Итоги десятилетия российских реформ, переход страны в новый век в новом качестве, сюрпризы пореформенного времени – нет издания, которое не заявило бы собственную авторитетную точку зрения на все эти проблемы, внешне довольно далекие от злобы дня. Усилиями аналитиков общество предпринимает упорные попытки – хотя бы на бегу – взглянуть на себя в “зеркало на большой дороге” (каковым пресса, конечно, является в значительно большей степени, нежели беллетристика).
Завершился ли в России переходный период? Мнения обозревателей на этот счет расходятся. Директор Центра политической конъюнктуры Валерий Федоров утверждает в Независимой газете, что в России наступило типичное пореформенное время, “с его усталостью от потрясений, с бегством граждан от “жестких” идеологий, будь то неолиберализм и коммунизм, с поиском в рядах политиков человека, которому можно было бы доверять и в которого можно верить”. Лидером этого “усталого поколения”, как считает Валерий Федоров, и стал в России Владимир Путин.
По мнению директора Центра политической конъюнктуры, несмотря на то, что российский президент – ярко выраженный политик-государственник, большинство поддерживающего его населения, ориентировано на социал-демократические ценности. “Что население считает наибольшей заслугой Путина? – спрашивает Валерий Федоров. – Активную социальную политику, заботу о пенсионерах и бюджетниках”. Именно внимание к нуждам основной массы граждан, и делает президента столь популярным.
Помимо этого сегодняшняя распространенность социал-демократических идей в Европе должна облегчить России – в случае окончательного выбора ею этого пути – интеграцию в европейское сообщество. Вместе с тем, в российской политической элите сильные позиции занимают люди, ориентированные на неоконсерватизм в духе курса нынешнего американского правительства. Эта дилемма – социал-демократия или неоконсерватизм – и делает сегодня, по мнению автора, курс власти неустойчивым
Окончательный выбор пока не сделан, подчеркивает Валерий Федоров, что не удивительно: социал-демократический вариант развития означал бы для президента разрыв с олигархами-сырьевиками и поиск альтернативной опоры в обществе.
Россия, конечно, еще не вышла из переходного периода, утверждает в газете Время новостей генеральный директор Российского независимого института социальных и национальных проблем Михаил Горшков. Однако перемены очевидны: “Чувствуется, что молодое поколение значительно активнее и лучше адаптируется к новым условиям”. Дальнейшая траснформация страны будет осуществляться по мере заполнения ее “социального пространства” новыми людьми. Главная же особенность момента, как считает Михаил Горшков, заключается в том, что к концу десятилетия реформ произошел “довольно заметный психологический перелом в позитивную сторону”. Если еще два-три года тому назад три четверти населения полагали, что реформы ведут страну в тупик, сегодня почти 60% россиян надеются, что усилия, предпринимаемые властью, дадут позитивный результат.
Руководитель Центра политических технологий Игорь Бунин в своем интервью еженедельнику Московские новости оценивает ситуацию иначе. Он полагает, что дело не столько в том, что “жизнь налаживается”, сколько в конформистских настроениях, овладевших обществом.
Люди попросту устали, утверждает Игорь Бунин: на протяжении 10 лет каждый как мог пытался адаптироваться к новым условиям – возможно, поменять профессию, принять новые ценности. Приходилось – иногда против желания – вникать в подробности политических схваток, которые неизменно выносились на публику.
При этом процесс отчуждения граждан от большой политики шел постепенно. Первым этапом, с точки зрения Бунина, была “номенклатурная приватизация”, оставившая за бортом большинство граждан.
Вторым кризисом можно считать выборы Ельцина в 1996 году, продемонстрировавшие коррумпированность власти, несоответствие ее действий ожиданиям общества.
И, наконец, дефолт 98-го года, ставший толчком для дискредитации либеральной идеологии в России. Сегодня, по мнению главы Центра политтехнологий, “значительная часть населения сложила с себя ответственность за то, что происходит в стране, делегировав эту ответственность верховной власти”.
По сведениям Игоря Бунина, политикой сегодня интересуется всерьез не более 5 процентов российских граждан. Остальные устали разбираться в политических хитросплетениях и идеологических сложностях, их вполне устраивает нынешнее подобие стабильности. Несмотря на все разговоры о чекистском прошлом Путина и о засилии его бывших сослуживцев во власти, сегодняшний российский средний класс не видит в новом президенте никаких угроз своему благополучию. И потому не чувствуют потребности в политической активности, погрузившись в мир личных проблем. Если в дальнейшем власть будет по-прежнему предоставлять российским яппи некоторые необходимые им свободы (свобода выбора работы, развлечений, свобода путешествовать и т.д.), никакого протеста с этой стороны власть может не ожидать. Таким образом, высокий рейтинг власти на ближайшие два года обеспечен, причем “это не просто рейтинг президента, это рейтинг символического единства общества, рейтинг надежд”.
Рыночные реформы, “пусть уродливые и непоследовательные”, все же меняли общество, пишет газета Иностранец, они рождали социальные слои, ориентированные на новые ценности. Во многом благодаря их появлению коммунисты не вернулись к власти.
Но не только. Важную роль в том, что тоталитарный реванш не состоялся, как считает обозреватель Иностранца Михаил Калишевский, сыграла правящая элита во главе с Ельциным, не заинтересованная в возврате прошлого по собственным соображениям.
Новой российской элите в силу ее прежнего партийного опыта отлично известны особенности российского электората. Она отлично владеет и политической демагогией, и “административным ресурсом”. Как известно, приход Путина к власти был обеспечен именно этим умелым обращением с избирателями, получившими во время выборов 1999-2000 годов кличку “овощи”. Главным результатом удачной акции “преемник” и стала эта “овощная”, как называет ее газета, стабилизация.
Однако, подчеркивает Иностранец, и сегодня не следует обманываться 75-процентным рейтингом Путина. Несмотря на полное доверие президенту-либералу, самой популярной партией в стране остается КПРФ. В январе 2002 года за нее были готовы проголосовать 32% избирателей (30% – за “Единую Россию”, 10% – за ЛДПР, 7% – за “Яблоко” и 4 % – за СПС). Этот парадокс в электоральных предпочтениях означает, по мнению газеты, что политическое сознание большинства россиян остается, по сути дела, белым листом, на котором фактически можно написать что угодно.
Григорий Явлинский в Новой газете утверждает, что российская власть в принципе не заинтересована в электорате, способном за самостоятельный, осмысленный выбор. Да и необходимости в таких избирателях нет: “С помощью электронных СМИ можно добиваться любых целей”.
Как известно, именно телевидение сыграло решающую роль в выборных кампаниях 1999-го и 2000-го годов. Оно же, напоминает Явлинский, “использовалось для создания военной истерии осенью 1999 года, на волне которой начались широкомасштабные действия на Северном Кавказе”.
Этот опыт, как считает лидер “Яблока”, положенный в основу манипулирования электоральным выбором, крайне опасен: “Это чревато созданием тоталитарных систем с демократически фасадом. Этаких “потемкинских деревень”, когда все атрибуты гражданского общества вроде бы налицо: Конституция, парламент, суды и т.д., – а работать они будут так, как нужно двум десяткам людей, приближенным к власти”.
Но кроме того, такая политика властей, по мнению Григория Явлинского, закладывает фундамент для необратимого отставания страны – оболваненные, дезориентированные люди не способны ни на что – не только в политике, но и в экономике. “Люди, которые открывают газету и не могут понять, какой материал проплачен, а какой нет, какая информация – провокация, а какая достоверна, – такие люди неспособны делать открытия, создавать новые технологии, они неспособны вывести страну на уровень ведущих государств мира”.
Впрочем, для власти такой народ весьма удобен. “Наша власть зиждется на экспорте природных ресурсов, и поэтому ей этого вполне достаточно”. Это в Японии, например, нужно было в свое время либо создать индустрию “Сони”, либо погибнуть. “А в России всегда можно вывезти лишнюю тонну нефти и “решить вопрос”. И не нужны никакие новые технологии, пишет Явлинский. – Нужно, чтобы народ был ручным”.
Между тем, как считает еженедельник Век, в ближайшее время президент России может оказаться в ситуации сродни той, в которую попал в свое время президент СССР накануне августовского путча 1991 года: по мнению Века, Путину активно формируют протестный электорат.
До сих пор основания для недовольства президентской политикой были лишь у элиты – “прежде всего, у олигархов, глав субъектов федерации, руководителей крупнейших финансово-промышленных групп”. Однако после начала реформы ЖКХ, принятия закона (если он будет принят) “Об обороте земель сельхозназначения”, отмены льгот военным число недовольных может резко возрасти. Не стоит забывать также о росте цен, вызванном повышением тарифов естественных монополий, о скачке инфляции, новых задержках с выплатой зарплаты, удорожании лекарств и т.д. “Неужели руководитель государства не видит византийского коварства, с которым против него настраивается население?” – спрашивает Век.
По мнению еженедельника, политическая инертность российского общества сильно преувеличена: “Другое дело, что экспертное сообщество и СМИ пока что предпочитают (невольно или сознательно) в качестве проблем выдвигать и обсуждать “глобальные частности”. В качестве примера Век называет популярные дискуссионные темы: назначать губернаторов или избирать, доверить выдвижение кандидатов в парламент партиям или, как прежде, “группам граждан” и т.д.
Российское избирательное законодательство, отмечает еженедельник, формируется именно теми политиками, которые надеются быть избранными с его помощью. Поэтому нет ничего удивительного, что сегодня избиратели максимально удалены от результатов выборов.
Среди граждан бытует мнение, что все российские политические партии заняты исключительно борьбой за собственное влияние и перспективы, их мало интересует решение реальных проблем населения. А потому рейтинг у этих партий чрезвычайно низкий. Граждане по собственной воле никогда не доверили бы им выдвигать своих кандидатов. Однако, согласно законодательству, именно партии наделены монопольным правом представлять интересы граждан.
Этим и объясняется сложившаяся сегодня ситуация: “Политики не хотят быть ответственными перед гражданами – граждане отвечают недоверием к политикам и самой процедуре выборов”. Обеспечить явку избирателей в такой ситуации невозможно, и потому политики предлагают заменить выборы назначениями (недавняя инициатива “Единой России”).
Впрочем, гражданам, пишет Век, по большому счету безразлично, будет ли их губернатор избран или назначен – лишь бы занимался делом. Поэтому фиксация внимания общества на альтернативе “выборы – назначение” есть, по мнению Века, всего лишь попытка отвлечь общество от реальных проблем: настоящей стратегией власти должно стать проведение долговременных и системных реформ, цель которых – повышение уровня жизни населения.
Выполнение именно этой, декларированной еще в советские времена задачи, по мнению Века – необходимое условие построения демократического общества: “Опыт развитых стран показывает, что бедное население никогда гражданское общество не построит. В стране должно быть не несколько процентов богатых граждан, способных “купить все и всех”, а обеспеченное большинство. Только тогда Россия сумеет преодолеть системный кризис предшествующих реформ”.
Между тем, если верить результатам исследования, предпринятого Институтом комплексных социальных исследований РАН и экспертов Фонда Эберта, сами россияне оценивают свое положение достаточно спокойно.
По данным опроса ИКСИ, приведенным газетой Время новостей, ни много ни мало 40% граждан причисляют себя к двум высшим классам общества – среднему и выше среднего.
Социологи, правда, пояснили, что при опросе помимо социально-имущественных критериев учитывалась также и самооценка граждан, а также их стиль жизни: образование, круг общения, способы проведения свободного времени и т.д. Оказалось, что большинство людей, отнесших себя по этим позициям к группе “выше среднего”, имеют ежемесячный доход порядка 100 долларов. Впрочем, исследователи считают, что нет смысла сравнивать российский средний класс с американским или немецким: все дело в доступных стандартах жизни. С другой стороны, сегодняшние показатели в два с половиной раза больше полученных в 1999 году. Хотя и сегодня российский средний класс делится, по выражению профессора Игоря Чубайса, на “средних небогатых” и “средних нищих”.
Но это смотря с чем сравнивать: как оказалось, примерно 10% взрослого трудоспособного населения за годы реформ не просто опустились на самый низ социальной лестницы, но и были люмпенизированы. Причем, как правило, это люди с хорошим образованием.
Тем не менее в целом, как считают эксперты, отношение общества к либеральному рынку стабилизировалось: его не воспринимают больше как нечто враждебное. Хотя почти каждый из нынешних жителей России ощутил те или иные потери, реформы ныне поддерживают 40% населения. Чуть больше сорока процентов определены как “сдержанные противники реформ”, 18% – как “горячие оппозиционеры”.
Эти данные, по мнению исследователей, необходимо сопоставить с цифрами поддержки президента – а президент, как известно, сторонник реформ. С другой стороны, отсутствие интереса к политическим партиям, как считает глава представительства Фонда Эберта в Москве доктор Петер Шульце, следует считать опасной особенностью российского общества. Наша политическая система в этом смысле, по мнению экспертов Фонда, похода на машину, движущуюся по сложной дороге без страховочной сетки.
Хотя в целом, как утверждает д-р Шульце, посткоммунистическая трансформация российского общества завершается, “и мы имеем дело с консолидированной Россией, ориентированной на будущее”.
С тем, что “страна консолидировалась”, согласен и известный политолог, глава Фонда экономической политики Глеб Павловский.
Правда, как сообщает газета Московский комсомолец, сегодня тот, кого все привыкли считать “серым кардиналом Кремля”, переживает не лучшие времена: у ФЭПА проблемы с финансированием, конкуренты наступают на пятки, а главное – власть вроде бы охладела к хитроумному политтехнологу.
Тем не менее Павловский считает эти проблемы несущественными. ПО его мнению значительно важнее, что, все заявленные цели первого этапа путинского президентства достигнуты. Причем неожиданно быстро: “Новый политический режим отстроен. Все унаследованные от ельцинской эпохи политические задачи решены”.
Однако в результате столь стремительных перемен образовался некий вакуум: “Надо ставить новую систему задач. А оказалось, что к этому никто не готов”.
Путинское окружение, как утверждает Павловский, воспринимает высокий рейтинг президента как возможность расслабиться. Ни гражданские, ни силовые структуры новые задачи сформулировать не способны – “все ждут, когда за них это сделает Путин”.
Между тем постоянно жить в режиме ожидания невозможно: “Все хотят знать, что система будет делать. Нельзя все время рычать, урчать, пугать кого-то… Самолет построили. Надо взлетать”.
На данный момент существуют лишь две программы. Первая – “продолжать “мочить” олигархов” – помимо Березовского с Гусинским. Так сказать, шире круг. “Силовики” это умеют, замечает Павловский, но далее, в качестве созидательного этапа ничего предложить не могут.
Вторая философия, по выражению Павловского, еще проще: “давайте этого не допустим”, сделаем все, чтобы спасти общество от бесчинства силовых структур.
Ни то, ни другое, как считает Павловский, серьезной стратегией никак не назовешь: “Создается впечатление, что во власть не загружена программа. Железо есть, а софта нет. А компьютер без софта, как известно, никому не нужен”.
Между тем потребность в разумных стратегических планах, в том числе и экономических, очень велика. Павловский, подобно другим аналитикам уверен, что “у нас очень короткая передышка для принятия экономических решений”. Остановка экономического роста, январский скачок инфляции -грозные признаки, они требуют от власти решительных действий.
“Я надеюсь, – говорит Павловский, – что отмобилизованная система куда-то двинется. Куда? Мне трудно сказать, какая экономическая стратегия является правильной”.
Нельзя не заметить некоторой обиды в тоне Павловского, некоторой отстраненности от кремлевских проблем, ранее для него нехарактерной. Возможно, слухи, об уходе бывшего “серого кардинала” в тень не лишены оснований.
По мнению журнала Профиль, в основе любого (в том числе и пореформенного) режима, складывающегося в России, лежит такая особенность нашей социальной психологии как традиционное отчуждение от власти.
Российская история – убедительное свидетельство постоянной борьбы народа с властью, постоянных попыток властей привести своих подданных к повиновению и заставить их служить своей воле.
Возможно, именно это постоянное соперничество на протяжении веков отвлекало и власть, и народ от прямого дела – обустройства России. Все дело в том, утверждает Профиль, что в российской истории фактически не было периода, когда народ чувствовал бы себя свободным, когда бы его энергия была направлена на созидание. Может быть, именно здесь находится истоки постоянно аккумулируемой и периодически прорывающейся агрессии, российского бунта, “бессмысленного и беспощадного”. Со своей стороны власть, стремясь добиться повиновения, необратимо деформировала национальный характер.
“Все социологические исследования последних лет, – пишет Профиль, – буквально вопиют: жизнь во всем ее многообразии наших людей не интересует, ничего хорошего они от нее не ждут, но и никаких личных усилий к ее улучшению прилагать тоже не собираются”.
Это, в сущности, классический вариант так называемой застойной психологии: недаром большинство россиян лучшим времен в истории страны считает годы правления Брежнева.
Начавшиеся реформы практически не изменили отношения народа к жизни. Для среднего россиянина теперь, как и прежде “программа-максимум” – сохранить свое нынешнее положение, то, к чему он притерпелся. “Наше динамичное время, все эти реформы и модернизации он воспринимает как чужое и враждебное, как то, что нужно, по опыту прошлых веков, “перетерпеть”. И никакое, самое заботливое, суперсоциальное государство, не принудит это “терпеливое большинство” к созидательному сотрудничеству. Даже благоденствуя, как считает журнал, “эти люди все равно будут терпеть” и считать государство чужим и враждебным”.
В этом плане перестает казаться нелепым недавнее предложение СПС (об этом сообщила газета Коммерсант) сделать 19-е февраля, день отмены крепостного права, еще одним всероссийским праздником. Может быть, отпраздновав, удалось бы что-то в себе понять?
Пока же, несмотря на то, что с момента, когда Александр-Освободитель издал свой манифест, прошло полтора века, российским гражданам так и не удалось избавиться от психологического наследия прошлого, от некоторой, так сказать, странноватой национальной специфики.
Например, от тяги к “настоящему хозяину”, к “сильной руке”, которая способна навести в стране “железный порядок”. Вот в этом смысле с Путиным россиянам явно повезло, что бы ни говорили либералы.
Как заметила на днях газета “The New York Times”, “после десятилетий жизни при склеротических лидерах люди гордятся тем, кто, несомненно, положил бы на обе лопатки любого обитателя Овального кабинета”.
Что ж, будем считать это западными наблюдениями за проявлениями российского “имперского сознания”: важно найти, чем гордиться в своей стране.
