вспомнят. Эти события люди будут расследовать, отыскивая факты”. И, по мнению Мильштейна, “у Путина есть основания предполагать, что потомки помянут его имя, употребляя сильные эпитеты”.
Вот тогда-то инициатива кавказских политиков может оказаться весьма кстати: “Они ведь не просто выдвигают его в президенты, топча на радостях российскую Конституцию. Они выдают ему индульгенцию от имени и по поручению своих народов”.
В самом деле: как можно ставить главе государства в упрек Чечню, когда “солидарный голос чеченского общества, выраженный в парламентском постановлении, говорил о том, что Путина в данном социуме уважали и любили” так сильно, что настаивали на его переизбрании в 2008 году?
Так же обстоит дело и с Бесланом. Именно Северная Осетия – с подачи главы исполкома движения “Согласие и стабильность” Валерия Гизоева – стала инициатором проведения в субъектах федерации референдумов за выдвижение Путина на третий срок.
И не важно, как проходили выборы в чеченский парламент и насколько члены “Согласия и стабильности” выражают мнение жителей Северной Осетии: “Важно только одно: после войны и после Беслана чеченцы и осетины выступали в поддержку Владимира Путина. Это как если бы косовские албанцы после войны голосовали за Милошевича – президента Великой Сербии! Какой Гаагский трибунал посмел бы тогда его осудить!”.
Впрочем, сверхлояльность чеченской власти уже сегодня имеет весьма важные для нее последствия.
“Владимир Путин оставляет Чечню Рамзану Кадырову”, – сообщила на днях газета Коммерсант. Президент, сообщает газета, подписал указ, согласно которому к концу 2008 года из Чечни будут выведены дислоцированные здесь на временной основе подразделения Минобороны и МВД. После реализации этого указа в республике останутся лишь лояльные премьеру Кадырову структуры – чеченское МВД и батальоны “Юг” и “Север”.
“Источник в российских спецслужбах в Чечне” информировал газету Ведомости, что Кадыров давно добивался вывода “лишних войск”, и указ президента – его политическая победа.
Теперь Кадыров, отмечает Коммерсант, получает в свои руки еще один рычаг власти. И чтобы стать полновластным хозяином Чечни, ему остается только добиться передачи республике контроля над нефтяной отраслью. Политические рычаги давно принадлежат ему, и мало кто сомневается, что после того, как 5 октября ему исполнится 30 лет и проблема возрастного ценза будет для него снята, он станет чеченским президентом.
Как заметил Коммерсанту зампред фракции “Единая Россия”, бывший лидер чеченского отделения “Единой России” Франц Клинцевич, “как бы ни ругали Рамзана, но чеченцы говорят, что благодаря ему в республике многое меняется к лучшему. И вывод федеральной милиции усилит ощущение стабильности у населения”.
А Леча Салигов, вице-премьер Чечни в 1993-1997 годах, утверждает, что по большому счету Рамзану “не хватает лишь гарантий пожизненного срока президентства Путина. Остальное у него есть”.
Правда, экс-премьер Чечни Михаил Бабич смотрит на ситуацию более мрачно, по его мнению, “народ не желает ухода войск, он, наоборот, с содроганием смотрит на это и с ужасом ждет, когда власть достанется одному человеку”. Бабич вспомнил даже времена начала первой чеченской войны: “К чему это привело при Дудаеве? Не исключаю повторения этих событий”.
Между тем, очевидно, что народ, он же электорат, в любом из субъектов РФ, включая Чечню, давно уже сбит с толку, категорически не верит в добрые намерения власти и любые ее решения принимает в штыки.
Неприятие вызывают даже самые невинные и прекраснодушные инициативы – например, такие, как предложение ивановской общественности, журналистов и представителей РПЦ о возвращении городу исторического названия Иваново-Вознесенск.
Продвинутый ивановский губернатор Михаил Мень, информирует своих читателей Независимая газета, уже обсудил эту идею с церковными иерархами, которые напомнили ему, что в свое время именно под названием Иваново-Вознесенск город, образованный из двух “безвестных захолустных сел” превратился в “мощный промышленный центр”. И теперь, “с приходом в регион новых руководителей, – писал Меню архиепископ Амвросий, – наш город имеет большие перспективы. И насколько они будут реализованы, во многом связано с именем областного центра”.
Губернатор высказался в том смысле, что в целом он поддерживает инициативу, однако озабочен мнением жителей города, а также экономикой процесса переименования. Однако, пишет НГ, эти две губернаторские заботы пришли в противоречие друг с другом.
По самым общим оценкам, расходы, связанные с переименованием города, могут обойтись примерно в 20 млн. рублей. Таких денег в городском бюджете не оказалось, и расходы было предложено сократить за счет проведения областного референдума – то есть как раз за счет выяснения мнения самих ивановцев.
Каким образом жители города смогут высказать свое мнение в отсутствие референдума, должна будет решить специальная комиссия, глубокомысленно сообщает газета.
Между тем, “по предварительным результатам учета мнения горожан”, организованного мэрий, 64% ивановцев не хотят жить в Иваново-Вознесенске. Еще 22% к обоим названиям относятся индифферентно, и только 13% разделяют мнение губернатора.
Примеры такого рода убедительно иллюстрируют разрыв между политической элитой и народом в подходе к любой проблеме (и в языковых понятиях, которыми этот подход обозначаются), характерный для современной России, утверждает в Российской газете гендиректор ВЦИОМ Валерий Федоров.
В частности, он отметил, что, например, слово “реформа”, в устах политической элиты звучащее положительно, в народе полностью дискредитировано. Россияне глубоко убеждены, заявил гендиректор ВЦИОМ, что в результате любой реформы “лучше не станет”. Максимально благоприятный вариант, по их мнению, если не станет хуже и удастся как-то приспособиться к переменам. Между тем власть активно словом “реформа” пользуется – пенсионная реформа, реформа здравоохранения, реформа ЖКХ и т.д.
И это – лишь один из примеров взаимного непонимания между политиками и электоратом.
С этим, как считает Валерий Федоров, во многом связано и решение пресловутой проблемы-2008.
Предполагаемый преемник действующего президента должен быть, “с одной стороны, вписанным в нынешнюю политическую реальность, потому что народ не хочет что-то радикально менять, а наоборот, от любых незначительных перемен ждет скорее угроз и опасностей, чем призов и невообразимых благ”.
С другой – “он должен говорить на языке, понятном людям, вызывать у них симпатию”.
Политический кастинг, который уже начался, рассуждает гендиректор ВЦИОМ, будет построен именно по этим двум критериям.
Более того, именно так политическому процессу осенью предстоит разворачиваться и на партийном поле, “где оппозиция ушла, а на ее место никто не пришел. Но так долго быть не может”.
Другой руководитель ВЦИОМ, глава аналитического отдела Леонтий Бызов, добавляет в газете Ведомости, что сегодня Россия, “уставшая от смут и потрясений, переживает ярко выраженную “консервативно-охранительную фазу”: “Обществу не нужны возмутители спокойствия, с какими бы идеями они ни обращались – демократическими или националистическими”.
Именно поэтому, пишет Леонтий Бызов, россияне не склонны разделять обеспокоенность оппозиции относительно ее зажима в СМИ.
Более того, по утверждению ВЦИОМ, за разочарованием общества в оппозиции стоят объективные факторы: “Хотя власти и борются с оппозицией, в том числе и с помощью информационных технологий, главная причина ее стремительной маргинализации в том, что она потеряла почву под ногами”. То есть не предлагает новых, важных для общества идей и не способна ни на что повлиять.
Именно эти причины, утверждает в Ведомостях Леонтий Бызов, заставляют избирателей голосовать за партию власти – просто как за “наименьшее зло”.
Впрочем, что касается претензий к оппозиции, комментируют Ведомости, следовало бы удивляться тому, что российские граждане вообще знают слово “оппозиция”. Поскольку исследования Центра экстремальной журналистики, начатые в марте этого года, убедительно доказали: оппозиция не имеет доступа к телевизионному эфиру, более 90% эфирного времени в политических новостях отдано президенту, правительству и партии “Единая Россия”. В газетах и в интернете, безусловно, плюрализма больше, однако их аудитория весьма ограничена.
Неудивительно, что, по данным Freedom House, в рейтинге свободы прессы Россия заняла в этом году 158 место из 197 возможных.
Получается, подводят итог Ведомости, о возможных ограничениях для оппозиции, да и о качестве самой оппозиции граждане могут узнать в основном из телевизора, где никакой оппозиции попросту нет: “Это все равно, что спрашивать у человека, который не курит, нравится ли ему вкус сигарет”.
А издание Газета приводит данные Левада-центра, которые свидетельствуют о том, что граждан в значительно б степени беспокоит не политическая, а экономическая составляющая развития России.
70% россиян раздражает непрекращающийся рост цен. 51% считает, что обнищание население вследствие инфляции “противоречит тем целям и задачам, которые были сформулированы правящей элитой как основные”.
При этом более 70% граждан считают низкие доходы своей главной личной проблемой, 15% говорят о смертельной усталости, а 12% не видят никаких жизненных перспектив.
Эту печальную картину дополняет то, что, помимо 34% опрошенных, недовольных нынешней государственной стратегией, еще 34% респондента просто не сумели ее оценить.
Социологи Левада-центра пояснили Газете, что подобная неуверенность связана с “эффектом скрытого разочарования”, когда большие ожидания в начале пути натыкаются в его финале на несоответствие реальности заявленным целям.
В итоге всех этих летних научных исследований остается без ответа лишь один вопрос: кто же из этих граждан согласится к 2008 году, как предлагает креативный Адам Имадаев, надеть часы на правую руку?
