“То, что делает российское руководство сегодня, продиктовано не только политической философией руководства России. Действия России сегодня продиктованы ее внутренним состоянием и настроением населения”, – так ответил Владимир Путин на вопрос о поддержке элитой и обществом “западного выбора” России (цитируется по стенограмме, опубликованной в газете Коммерсант).
Вопрос был задан одним из американских журналистов на пресс-конференции в Москве 10 ноября, накануне саммита двух президентов. Путин заявил на этой пресс-конференции, что большинство населения России хочет жить в условиях “эффективного функционирования демократических институтов”. Более того, россияне, утверждает глава государства, воспринимают свою страну как “естественную составную часть современной цивилизации”, причем не только на межгосударственном, но и на личном уровне. “Подавляющее большинство населения России хочет жить в условиях социального рынка… Люди хотят пользоваться всеми преимуществами, которые предоставляет нормальное современное демократическое общество”, – подчеркнул президент России.
Между тем автор вопроса (Коммерсант не назвал участников пресс-конференции поименно, сообщив лишь, что это были “шеф-корреспонденты московских бюро ведущих американских СМИ) пояснил, что в журналистской среде ходят слухи о недовольстве путинской политикой не только в обществе, но даже среди его собственной администрации.
Как выразился американский журналист, поговаривают, что нынешний президент “продолжает движение по той же дорожке, по которой начал двигаться Горбачев во времена Советского Союза, затем Борис Николаевич Ельцин, который двигался навстречу Соединенным Штатам, а взаимен мало что получил”.
Более развернуто на эту тему высказался журнал Власть.
Журнал назвал поверхностными представления о том, что Америку и Россию сблизил террорист номер один Усама бен Ладен. На самом деле, террористы создали лишь предпосылку для сближения, которой Россия не замедлила воспользоваться с присущим ей размахом. Владимир Путин был не только первым из мировых лидеров, кто позвонил Джорджу Бушу 11 сентября – он также незамедлительно заявил о готовности России стать членом создаваемой в Вашингтоне антитеррористической коалиции. А затем сделал еще один эффектный ход, конвертировав, как выразился журнал “залежалое военно-политическое имущество бывшего СССР” (базы в Лурдесе и Камрани) в новый “кредит доверия”.
И все же, как считает Власть, российский президент, несмотря на его небывало возросший рейтинг на Западе, “может попасть в старую ловушку, в которую попадали его предшественники Горбачев и Ельцин, стремившиеся к Западу с распростертыми объятиями и получившие в ответ гораздо меньше того, на что они рассчитывали”.
Власть использует в своей публикации термин “синдром Горбачева-Ельцина”, предложенный американским журналом “Newsweek”, который заметил, что “положение любимца Запада на самом деле приносит мало что, кроме боли”.
Кроме того, как утверждает профессор Питер Рутланд из Центра российских исследований Гарвардского университета (его высказывания также приводит Власть), нынешний “оптимизм русских” основан на неверном понимании природы антитеррористической коалиции. США, подчеркнул Рутланд, нуждаются всего-навсего во временном тактическом альянсе. Естественно, уступки членам этого альянса “строго дозированы”, и более того – американцы могут пойти на них только для решения какой-то конкретной задачи. Российский же “самоотверженный энтузиазм”, готовность принесения “все новых и новых жертв” на алтарь новой дружбы может и впрямь (“как учит недавняя история”) оказаться совершенно напрасным.
Между тем Михаил Горбачев, первый и главный из любимцев Запада в статье, опубликованной в Новой газете, назвал 1991-2001 годы “потерянным десятилетием”.
Как пишет Горбачев, “торжества по поводу смерти коммунизма затянулись, за ними потерялась из виду сложность мира, его проблемы, его противоречия… Забыта была необходимость строительства нового мирового порядка, более справедливого, чем тот, который мы оставили за спиной”. 11-го сентября мир был резко выведен из этого забвения, и “реальность оказалась кошмаром”. Этот день, как считает Михаил Сергеевич, “в каком-то смысле стал расплатой за потерянное время”.
По мнению Горбачева, борьба с терроризмом не может быть сведена исключительно к военным действиям: “Чем дольше длится война, тем сложнее будет удерживать единство “большой коалиции”. Кроме того, эскалация конфликта создает опасность втягивания в него стран, которые располагают ядерным оружием – например, Пакистана.
И потому экс-президент СССР призывает “срочно заняться ситуацией в мире, взглянуть на нее реально, поставить в повестку дня вопрос управляемости планетой, создания адекватных наднациональных институтов и реформирования существующих”.
Эти геополитические рекомендации Михаил Сергеевич высказывает с большой степенью убежденности – и все же наиболее впечатляющим в статье оказался пассаж о “потерянном десятилетии” и об эгоизме Запада, который внезапное исчезновение “советской угрозы” использовал в собственных узкопрагматических интересах: “Вместо того, чтобы попытаться смягчить и изменить существующие контрасты, была сделана попытка извлечь из них возможную выгоду”.
“Путин сейчас резко меняет внешнюю политику России, – пишет обозреватель газеты Время MN Леонид Радзиховский. – В отличие от Горбачева он не машет флагом с надписью “Новый курс”, но быстро, молча, по-военному движется на Запад – бросок за броском”. Причем шансов у Путина, как считает Радзиховский, гораздо больше, чем у Горбачева и Ельцина. “Во-первых, Россия теперь, слава Богу, в общем западная страна (хоть и без западного “маразма политкорректности”). Кроме того, по мнению обозревателя Времени MN, Западу необходима сильная Россия как “жандарм для Азии”, ведь Запад впервые ощутил свою слабость перед лицом исламского мира.
Новая прозападная политика – это и есть “наконец-то самостоятельная политика Путина”, подчеркивает Радзиховский. И потому вполне понятно, что “для СВОЕЙ политики президент ищет СВОИХ людей”. Именно здесь лежит разгадка внезапной осенней активизации тандема “Счетная палата – Генпрокуратура”.
Старая ельцинская элита, с точки зрения Леонида Радзиховского, несмотря на постоянные призывы к западным инвесторам на самом деле была против реальной интеграции в западную экономику. “Патриотизм (протекционизм) – первое прибежище вора, – подчеркивает Радзиховский. – Этим людям было жизненно важно оставаться монополистами во время дележа и поедания советской экономики”.
Более того, ситуация не изменилась и сегодня: “в России еще осталось что делить, и реального прихода серьезных иностранных капиталов-конкурентов наша политико-экономическая “элита делителей” совсем не хочет”. В этом, подчеркивает Леонид Радзиховский, заключается одна из причин их принципиального неприятия политики Путина.
И потому президент ищет собственные кадры, по возможности расчищая для них “жизненное пространство”. Однако то, как это делается, эти, по выражению Радзиховского, “спазмы кадрового голода” производят тяжелое впечатление: “Ну, сколько еще осталось в живых ленинградских чекистов и чиновников времен Собчака, которые пока не переехали в Москву, в Кремль и Белый дом? Уж точно меньше, чем министерских постов в России”.
Известно, пишет далее Радзиховский, что всякий русский царь, который чего-то хотел, вынужден был вести войну с боярами. При этом бояре проигрывали лишь в тех случаях, когда царю было на кого опереться в борьбе с ними. “На какой слой элиты опираться Путину – пока что неясно”, – заключает обозреватель Времени MN.
Среди аналитиков остается популярным вопрос о политической поддержке путинских реформ, об их социальной базе.
Известный политик, депутат Госдумы Владимир Лысенко подробно анализирует весь российский политический спектр. Самые серьезные изменения сегодня происходят в центре, где сформировалась новая “партия власти”. Между тем практика показала, что без поддержки президента все предыдущие “партии власти” к очередным парламентским выборам неизменно превращались в “мальчика для битья”. (Так было в свое время с “Выбором России” Егора Гайдара, то же самое произошло и черномырдинским НДР). Однако президент не торопится связать себя обязательствами с объединенным “Единством и Отечеством”.
“На Руси, – пишет Владимир Лысенко, – царь никогда не был от какой-либо партии, сословия, он “самодержец всея Руси, всего российского народа”.
(Поразительно, как любят российские политики монархическую фразеологию – и не во времена Ельцина, которому так нравился титул “царь Борис”, а сегодня, когда во главе государства находится человек, вызывающий любые ассоциации, кроме “царственных”. Впрочем, как знать? Говорят, власть сильно изменяет человека, в том числе и внешне – во всяком случае, в глазах верноподданных).
Вопрос о поддержке политики президента между тем остается открытым – конечно, если говорить о поддержке осмысленной, идейной, а не об административном восторге в виду открывшихся личных перспектив. Вообще же, подводит итог Лысенко, “послеельцинское общество еще менее благоприятно для политических партий, чем ельцинское”.
Ссылаясь на данные “многочисленных опросов”, автор утверждает, что сегодня уже более 40 процентов россиян не хотят голосовать ни за одну политическую партию. “Страна устала, люди индифферентны. Главная ценность сейчас – это порядок и стабильность, а не демократия и свобода”. К тому же традиционный для российского общества настрой – поддержка власти, а не партий.
Общая газета публикует материалы круглого стола политиков и политологов, посвященного проблемам российского партийного строительства.
Как сообщает газета, сегодня в России официально зарегистрировано около 80-ти партий. Семь самых значительных имеют фракции в Госдуме. Но способна ли хоть одна из них править – то есть сформировать аппарат и реализовать собственную программу?
С точки зрения заместителя гендиректора Центра политических технологий Бориса Макаренко, нынешняя “партия власти”, несмотря на фактически неограниченный “элитный ресурс”, вовсе не партия в общепринятом смысле слова. Это всего лишь “манипулируемые псевдопартийные аппараты, которые находятся под полным контролем беспартийной исполнительной власти”.
Что же касается КПРФ, она, с точки зрения Бориса Макаренко, несмотря на все попытки осовременить свою программу, фактически несовместима с современной политической системой. “По своим рецептам она в состоянии организовать только невообразимый хаос. Можно ли о такой партии сказать, что она способна править?”
А эксперт Горбачев-фонда Валерий Соловей ставит вопрос более кардинально: есть ли вообще в российском обществе потребность в политических партиях?
Что власть в России по возможности сдерживала формирование политической системы – это, по мнению Валерия Соловья, нормально: “Никакой власти не нужны конкуренты. В лучшем случае ей нужны группы поддержки, которые она периодически и создает”. Настоящие же партии возникают не по указке начальства, а снизу, отвечая общественному запросу. Сегодня этот запрос, утверждает эксперт Горбачев-фонда, фактически отсутствует: “Посмотрите данные любых опросов: партии – в числе наименее уважаемых институтов”.
Чего российское общество и элита сегодня желает по-настоящему сильно – так это ПОРЯДКА и КОНТРОЛЯ. А ПОРЯДОК и КОНТРОЛЬ предполагают ужесточение власти, что не способствует развитию партийного плюрализма.
Именно поэтому, как считает Общая газета, постсоветская Россия являет собой “уникальный пример беспартийной демократии”. Страной 10 лет правят беспартийный президент, беспартийное правительство и “на четверть партийный” парламент.
Между тем власть без участия политических партий – грубое нарушение международных стандартов демократии. “Там, где эти стандарты вырабатывались, принято считать, что надпартийная власть – это безответственная власть”, – напоминает ОГ. Впрочем, об этом, пишет газета, мы уже и сами догадались.
Еженедельник Аргументы и факты приводит данные опроса ВЦИОМ, проведенного накануне 7-го ноября. 31 процент респондентов проголосовал бы сейчас на выборах за КПРФ. Между тем за “Единство”, “Отечество” и “Всю Россию”, вместе взятые отдали бы свои голоса всего 27 процентов опрошенных.
“Парадокс, но рейтинг партии Г.Зюганова не упал с приходом к власти президента В.Путина, когда, казалось бы, в стране наступила политическая стабильность, а экономика стала подавать признаки жизни”, – пишет АиФ. В чем причина этого феномена?
Президент фонда “Политика” Вячеслав Никонов, чье мнение приводит еженедельник, считает, что все дело в низком уровне жизни значительной части российского населения. Кроме того, сказываются и российские демографические проблемы: население стареет. “Вместе с долей пожилых людей, вся жизнь которых связана с эпохой КПСС, увеличивается и электорат КПРФ”, – поясняет В.Никонов.
Директор Центра политических технологий Игорь Бунин считает, что КПРФ – единственная реальная партия в современной России. Остальные представляют собой либо “политические придатки администрации президента”, либо “небольшие правые субкультуры” – СПС, “Яблоко”. КПРФ же – “разветвленная, глубоко эшелонированная структура с четкой идеологией, претендующая на роль защитника слабых от давления сильных – олигархов правительства”.
Кроме того, у КПРФ, напоминает Игорь Бунин, собственный спикер, масса комитетов в парламенте, десятки дружественных губернаторов. Неудивительно, что часть российских бизнесменов вкладывает средства в КПРФ – в обмен на ее властный ресурс. В этом и заключается, по Игорю Бунину, разгадка неиссякающей энергетики коммунистов.
Любопытное объяснение предложил Глеб Павловский, руководитель Фонда эффективной политики. ПО мнению Павловского, КПРФ имеет полное право называться народной партией, поскольку отражает одну из сторон русского национального характера – “мечту о том, что все проблемы в стране будут решаться чудом. А чудо называется революцией”.
С одной стороны, рассуждает Павловский, люди стремятся к нормальной жизни. С другой – больше не верят в ее возможность. “КПРФ, – утверждает глава ФЭП, – партия русской ностальгии. Ностальгии по переворотам”. А 7 ноября – это такой русский Хэллоуин, день заклинания злых духов.
Такова русская традиция, поясняет Павловский: “Сегодня ужасно, пускай станет еще ужаснее, и, может быть, тогда все станет хорошо. Ведь Геннадий Зюганов, напоминает глава ФЭП, несмотря на всю свою импозантность и зычный голос – лидер партии, которая “за 10 лет существования не выполнила ни единого пункта своей программы”.
Между тем левый еженедельник Слово, в свою очередь, приводит данные другого опроса того же ВЦИОМ. Эти цифры выглядят настоящей сенсацией. Респондентам был задан вопрос: “Представьте себе, что Октябрьская революция происходит на Ваших глазах; что бы вы сделали?”
Как оказалось, 22 процента готовы активно поддержать большевиков! Еще 19 процентов кое в чем сотрудничали бы с ними. Итого, суммирует Слово, просоветски настроенными можно считать 41 процент опрошенных!. 24 процента постарались бы “переждать, не участвовать в событиях”. Еще 13 процентов уехали бы за рубеж. Приверженцами фундаменталистско-националистических моделей показали себя примерно 10 процентов граждан. Демократически настроенными можно считать от 15 до 30-ти процентов граждан (это, между прочим, значительно больше, чем нынешний электорат СПС и “Яблока”). Готовность же активно противодействовать большевизму высказали не более 5-ти процентов опрошенных!
Таким образом, подводит итог Слово, советская точка зрения на события октября 1917 года (после 10-ти лет “переоценки ценностей”) остается в обществе доминирующей.
Можно было бы, конечно, оценить это как удивительный казус, очередной всплеск непостижимой для Запада русской души.
Однако есть и вполне конкретные проявления просоветских настроений – например, в армии, которая, согласно Михаилу Жванецкому, есть любимое дитя народа.
О том, что военные не принимают новой внешней политики руководства страны, пресса пишет давно. Особенно болезненно были восприняты отказ от баз на Кубе и во Вьетнаме, а также американское военное присутствие в Центральной Азии.
На прошлой неделе в газете леворадикальной оппозиции Завтра появилась публикация под заголовком “Обращение генералов и адмиралов Советских Вооруженных Сил и Российской армии к президенту России, депутатам Госдумы, членам правительства и губернаторам”. Авторы обращения, среди которых немало известных имен, пишут, что сегодняшние планы военной реформы – “это ложь и обман народа”. Президент и правительство называют реформами развал армии и флота, сказано в обращении. Следовательно, либо они не понимают, что творят, либо действуют в интересах Запада.
Авторы документа обращаются к президенту Путину: “Народ избрал вас президентом не для того, чтобы продолжалось ограбление страны и народа, а как надежду на то, что в стране будет, наконец-то, восстановлен порядок. Президент – слуга народа, а не торговец его богатствами”.
Главная идея “Обращения” – “народ должен сам определить свою судьбу”. Кроме того, авторы настаивают на том, “народу должны быть возвращены не только украденные богатства, но и социальные завоевания, которые он имел при советской власти”.
Комментируя этот пассаж, Независимая газета замечает: “Между прочим, это призыв к насильственной ревизии всего, что сложилось в Российском государстве за последнее десятилетие…”
Неважно, подчеркивает НГ, что все подписанты – отставники. Прежде всего, такие звания, как командующий ВМФ, командующий военным округом или флотом, командующий ВДВ или ПВО, носят пожизненно. Кроме того, по данным НГ, все высокопоставленные авторы “Обращения” постоянно контактируют с Генштабом и фактически говорят от его имени: “Отставники сказали то, что на уме у кадрового состава”. Статья в Независимой газете напечатана под заголовком “Генералы уходят в оппозицию к Кремлю”.
Между тем, как считает газета Время новостей (как известно, связанная с президентской администрацией), именно новая, если так можно выразиться, смиренная – в отличие от прежних амбициозных планов – позиция России может дать ей шанс на прорыв в отношениях с Западом.
“До сих пор предложения Москвы по вопросам, представляющим взаимный интерес, – Время новостей, – почти всегда свидетельствовали о ее намерении оставаться если не противником, то конкурентом США и их союзников в международных делах”. Так было во времена Горбачева, когда “осыпающийся СССР” тем не менее претендовал на роль сверхдержавы и одного из двух мировых полюсов силы. Так было и во времена Ельцина, когда экономически ослабленная Россия приняла на вооружение доктрину многополярного мира и на каждый внешнеполитический шаг Запада отвечала контрмерами.
В результате “позитивной повестки дня”, как выражается Время новостей, не возникало, и для России все сводилось в лучшем случае к заключению соглашений по “спасению лица”. Сегодня Кремль больше не выдвигает жестких встречных требований Западу. Предполагается строить новую внешнюю политику России на основе двух принципов: отказ от глобального соперничества с Западом и союзнические отношения с США. “Благодаря трагическому стечению обстоятельств и решительным действиям президента, – заключает Время новостей, – у России наконец появился реальный шанс найти свое место в формирующемся международном порядке. Задача состоит в том, чтобы этот шанс не упустить”.
Что ж, недаром пресса постоянно подчеркивает прагматизм нынешнего российского президента: как известно, политика – искусство возможного. Тем более, что прагматизм Путина, скорее всего, связан с его хорошей информированностью об истинном положении дел в стране и, в соответствии с этим, о ее возможностях. Как сказал в интервью еженедельнику Аргументы и факты глава Счетной палаты Сергей Степашин, президента трудно шокировать какими-нибудь цифрами, “все-таки он пришел на пост премьер-министра с должности директора ФСБ”. Так что сейчас Путин, по всей вероятности, просто адекватен ситуации – что называется, рубит сук по себе.
К тому же, как считает обозреватель газеты Время MN Леонид Радзиховский, настоящей оппозиции президентской политике пока нет – есть лишь предпосылки для ее возникновения. Возникнуть же она может в случае ухудшения экономической ситуации в стране – с тем, как скажется на России американский и мировой экономический кризис.
Если цены на нефть будут продолжать падать, а цены на российский металл оставаться на прежнем низком уровне, об экономическом росте придется забыть. “А если уровень жизни начнет падать, – пишет Радзиховский, – вот тогда действительно возникнет массовое недовольство. Удар по желудку согнет рейтинг Путина пополам”. Тогда “проснется и зарычит” настоящий антиамериканизм, а толкать пошатнувшуюся башню власти сбегутся все – и левые, и правые (включая партию “истинных либералов” Березовского и Головлева).
Путинские попытки “кадровой чистки” с помощью Генпрокуратуры, в частности, связаны с этими предчувствиями: “С одной стороны, Путин выработал четкую собственную политику – естественно, для ее реализации ему нужны свои люди. С другой стороны, предчувствуя бурю, он задраивает люки”.
Между тем березовская Независимая газета на этой неделе с нескрываемым злорадством сообщила, что генпрокурор Устинов фактически отрекся от акций собственного ведомства. Устинов заявил, что внушительный список высших чиновников, вызывавших интерес его ведомства, фактически сократился до двух человек: предполагается довести до конца расследования в отношении главы МПС Николая Аксененко и бывшего помощника Владимира Рушайло, генерала Владимира Орлова.
НГ предполагает, что Генпрокуратура в ближайшее время будет вынуждена “поменять свое отношение к собственной активности – последние события и реакция на них первых лиц государства дают основание полагать, что прокурорский “черный список” чиновников подвергнется существенной корректировке сверху”.
Подобная информация, опубликованная в момент начала визита Путина в США, как говорится, дорогого стоит. Неизбежно возникает вопрос – насколько российский президент владеет ситуацией в собственной стране? Или, может быть, кто-то, потеряв терпение, решил, что время “толкать башню власти” уже настало?
