Уроки украинской революции для России: в чужом пиру похмелье

0:00
0

В России “оранжевая” тема медленно отступает с первых страниц ежедневных газет, перекочевывая постепенно в колонки обозревателей и солидные еженедельные издания. Однако интерес к украинскому кризису не уменьшается, и свою версию происходящего, а главное – вероятность повторения “оранжевого взрыва” в России готовы сегодня обсуждать все и повсеместно.

Особенно после того, как “королева оранжевой революции” Юлия Тимошенко, как назвала ее газета Новые известия, она же “украинская Жанна д’Арк” (определение Новой газеты) в свойственной ей энергичной манере пообещала на встрече с российскими журналистами: “Эта волна обязательно перекинется на Россию. И об сегодня этом надо думать Владимиру Владимировичу Путину, чтобы он впоследствии не выпал из этой волны” (цитируется по изданию Газета).

Эти высказывания произвели сильное впечатление в Москве, и Тимошенко через Независимую газету немедленно получила “наш ответ Чемберлену”.

Вице-спикер Госдумы Олег Морозов даже счел нужным напомнить украинской “Свободе на баррикадах” о судьбе Эрнесто Че Гевары, “обуреваемого идеей экспорта революции” и в итоге ставшего ее жертвой. “Госпожа Тимошенко, – назидательно заметил российский парламентарий, – видимо, плохо читала учебники истории. Пусть почитает и убедится, что никому еще эта идея не приносила успеха”. Таким образом, российским властям, успокоил Морозов, волноваться не о чем: “никакая революция в Россию извне не придет”.

По-своему, более прагматично обосновывает невозможность революционных выступлений в России Константин Ремчуков, помощник министра экономического развития и торговли. По его мнению, “у нас нет среды, в которой это могло бы произойти”. В то время как на остальном постсоветском пространстве протест возникает против людей, “которые уже как минимум два срока находились у власти и набили оскомину у народа”. С изменением режима правления люди связывают ожидания на позитивные перемены, отсюда “харизматический пассионарный энтузиазм масс”. В России же ничего подобного нет – “у нас совершенно иной уровень популярности и восприятия Путина”, с которым граждане, “несмотря на тяжелый год после ЮКОСа”, утверждает Ремчуков, по-прежнему связывают ожидания социальной справедливости и порядка.

Примерно в таком же ключе оценивают обстановку и российские правые. Леонид Гозман, секретарь по идеологии федерального политсовета СПС, заметил, что “революции не дарят. Они происходят сами по себе, в силу внутренних причин”. В России, пояснил Гозман Независимой газете, “ситуация сильно отличается от украинской и, по крайней мере, в обозримом будущем, сценарий, подобный украинскому, в России невозможен. Кого-то это может обрадовать, кого-то огорчить, но по факту это так”.

Более пафосно ту же мысль сформулировал Борис Немцов в интервью Новой газете: “Я считаю, что Украина может гордиться своим народом, и мы тоже должны гордиться украинским народом. То, что они демонстрируют, для нас – пока фантастика”.

Лидер СПС признался Новой газете, что буквально переполнен впечатлениями от киевского “революционного менеджмента”: “Со стороны кажется, что организация народного движения – это верх организационного совершенства, что существует идеально организованная группа, способная управлять сотнями тысяч людей, способная в одночасье их обогреть, накормить, подлечить и т.п.” Однако, утверждает Борис Немцов, дело не в умелом руководстве лидеров оппозиции (“хотя оно, конечно, есть”), а прежде всего – в высокой ответственности участников акций. “Люди объединены одной идеей – свергнуть эту опостылевшую власть… И это очень сильно консолидирует людей и делает их дисциплинированными, – объясняет Немцов. – Там не надо десять раз повторять, что… пить нельзя, – все понимают, что любая провокация будет направлена против народа. То есть самоорганизация народа – гораздо более значимый фактор, чем какие-то административные технологии”.

Почти теми же словами говорит о киевской революционной практике сама Юлия Тимошенко: “Когда я выхожу на площадь, меня просто поражает, какой там порядок, как они распределили все пункты, насколько они стойкие… Народ не только участник всех политических процессов, но и руководитель. Если политики вовремя не поймут, что у них есть руководитель, то они проиграют”.

Впрочем, “оранжевая принцесса” далеко не ограничивается пассивным восхищением способностью народных масс к самоорганизации и принятию важных решений. Вот как описывает, например, газета Новые известия одну из ее многочисленных и сделавших ее такой популярной на Майдане незалежности эскапад: “Только Тимошенко могла влезть на машину-рефрижератор, которая куда-то медленно двигалась по переполненному людьми Крещатику, чтобы оттуда в мегафон обратиться к сторонникам оппозиции с задорно боевыми призывами”. На крыше машины было очень скользко, бортики у края отсутствовали, тем не менее “молодые мужчины-политики из окружения Ющенко, кряхтя и чертыхаясь, вынуждены были карабкаться “за этой ненормальной”, чтобы не быть высмеянными и забытыми на фоне народной любимицы”.

А вот еще картинка из тех же Новых известий: “В тот день, когда лидер оппозиции в полупустом зале Верховной Рады принес нелегитимную присягу на Библии, а потом со сцены на Площади независимости спокойно призвал своих сторонников подождать развития событий до завтра, Тимошенко неожиданно и стремительно вышла вперед и весело обратилась к многотысячной толпе: “Может, нам не надо ждать до завтра? Давайте сегодня проводим нашего президента на его рабочее место!” Ряды митингующих, пишет газета, как по волшебству, расступились, “образовав ровную дорожку длиной в пару километров от сцены до администрации президента, по которой и пошел изумленный Ющенко”.

Далее произошли еще более удивительные вещи: ряды омоновцев, охранявших здание президентской канцелярии, “перед Тимошенко молча расступились, заодно пропустив вперед и Ющенко”. Однако тут лидер оппозиции быстро опомнился, повернулся и “моментально растворился в толпе”. А Тимошенко пошла дальше. Более того, охрана у корпуса президентской администрации, подняв ее на щиты, перенесла за оцепление и позволила посмотреть, что происходит в опустевшем здании.

Именно после этого эпизода, утверждают Новые известия, киевская милиция стала массово переходить на сторону оппозиции, охрана у административных зданий “опустила щиты и открыла лица”, а сторонницы Виктора Ющенко принялись беспрепятственно украшать “плотные ряды щитов” оранжевыми шариками и цветами.

Неудивительно, что сегодня Юлии Тимошенко, как пишет газета, “доверяют абсолютно, ее слушают беспрекословно, ее выступлений на Майдане незалежности ждут с большим нетерпением, чем слов самого Виктора Ющенко”.

Между тем в России акции украинской оппозиции вызывают отнюдь не только восторг и зависть, в которых признаются лидеры российских правых.

С нескрываемым раздражением отзывается об украинских событиях глава ФЭП Глеб Павловский, которого многие из российских наблюдателей считают в плане украинских выборов “пострадавшей стороной” – едва ли не на одном уровне с кандидатом от власти Виктором Януковичем.

В наше время, заявил Павловский Независимой газете, при любом важном событии едва ли не главную роль играет “создание правильной картинки и правильных новостей для мировых СМИ”.

Причем, как утверждает Глеб Олегович, используются “одни и те же кинематографические “гэги”, отнюдь не являющиеся спонтанными, – типа засовывания цветов в щиты полиции”. При этом, растолковывает Павловский, “цветы-то, обратите внимание, одни и те же, их подвозят корзинами на грузовичке”. Так и создается “картинка, очень удобная для трансляции: живой народ против бездушной власти”.

В целом же, по мнению Глеба Павловского, главный и самый опасный итог всех без исключения революций заключается в том, что они рождают “восторженно тоталитарную массу”. Которая вначале “эйфорически весела, дружна и симпатична, как киевский майдан первых дней”. Однако, утверждает Павловский, постепенно настроения меняются. “Поглядите сегодня: там уже другие лица – тех суровых украинских селян, кто идет в Киев “учить нацию любить”.

Тоталитаризм, делает вывод глава ФЭП, вопреки распространенному заблуждению, “рождается не из номенклатуры, а из мусорного духа революции”. И приходит она позже – “исполнить волю народа, которой без конца клянутся вожди улицы”. Которым, в сердцах добавляет Глеб Олегович, “подпевают брюссельские идиоты”.

Вообще Павловский явно не преодолел еще душевного расстройства, постигшего его после киевского прокола. Сегодня он утверждает, что главная проблема тех, кто готовил украинские выборы, заключалась прежде всего “в самом Кучме, который не хотел никакой устойчивости, помимо себя”.

Из слов Павловского, можно сделать вывод, что России с руководством явно “повезло”: “Если бы у нас в 99-м году Ельлцин повел себя как Кучма, то Москва вскипела бы уже где-то к октябрю, и Путин бы президентом никогда не стал”. Зато, добавляет окончательно рассвирепевший Павловский, “мы увидели бы в Москве впечатляющие картины “народного гнева” под руководством московской мэрии, телебоссов и послов доброй воли от каждого европейского насекомого”.

Тем не менее, в отличие от многих, Глеб Павловский считает, что “Киев – очень серьезный звонок для России”, где “риск революции существует всегда: это страшный риск, его плохо помнят”.

Глава ФЭП предостерегает: “Сочетание внутреннего ослабления политической системы и внешнего давления, внешних провокаций может привести к тому, что мы сорвемся в новую революцию…” Тем более, что “мы ушли от большой крови в 1991-м практически чудом. Мы ушли от большой крови в России в 1996-м и 1999-м везде, кроме Чечни. Но чуда больше может не быть”.

Поэтому, признался Павловский, его “сейчас интересует не политика, а контрреволюция”. Он даже предполагает уйти из политики, чтобы “сосредоточиться на новых рисках” для России, которая, включившись в глобальный мир, в полной мере ощущает воздействие “неуправляемых внешних факторов на нашу слабоуправляемую политику”.

Известный журналист Максим Кононенко, он же Mr Parker, рассуждая в издании Газета о взаимосвязи событий новейшей российской и украинской истории также сознается в том, что он не сторонник революции, хотя дорожит демократическими ценностями: “Я за демократию и свободу. Но еще больше я – за эволюционный путь развития”.

Впрочем, признает Кононенко, внешняя сторона украинской революции, которая так радует многих в России, и в самом деле очень привлекательна: “Если бы у меня было поменьше работы, я бы тоже поехал в Киев. Потому что повеселиться на центральной площади второго по значимости города в моей жизни – это здорово. Безотносительно к тому, что там происходит”.

Однако автор не согласен считать все происходящее спонтанным народным волеизъявлением: “Я хорошо помню 1991 год и ту толпу на улицах Москвы, которая носилась по улицам и площадям. Эта толпа на 95 условных процентов состояла из зевак вроде меня, на 4 процента – из идейно настроенной антикоммунистической интеллигенции и на 1 процент – из специальных организаторов, цель которых была в том, чтобы не допустить каких-нибудь нехороших последствий, часто сопутствующих любой неуправляемой толпе. Например, снос памятника Дзержинскому был устроен именно такими организаторами – для того чтобы отвлечь толпу и удержать ее от штурма здания КГБ, до которого было недалеко. Я очень благодарен тем людям за их работу, хотя мне и жаль хорошего памятника”.

На киевском Майдане незалежности, пишет Максим Кононенко, сейчас точно такая же толпа: “Она более добродушна, более медленна, но, безусловно, – управляема. Потому что если бы она была неуправляема, то все переговоры в Киеве давно были бы закончены – сконцентрированная на протяжении нескольких суток толпа без управления обязательно начинает действовать по страшным законам паники. Исключений не бывает. Однако же на майдане ничего подобного не происходит”.

Как считает автор, в большой степени заслуга этого – в умелых действиях руководителей штаба Виктора Ющенко, который, “в отличие от малограмотных сотрудников штаба Януковича”, сумели “очень правильно и аккуратно распорядиться самым главным ресурсом любой революции – толпой”.

Поэтому, утверждает обозреватель Газеты, “это не народ выбирает Ющенко. Это Ющенко (вернее, организаторы его кампании) выбрал народ в качестве самого эффективного инструмента своего прихода к власти”.

Кононенко предлагает подвести баланс: “на Украине живет пятьдесят миллионов человек. Сторонники Ющенко заявляют, что были фальсификации в объеме около полутора миллионов бюллетеней. Наблюдая за кампанией Януковича, я склонен согласиться с такой оценкой фальсификаций. А теперь давайте произведем простой подсчет. По официальным данным украинского ЦИК, за Януковича проголосовали 49%, а за Ющенко – 46% избирателей. Если экстраполировать эти цифры на 50 миллионов граждан, то получится, что за Януковича – 24,5 миллиона, а за Ющенко – 23 миллиона. Теперь перекинем полтора миллиона от Януковича к Ющенко – и получим 23 миллиона за Януковича и 24,5 миллиона за Ющенко. Что, от этого выбор украинского народа стал более очевиден? Мне – нет. Я вижу расколотую на две части страну, в которой приход к власти любого из двух принимавших участие в этих выборах кандидата приведет только к усилению этого раскола”.

Кононенко убежден, что, в соответствии с законами всех революций, “оранжевая” не обойдется без жертв и что за ней “последуют кризисы, потрясения и разочарования всех тех, кто стоит сейчас на майдане”.

Тем более, что первая жертва уже есть, пишет автор: “Это председатель правления Украинского кредитного банка Юрий Лях, который на днях, находясь в своем рабочем кабинете, воткнул себе в горло нож для бумаги”.

“С революциями, – заметил Глеб Павловский (на этот раз цитата взята из журнала Эксперт), – даже у ее вождей главная проблема: как убить ее без крови, чем ее остановить?” Сегодня вариант финала пока не найден за исключением того, что предлагает Юлия Тимошенко: “Признайте нашу законность и уйдите вон!” Однако, продолжает Павловский, “кроме Востока, которому предлагается полуоккупация, есть вопрос с Россией”, которая, “как ни слаба наша внешняя политика, не согласится с превращением Украины в плацдарм для экспорта нестабильности – а это именно то, что наиболее интересно организаторам революции”.

По мнению Глеба Павловского, сегодня “Украину фактически вынуждают к режиму нестабильности, обещая прикрыть извне и частично спонсировать”. Однако при этом остается непроясненной экономическая модель “превращения страны в “прифронтовое” государство: как оно сможет существовать, если будет в плохих отношениях с Россией, если закроют границу?”.

“Всего две недели политического кризиса – и экономика Украины начала трещать по швам, – сообщает журнал Эксперт. – По словам действующего президента Украины Леонида Кучмы, ежедневные поступления в бюджет сократились почти в два раза. Оно и понятно – на многих предприятиях сотрудники не работают, а митингуют (на Западе Украины есть и настоящие забастовки). Снизились объемы кредитования, вклады начали изымать как юридические, там и физические лица, в банках очереди. Валюту, по крайней мере, в столице, не купить”.

как известно, в конце ноября Национальный банк Украины ввел ограничения на продажу как наличной валюты – не более 1000 долларов в руки.

Промышленники Украины констатируют прекращение поставок, сообщает журнал, без предоплаты не отгружается продукция, начались задержки зарплаты. “Ситуация “стремительно перерастает в финансово-экономический крах” – это мнение, высказанное руководителями предприятий Харькова, демонстрирует настроение сегодняшней Украины”, – пишет Эксперт.

Однако известный экономист, депутат Госдумы Михаил Задорнов уверенно заявил в интервью Новой газете, что все рассуждения о надвигающемся экономическом кризисе на Украине – носят абсолютно спекулятивный характер.

Запас прочности украинской экономики достаточно велик, поясняет Задорнов: “Неделя политического кризиса стоила Украине от 600 миллионов до миллиарда гривен. При этом украинский бюджет уже к сентябрю получил девять миллиардов гривен дополнительных доходов”. Таким образом, пишет Задорнов, даже если кризис будет продолжаться еще месяц или два, никаких угроз исполнению бюджета это не несет.

Некритической считает Михаил Задорнов и ситуацию в реальном секторе. Конечно, пишет он, нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что миллионы людей в разных регионах приняли участие в забастовках и демонстрациях. Ущерб может достичь 2-3% ВВП: “Но если вспомнить, что уже к сентябрю ВВП Украины вырос примерно на 13%, то об ощущении катастрофы можно забыть”.

Так что важнее не сегодняшний кризис, а то, каким образом Украина из него выйдет: “Если ситуация разрешится в приемлемом для Евросоюза варианте, то вскоре после избрания легитимного президента и назначения правительства сразу же вырастут суверенные рейтинги Украины, стоимость акций украинских компаний”.

Не говоря уж о том, уточняет автор, что в результате изменений политической системы, Украина “может стать гораздо ближе к ассоциированному членству в ЕС, а это означает долгосрочный повышенный интерес инвесторов”. Причем не только европейских, но и российских: “Ведь тем и другим, по большому счету, нужно одно: равные правила игры, отказ государства от протекционизма, доминирования в экономике, защита прав собственности, открытость”.

В общем, в случае, если политический кризис приблизит Украину к ЕС, “поток инвестиций позволит забыть о сегодняшних экономических проблемах”.

Зато для России проблемы в отношениях с Западом, похоже, только начинаются.

Как пишет в Новой газете Лилия Шевцова, “своим вмешательством в украинскую борьбу Путин поставил под сомнение свою роль прозападного лидера”.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что Запад все больше разочаровывается в России: “ЕС откладывает процесс интеграции с Россией, пока российское общество себя не трансформирует”. А США “сохраняют формулу партнерства с Россией, но, кроме риторики, в ней ничего нет”.

Правда, как считает Лилия Шевцова, к реальной холодной войне с Россией Запад стремиться не будет: “Напротив, он будет продолжать политику диалога с Россией, стремясь предотвратить ее переход к изоляции. Но это будет политика отстаивания западных интересов”.

Однако если Россия попытается “додавить” ситуацию на Украине, столкновения с Западом не избежать.

“У нынешнего кремлевского режима есть две неизлечимые болезни, – пишет журнал Новое время, – он любит вмешиваться в чужие дела и боится народа (своего, равно, как и чужого)”.

Причем по мнению российских властей, это и есть политика, замечает журнал: “Мысль, что политика есть волеизъявление народа, напротив, кажется властям вредной и абсурдной”.

А когда народ начинает действовать, кремль впадает растерянной, поскольку с его точки зрения, “демократия должна быть управляемой, а значит, все вопросы решаются верхушечными интригами, информационным прессингом и подкупом”. Если же это не помогает, напоминает Новое время, “в конце концов, есть БТРы”.

Даже депутат Госдумы от ЛДПР Алексей Митрофанов в интервью Независимой газете счел необходимым попытаться объяснить власти, что “Россия – не Украина”: “Она как медведь: лежит в берлоге, его два часа надо выковыривать оттуда, но потом он озвереет и начнет всех убивать…”

Митрофанов не сомневается в том, что “все это у нас не исключено, причем еще до 2007 года”. А потому Кремлю стоило бы извлечь уроки из украинского кризиса: “Нужны свободные СМИ, демократические традиции, креатив”. Чтобы власть “была способна к самоанализу и самообновлению, а не пыталась своим бюрократическим мирком отгородиться от всех. Потому что потом улица ее сметет, как было в 1991 году”.

В общем, Россия действительно не Украина – в частности, потому, что у нас есть свежий и печальный опыт массовой революции и ее последствий. Как пишет в Новом времени Марина Колдобская о нынешней украинской эйфории: “Мы глядим на них, как трезвые на пьяных”. И уточняет: “Как те, кто уже проспался, опохмелился и с больной головой поплелся на постылую службу”.

“В чужом пиру похмелье, – замечает журнал, – это было бы для российской власти самое полезное, что можно вынести из нынешней украинской революции. Но пока никаких признаков отрезвления не обнаруживается”.

Подпишись на новости этой тематики!

Подписка на выпуск позволит непрерывно быть в курсе публикаций СМИ по интересующим вас вопросам. Это дает полный контроль над ситуацией. Будь на шаг впереди конкурентов.

ПОДЕЛИТЬСЯ

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ